Поймав моторный экипаж, Кинт отправился на телеграф нужно дать телеграмму Рузье, точнее не ему, а некому руководителю горного треста о том, что начаты работы по открытию представительства.
С вас десть кестов, приветливая девушка посчитала слова на бланке, что Кинт подал в окошко с надписью «Эфирный телеграф».
Скажите, а почтовые отправления
Только на железнодорожной станции, девушка не дала договорить Кинту, на станции воздухоплавания строят еще одну почтовую контору, город растет, думаю, к зиме откроется.
Спасибо.
Все же приятно пройтись по городу, наслаждаясь весенним теплом после двух недель, проведенных в седле и ночевок в степи. Кинт медленно шел по тротуару, разглядывая вывески на широкой улице, где находилось множество контор мануфактур, цехов, лабораторий и трестов. У большинства из них уже нет коновязей, вместо этого площадки, отсыпанные мелким камнем, на которых застыли сверкающие лаком дерева и блеском металла моторные экипажи. Кинт думал, что он научился справляться с эмоциями, но чем дольше он дышал воздухом города, с которым его многое связывает, тем больше он волновался в ожидании предстоящих встреч Обычно, до Северной войны, Орден не отправлял своих людей туда, где они могли «наследить» своей прошлой жизнью, но обстоятельства заставили Рузье пренебречь этим правилом.
Кинт остановился у окон одной из контор, рядом с которой не было экипажей, а на двери висела деревянная табличка «Это помещение сдается городским советом». Подобных пустующих помещений было всего два, одно в центре, второе в конце улицы. Крутанувшись на пятках, Кинт быстро зашагал в направлении ратуши
Исполнительно и согласно инструкциям Рузье Кинт до обеда выполнил несколько важных дел, а именно арендовал в городском совете помещение конторы в конце улицы, а также взял разрешение в секретариате гильдии промышленников на аренду склада в старом пакгаузе железнодорожной станции. Еще, в казначействе ратуши зарегистрировал ячейку «конторы Северного горного треста в Латинге», и сразу вложил пять тысяч золотых кестов. Саквояж стал намного легче, на его дне теперь покоятся важные бумаги из ратуши, украшенные гербами, тиснением и прочей канцелярской вычурностью, но так необходимой подобным документам. Что ж, теперь на железнодорожную станцию, получить ключи от ворот склада, а также получить груз, который уже давно заждался в товарном тупике, после чего можно и пообедать да, не забыть еще заглянуть в почтовую контору.
Моторный экипаж привез Кинта на привокзальную площадь, когда часы на фронтоне здания вокзала пробили полдень. Многое изменилось здесь пути теперь находятся с двух сторон перрона, здание вокзала обросло пристройками, появился широкий мост из железных ферм через перрон, а вот люди такие же разве что их стало больше.
Тесновато, вслух сказал Кинт, выпрыгнул на мостовую, прихватив с сиденья саквояж, и сунул машинисту моторного экипажа несколько монет.
Тот в ответ только кивнул и, сняв экипаж с тормоза, с металлическим хрустом передвинув длинный рычаг, покатил вдоль путей, пугая зевак громким сигналом.
Без труда Кинт нашел почту, да и чего ее искать? Ноги словно сами принесли туда, и пока он шел, с каждым шагом в памяти всплывали строки письма, которое он писал. Кинт писал это письмо каждый день, писал в своих мыслях все то время, которое находился в Ордене. Раньше в письме было много слов, он их все помнил наизусть
Прошу прощения, Кинт протиснулся к окну в небольшом помещении конторы почты, у которого стояла деревянная кафедра с канцелярскими принадлежностями, и снова подумал вслух: Тесновато
Этот город уже не тот, что раньше, он уже не вмещает в себя всех, проворчал угрюмый старик, но пропустил Кинта к окну.
Пожалуй, да, согласился Кинт и, встав за кафедру, вынул из держателя лист, взял авторучку, проверив что колба заправлена чернилами, и написал на листе всего одну строчку, затем сложил лист вчетверо, вложил его в самый маленький из пяти типов конвертов и написал адрес: «Актур, Ткацкий квартал, для мадам Поль Таг». После чего Кинт расплавил сургучный карандаш над срезом колбы светильника и, запечатав конверт, встал в очередь к одному из почтовых клерков.
