"Но самое главное, - продолжал я, - что это Существо - а наша модель действительно почти живое существо, - это идеальное воплощение человеческого интеллекта, способное слушать и понимать, любить и лелеять ваших детей (как способно любить и лелеять совершеннейшее из творений человеческого разума), - наша фантастическая и невероятная Электронная Бабушка. Она будет чутко откликаться на все, что происходит не только в окружающем вас огромном мире и в вашем собственном маленьком мирке, но также во всей вселенной. Послушная малейшему прикосновению руки, она подарит чудесный мир сказок тем, кто в этом так нуждается..."
- Так нуждается... - прошептала Агата.
Да, да, нуждается, печально подумали мы. Это написано о нас, конечно о нас!
Я продолжал:
"Мы не предлагаем ее счастливым семьям, где все живы и здоровы, где родители могут сами растить и воспитывать своих детей, формировать их характеры, исправлять недостатки, дарить любовь и ласку. Ибо никто не заменит детям отца или мать. Но есть семьи, где смерть, недуг или увечье кого-либо из родителей грозят разрушить счастье семьи, отнять у детей детство. Приюты здесь не помогут. А няньки и прислуга слишком эгоистичны, нерадивы или слишком неуравновешенны в наш век нервных стрессов.
Прекрасно сознавая, сколь многое предстоит еще додумать, изучить и пересмотреть, постоянно совершенствуя из месяца в месяц и из года в год наше изобретение, мы, однако, берем на себя смелость уже сейчас рекомендовать вам этот образец, по многим показателям близкий к идеальному типу наставника друга - товарища - помощника - близкого и родного человека. Гарантийный срок может быть оговорен в..."
- Довольно! - воскликнул отец. - Не надо больше. Даже я не в силах вынести этого.
- Почему? - удивился Тимоти. - А я только-только начал понимать, как это здорово!
Я сложил проспект.
- Это правда? У них действительно есть такие штуки?
- Не будем больше говорить об этом, дети, - сказал отец, прикрыв глаза рукой. - Безумная мысль...
- Совсем не такая уж плохая, папа, - возразил я и посмотрел на Тима. - Я хочу сказать, что если, черт побери, это лишь первая попытка и она удалась, то это все же получше, чем наша тетушка Клара, а?
Бог мой, что тут началось! Давно мы так не смеялись. Пожалуй, несколько месяцев. Конечно, я сморозил глупость, но все так и покатились со смеху, стонали и охали, да и я сам от души расхохотался. Когда мы наконец отдышались и пришли в себя, глаза наши невольно снова вернулись к рекламному проспекту.
- Ну? - сказал я.
- Я... - поежилась не готовая к ответу Агата.
- Это то, что нам нужно. Нечего раздумывать, решительно заявил Тимоти.
- Идея сама по себе неплоха, - изрек я, по привычке стараясь придать своему голосу солидность.
- Я хотела сказать, - снова начала Агата, - можно попробовать. Конечно, можно. Но когда, наконец, мы перестанем болтать чепуху и когда... наша настоящая мама вернется домой?
Мы охнули, мы окаменели. Удар был нанесен в самое сердце. Я не уверен, что в эту ночь кто-нибудь из нас уснул. Вероятнее всего, мы проплакали до утра.
А утро выдалось ясное, солнечное. Вертолет поднял нас над небоскребами, и не успели мы опомниться, как он высадил нас на крыше одного из них, где еще с воздуха была видна надпись: "ФАНТОЧИНИ".
- А что такое Фанточини? - спросила Агата.
- Кажется, по-итальянски это куклы из театра теней. Куклы из снов и сказок, - пояснил отец.
- А что означает: "Мы провидим"?
- "Мы угадываем чужие сны и желания", - не удержался я показать свою ученость.
- Молодчина, Том, - похвалил отец.
Я чуть не лопнул от гордости.
Зашумев винтом, вертолет взмыл в воздух и, на мгновение накрыв нас своей тенью, исчез из виду.
Лифт стремительно упал вниз, а сердце, наоборот, подпрыгнуло к горлу.