На кота Ми-ха не отреагировал. Видимо все же догадался, что это какой-то домашний питомец.
Значит, ты вся такая из себя обычная и неопасная?
Я биохимик! Лаборант! А не шпионка или диверсант!
Хм
Ми-ха сотый раз внимательно посмотрел на нее и как будто о чем-то задумался. Но потом все же спросил.
Знаешь, что мне в вас не понятно?
Что же?
Если, как ты говоришь, ты самая обычная девочка из толпы и, значит, вы все, он показал пальцем вверх, будто бы совершенно случайные люди из миллиардной массы таких же с Земли и, значит, по логике, должны быть все с разными и тоже случайными способностями и навыками, так? Тогда почему из сотни падёны упавших ты реально первая, кто не стал пытаться меня прикончить? Причем у других это вполне профессионально выходило! Я ведь охоту, считай, из-за этого и начал. Не только из-за этого, конечно
Он устало оперся локтями на стол и опустил тяжелую голову на ладони. Иринка нахмурилась, исподлобья глядя на понурившегося мужчину, час назад едва не убившего ее, но отчего-то ей все больше нравившегося. Помыться ему не мешало бы, конечно. И еще побриться.
Ну, я вообще-то тоже могла. И если честно, даже очень сильно хотелось тебя обезвредить.
Ми-ха покосился на нее, не двигая головы и недобро усмехнулся:
Что, тоже боец?
Девушка еще сильнее сдвинула брови.
Зря смеешься. Я вообще-токрасный пояс по тхэквондо первый юношеский разряд. С подросткового возраста увлекалась. Правда, подзабросила. Времени совсем нет.
Тхэквондо? Сэд, слово какое-то как будто знакомое Борьба, что ли? Вроде нашей та-и-до? Здесь у нас все по ней с ума сходят. Что-то вроде национальной идеи. Еще бытакой шанс
Ми-ха зло усмехнулся своим мыслям.
Наверное, Иринка не обратила внимания на его странную усмешку. Ну, это не совсем борьба. Рукопашка, только все больше ногами.
А, парень снова задумался на секунду. Я не то чтобы разбираюсь. А красный поясэто как?
Иринка скромно пожала плечами.
Ну, выше среднего точно. Тренера с черным я пару раз укладывала. Говорил, что зря бросила.
Та-ак, Ми-ха снова помрачнел, как туча. И ты туда же
Он внезапно поднял вверх указательный палец, словно его осенило.
Что? опять спросила Иринка.
Выходит, не простые вы люди из толпы. Один, помню, тупые ножи метал мастерски, другой вотболты от этажерки, третий голыми руками чуть не убил. Сплошь прыгуны, атлеты, борцы И ты вот, оказывается, первого встречного, не морщась, ногами отметелить способна. Ты что, не знала про поле защиты? Оно должно еще действовать
Иринка посмотрела на него огромными глазами, снова помотала головой и задумалась о своей гипотетической неуязвимой крутости, но на ум ничего больше дельного не пришло.
Смотри.
Ми-ха внезапно схватил ее запястье правой рукой, а левой быстро достал из ящика рядом с плитой здоровенный кухонный нож с широким лезвием.
Что ты делаешь? только и успела просипеть испуганная Иринка.
Он вдруг полоснул тесаком по ее ладони. Девушка вскрикнула, но неожиданно, с удивлением глядя на свою руку, осознала, что опять почти не чувствует боли. И порез, едва появившись, прямо на глазах стал медленно, но верно затягиваться. Парень отпустил ее руку и с грохотом швырнул нож обратно в ящик.
Что со мной такое творится здесь? прошептала Иринка, разглядывая свою ладонь.
Ми-ха снова оскалился.
Не переживай, скоро это пройдет. Но у меня и против этого есть средство.
Иринка промолчала, и без того находясь уже в перманентном шоке от происходящего.
А может ты еще что-нибудь эдакое умеешь? спросил Ми-ха после недолгой паузы, покрутив в воздухе кистями рук.
Иринка утвердительно и довольно вяло кивнула в ответ. После еды и от гаммы испытанных эмоций ей внезапно жутко захотелось спать. Девушка незаметно для себя опустила голову на потертую диванную подушку и практически мгновенно заснула. Последнее, о чем она успела подумать, было: как там без нее рваноухий выживет один в пустой квартире. И ещечто исполосованная мерзавцем нога совсем не болит.
Глава 7. Стас
Всполох. Неделей ранее.
Стасу по жизни не слишком везло.