Пропустите! Пропустите увечного во славу терратоса! громогласно провозгласил кто-то от дверей.
Очередь Кинта почти подошла, впереди была милая старушенция, которая уже расплачивалась с почтовым клерком. Кинт мельком посмотрел назад. От дверей, скрипя протезом правой ноги и громыхая им об пол, к окошку, опираясь на массивную трость, шел с первого взгляда так портовый грузчик, да и несло от него соответственно тухлой рыбой и перегаром, вот только в Латинге нет порта Зато под многократно штопаным бушлатом был пояс с револьвером.
Пропусти увечного, говорю! хромой неслабо толкнул какого-то торгаша в конце очереди.
Люди загомонили, но стали пропускать наглого калеку.
Эй, калека бесцеремонно шлепнул Кинта по ноге тростью, пропусти-ка!
Кинт не стал протягивать в окошко свое письмо и чуть отступил.
То-то Ик! Скажи-ка, Дейк, чернильная твоя башка, калека просунул голову в окошко, отчего почтовый клерк замахал рукой у себя перед лицом, разгоняя «аромат» от посетителя, Не пришел ли на мое имя ответ из комиссии парламента по обороне?
Нет, ответил клерк и сделал такое лицо, будто это его вина.
Разорви их там всех! Я на следующей неделе приду! калека с трудом высунул голову из окошка и повернулся к Кинту, что смотришь? Отсиделись тут! А я
Тут бравый и пьяный вид сошел с лица калеки, он как-то осунулся, опустил голову и похромал к выходу.
Каждую неделю приходит уже год ответа ждет на свое письмо, словно извиняясь сказал Кинту почтовый клерк, жаль его Давайте ваше письмо. Куда?
В Актур.
Секундочку Дейк переставил на счетной машине пару рычажков и прокрутил ручку, с вас четыре кеста.
Кинт провел еще час в компании управляющего товарной станцией, получил ключи от просторного склада в пакгаузе, куда с помощью пары тягловых лошадей был перемещен большой деревянный ящик, что прибыл в Латинг с востока еще две недели назад. Затем, решив, что было бы неплохо и подкрепиться, Кинт прошел в харчевню в здании станции. Публика пестрая, тут и те, кто в ожидании своего рейса тоже решил пообедать, и местные носильщики, и пара городовых зашли перекусить, и босоногие мальчишки из пригорода В самом углу зала с мрачным видом, топил в стакане шанта свою тоску недавний калека с почты.
Не помешаю? Кинт присел за небольшой круглый столик.
Калека оглянулся и осмотрел зал.
Свободных мест достаточно, буркнул он в ответ.
Где воевал? спросил Кинт, пропустив реплику мимо ушей и позвал жестом проходящего мимо парня из кухонной прислуги.
Калека поднял на Кинта взгляд, пустой, полный отчаяния и тоски взгляд.
Какое дело торгашу до того?
Я не торгаш, я инженер горного треста
Суетливый парнишка со всклокоченной рыжей шевелюрой возник перед столиком.
Что желает господин?
Бутыль шанта, мяса да, и моему другу порцию наваристого бульона.
Сей момент! уже спеша на кухню ответил парнишка.
За еду спасибо, конечно, неделю горячего не ел, но чего ты от меня хочешь друг?
Так где ногу-то потерял? Кинт снова проигнорировал вопрос.
В последней битве за Майнг, скреверы северян пытались сбить атаку нашего кавалерийского корпуса, их картечницы как гребнем прошли по нашим порядкам я сначала обрадовался, что не убило меня, а только ранило, но видишь, как вышло? калека хмыкнул, допил остатки шанта из своего стакана и постучал костяшкой пальца по металлу протеза, колено перебило, пришлось ногу отнимать.
Так ты кавалерист?
Мастер-гренадер кавалерийского корпуса.
Вернулся рыжий парень с подносом в руках и, выставив все на стол, замер в ожидании.
Сколько? пододвинув миску с бульоном собеседнику спросил Кинт.
Двенадцать кестов
Кинт рассчитался, а калека накинулся на горячий бульон, работая ложкой с такой скоростью, будто боялся, что миску вот-вот отберут, а Кинт налил себе и соседу шанта, наколол вилкой кусок мяса и сказал: