А что беспокоит таких правителей в последнюю очередь так это жизнь и интересы народа их страны. То есть тех, кто, по сути, кормит и обеспечивает, так сказать, материальные блага и самому правителю, и его родным и наследникам. Печально, но это почти повсеместно так. Я, конечно, не рад такому положению дел. Но делать в этом смысле ничего не могу да и не собираюсь. Я простой наёмник. Солдат удачи, а не вот именно Бог, чтоб вразумлять или «восстанавливать справедливость»! Но!
Приятные на ощупь и на зуб круглые золотые блестяшки, на которые я могу вести весёлое и приятное существование, водятся, к сожалению, только у тех, кто тем или иным способом обобрал свой или чужой, если речь о каком-нибудь сатрапе! народ.
Извини. Призвать к порядку местных султанов и бюрократов не моя проблема.
Понятно. Собственно, я и не претендовала. А что тогда твоя проблема?
Сейчас выспаться. А дальше то есть завтра продолжить своё путешествие во дворец султана Мехмета Шестого. И предложить там свои услуги. Ему или вашему деловому вазиру, если его Величество опять окажется Болен. Или недееспособен.
Да, ты прав. Султан наш в последнее время Сдал. Если можно так сказать. Ну, или попросту спился и превратился в маразматика-импотента, если верить грязным сплетням, что распускают про него слуги этого самого вазира. Не без умысла, как я полагаю. И прогулок по стране его Величество больше не делает из-за опасности, которую якобы представляет для него «свежий воздух»! Малярии он боится. Но вот насчёт того, что делать всё это, то есть изолировать султана и клеветать на него придумал сам вазир Ха!
Скорее, его любовница, про которую чуть ли не открыто говорят все любимая жёнушка нашего Мехмета!.. Сука, кстати, редкостная! Это она меня и женщина прикусила язычок и замолчала.
Знаешь что Закулисные интриги, борьба за власть, свержение существующего султана или помощь в усаживании на ваш трон и, соответственно, на ваши, народа, шеи нового нахлебника или нахлебницы тоже не моя задача. Моя задача сделать работу и получить за неё деньги. И свалить отсюда туда, где я смогу их спокойно прогулять. Всё.
Циник. И прагматик.
В твоих устах это звучит как комплимент. Ладно. Заболтались мы что-то а мне нужно выспаться. А то уже три часа как зашло солнце, а я из-за вас глаз не сомкнул. Это не способствует. Моему товарному виду. И боевой форме. Так что если обещаешь не мешать и не пытаться прикончить меня, могу снова отвязать тебе руки от ног, чтоб могла улечься поудобней. И даже кляп вставлять не буду. Так как?
А как насчёт совсем развязать? А то у меня руки уже затекли.
Ага, смешно. Конан для виду покудахтал, изображая смех.
Скотина бессердечная.
Ну, тут уж Конан захохотал в голос. Женщина буркнула:
Ладно уж. Обещаю.
Я рад. Но не устраивает. В таком виде. Как насчёт клятвы? С упоминанием имени кого положено при клятве? Конана так просто было не поймать.
Клянусь именем Мирты Пресветлого не пытаться тебя убить. И не шуметь.
Хорошо. Варвар неторопливо разрезал верёвки, стягивающие в узел гибкое тоненькое тело. Пленница с видимым облегчением распрямила туловище, покряхтев и подвигав им по песку. На лице уже не было ни злости, ни горечи. Конан сказал:
Спокойной ночи. Как, кстати, тебя зовут-то?
Резеда.
Ну, значит, спокойной ночи, Резеда.
Спокойной ночи, Конан-киммериец.
3
Разбудило Конана снова солнце он обнаружил, что оно умудрилось уже подняться над невысокими холмами степи-пустыни и теперь светит ему прямо в глаз.
Поморгав, он сел. Огляделся. Странно, но тело его пленницы очень даже мирно лежало на том самом месте, где он его оставил, и даже действительно молчало. Хотя чёрные миндалевидные глаза уже моргали на него. Выражения их, однако, Конан не понял. Как и странных ноток в интонации голоса, когда её ярко-алые губы вдруг раскрылись:
Доброе утро, Конан-киммериец.
Доброе утро, Резеда. Знаешь, я привык, чтоб меня называли просто Конан. Да так и проще и быстрее.
Хорошо. Тогда и я буду тебя так называть.