Природа в лице родителей не наградила его ничем, что могло бы хоть как-то помочь или пригодиться в жизни. Ну, по крайней мере, он так считал. Внешность? Я вас умоляю. Стас мрачно усмехнулся. Чуть красивее обезьяныэто про него. И ростом не слишком вышел, и ноги колесом, и рябая физиономия, и походка вразвалочку. А главноерыжий. Плюс ко всему, это чертово «плотное телосложение». Ничего с вышеперечисленным, а особенно с последним, он поделать не мог. И даже долгие часы тренировок и несчетное количество избитых «груш» и соперников на ринге не особо помогали, разве что тело стало определенно крепче. Метаболизм, мать его. А кушать, вернее, что-то жевать хотелось почти постоянно.
Вот и сейчас ему жутко хотелось перекусить. Особенно после такого стресса. Будь проклят этот поганый день, когда он снова спустился в метро! Стас всегда ненавидел подземку, еще с детства. С тех пор как старый совковый турникет, не замененный вовремя на более мирный рогатый трипод, сильно ударил, зажал и страшно напугал его, четырехлетнего мальца, бросившего жетончик недостаточно сильно в щель приемника.
Даже когда Стас вырос и возмужал, неприязнь к метро осталась. И стала дополнительным стимулом обзавестись «колесами». И даже самые глухие московские пробки он предпочитал относительно быстрому перемещению «низом». Детский страх застрял в голове на всю жизнь. И как выяснилосьне зря.
В эту третью пятницу января, в мерзкую слякотную оттепель, старенькая «астра» с утра наотрез отказалась заводитьсяпохоже, опять отсырели свечи. Времени возиться с движком не оказалосьи опаздывать было никак нельзя. В строительный гипермаркет, где он работал старшим продавцом, собиралось нагрянуть большое начальство с «внеплановой» проверкой, и менеджер лично обзвонил всю смену, чтобы все постирали и погладили форму и «чтобы как штык и огурчик». «Бодры, приветливы, активны», мать, мать, мать! И Стас, плюнув на всетолько бы не опоздать (ведь только-только получил повышение!)впервые за пятнадцать лет спустился в этот мрачный неприветливый ад.
Чтобы, едва сев в последний вагон поезда, провалиться черт знает куда! Бесконечно жуткий немой полет с глазами, вылезающими из орбит, и воттеперь он даже не на Земле. И вдобавок, лежит, развалясь, не в самом подходящем для этого месте. Если, конечно, это не галюны. Стас ущипнул себя за руку. Руки, кожа, ощущениявсе на месте. Кроме боли. Вот черт! Спит он, что ли?
Стас с трудом сел и посмотрел сначала наверх. Ночь, на ясном небе куча звезд и целых две разнокалиберных луны маячили прямо над разломом крыши. Вдобавок, чуть в стороне (Стас присмотрелся и ахнул) маленькой яркой спиралью из сотен миллионов бесконечно далеких звезд и розового межзвездного газа закрутилась невероятно красивая галактика, светившая на небе едва ли слабее меньшей из двух лун.
С минуту, пока не затекла шея, Стас пялился на пугающее великолепие чужого неба, потом, наконец, опустил голову и огляделся по сторонам. Похоже, пробив край какой-то поганой плоской крыши, он своим падением взорвал полстены, так что обломками серого кирпича завалило все вокруг в радиусе метров пятидесяти.
Снаружи здания, крышу и стену которого он разрушил при стремительном падении, обломки кирпича лежали повсюду. Унылый задний двор-колодец, залитый фантастическим светом двух лун и розовой спирали, выглядел удручающепрямоугольник бетонной площадки, запертый среди глухих стен без окон и дверей и вообще без каких-либо видимых выходов и просветов. Совершенно пустой, если, конечно, не считать пары здоровенных прямоугольных контейнеров, которые чернели в самом дальнем углу и, судя по виду, нетронутые лежали там очень давно. И вдобавок, Стас застрял в разрушенной стене довольно высоко, метрах в семи от поверхности.
Он, кряхтя, развернулся и, свесив ноги, заглянул в темноту помещения. Постепенно глаза пообвыкли, и он разглядел внутри какой-то склад. Везде лежали стопки каких-то здоровенных пыльных рулонов из материала, как будто похожего на рубероид. Выбор дальнейших действий оставался невеликпопытаться пробраться через дурацкий склад, так как со двора вряд ли вообще можно было выбраться без посторонней помощи. Не оставаться же на чертовой кирпичной кладке в ожидании неизвестно чего. Вряд ли аборигены, особенно владельцы этого склада, кто бы они там ни были, обрадуются разрушенному имуществу.