Недолго, надеюсь. Потому что по здравому размышлению я решил отпустить тебя. Да и что бы я стал с тобой делать? Продал бы какому-нибудь караван-баши или торговцу, в рабство? Ха!
Смотрю, ты уже всё обдумал и решил. А меня ты не забыл спросить?
И о чём же это я должен был у тебя спросить?! Конан решил проблему недоумения традиционно почесав в затылке.
Как о чём?! Захочу ли я оставить тебя и свалить куда-то во мглу преданий. А я вот не захочу!
То есть? теперь Конан и правда был удивлён не на шутку.
То есть я остаюсь с тобой, мой сильный, большой, но непонятливый друг. Собственно, это ты вынуждаешь меня принять такое решение!
Я?!
А кто же?! Лишил меня последних возможностей к добыванию пропитания, убил тех, кто меня защищал, и отлично знаешь теперь, что податься-то мне не к кому! Вот и получается, что теперь ты должен обо мне заботиться, и я теперь твоя новая напарница!
Конан покудахтал, изображая в очередной раз смех, хотя ему сейчас было вовсе не смешно. Однако он вынужден был изобразить ироничное веселье, потому что нужно же хоть как-то сохранить лицо. А тяжело его сохранить, когда тебя словно ударили трухлявым бревном по голове. А ещё он предвидел новые трудности. Но где-то она
Бэл его задери! Верно: в какой-то степени эта Резеда права! Она осталась абсолютно одна на белом свете, деревня разгромлена монстрами, султан оказался равнодушной и трусливой сволочью, да ещё и подкаблучником, и кроме как действительно попасть в рабыни или наложницы чьего-нибудь гарема, ничего Резеде не светит.
Но с другой стороны вешать на себя такую обузу! Да ещё без работы!..
Конан, уже сердясь, что на него пытаются надавить, фыркнул:
Уже всё распланировала, да? А если я вот прямо сейчас встану, соберусь да уеду, оставив тебя связанной на песке?
Не верю! Кто угодно мог бы так поступить, но не ты, Конан-киммериец! Ты человек чести. Ты не убиваешь женщин и детей! Да и сейчас не допустишь, чтоб из-за тебя погибла беспомощная и беззащитная женщина!
Конан не придумал ничего лучше, как невесело рассмеяться:
Это ты, что ли, тут беззащитная женщина?
Резеда смутилась:
Ну, не совсем, конечно, беззащитная Но хочешь верь, хочешь не верь, а я к тебе прониклась.
Чем же это, интересно?
Уважением. И благодарностью.
А это-то за что?
Ну как! Ты и правда не изнасиловал меня. А мог бы я-то почуяла, как воспряло, пока ты меня обыскивал, твоё естество! И участилось дыхание. Значит, я тебе всё-таки не совсем безразлична!
На это Конан не нашёлся, что ответить, и только пооткрывал-позакрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Потом, тяжко вздохнув, подошёл и действительно разрезал верёвки, стягивающие тонкие запястья и лодыжки.
Вот ведь странные существа эти женщины!
Гори огнём весь мир, погибни деревни и города, а их в первую очередь будет интересовать только одно: вызывают ли их «прелести» ответную «реакцию» у мужчины!..
Завтракали тем, что имелось у Конана в походной суме. А имелось у него как всегда только то, что не весило много, не портилось от солнца и времени и было очень питательно, хоть и не всегда вкусно: солонина, сушёные фрукты да сухари из лепёшек. Запивали всё ключевой водой из горного ручья, пара бурдюков с которой ещё оставалась у варвара в седельных сумках.
Резеда ела, словно птичка: отщипывала от лепёшки и сушёных абрикосов и чернослива крохотные кусочки, по ягодке брала кишмиш и запивала маленькими глоточками из пиалы, которую Конан, как истый рыцарь, отдал ей, сам отхлёбывая при необходимости прямо из горловины. Во время еды они не разговаривали, но уж переглядывались: Конан с сомнением и вопросительно, Резеда с вожделением, словно кошка на сметану.
Когда с завтраком было покончено и Конан убрал остатки продуктов и недопитый бурдюк в свою необъятную суму, Резеда не удержалась:
Не понимаю.
Чего же?
Про вас, наёмников, буквально все талдычат, что вы всё свободное время, да и на «работе», пьёте, дерётесь и занимаетесь Распутством. А у тебя даже нет с собой вина!