Может, его написал кто-то другой? Тоже не доказано. Конечно, кто-то мог быть в комнате, когда я его печатал, и он мог бы вспомнить об этом, но ведь и память ничего не доказывает. С тех пор я начал находить такие разрывы везде и во всем, Я сомневался, что был женат, что у меня есть сын. Сомневался, что когда-то родился в Иллинойсе от пьяницы-отца и грязнухи-матери. Я ничего не мог утверждать наверняка. Конечно, мне говорили:
"Это так, а вот это этак", но для меня это ничего не значило.
- Нужно было больше доверять воспоминаниям.
- Нельзя: всюду разрывы и пустоты. И вот тогда я начал думать о космосе и как хорошо мне будет в ракете, среди огромного ничто, внутри ничто, как здорово будет выходить в ничто. А теперь меня отделяет от него лишь тонкая металлическая скорлупа. Я думал, космос-сделает меня счастливым, слетал к Альдебарану-П, потом подписал пятилетний контракт и вот мотаюсь туда-сюда, как челнок.
- Ты говорил об этом с психиатром?
- А чем он поможет? Он начнет лечить меня водами, беседами, массажами и душем Шарко. Что там у них еще? Нет уж, благодарю.
- Хичкок помолчал. - Сегодня утром мне, пожалуй, стало хуже. Или это лучше? - Он снова умолк и посмотрел Клеменсу в глаза.
- Ты здесь? Ты на самом деле здесь? Докажи!
Клеменс сильно шлепнул его по руке.
- Да, - согласился Хичкок. Он пристально и удивленно разглядывал руку, потирал ее, разминал. - Ты здесь или, точнее, был здесь в тот момент. Но я не верю, что ты и сейчас здесь.
- Увидимся позже, - ответил Клеменс; он решил поскорее найти доктора.
Ударил колокол. Еще и еще раз. Ракета дернулась, словно ее ударили гигантской рукой, но слышался звук, словно выключили пылесоc, потом пронзительный свист. Клеменс ощутил пустоту в легких, споткнулся, и тут свист прекратился.
- Метеор! - закричал кто-то.
- Пластырь, - сказал другой. И в самом деле - ремонтный паук, бегающий по корпусу ракеты, уже наложил на пробоину пластырь и теперь аккуратно ее заваривал.
Кто-то все говорил и говорил, затем голос удалился. Клеменс вскочил и побежал, дыша свежим, густеющим воздухом. Свернув за переборку, он увидел куски метеорита, разбросанные по всему полу, словно осколки какой-то безделушки. Здесь был почти весь экипаж, включая капитана. На полу лежал Хичкок, из-под закрытых век катились слезы.
- Оно хотело убить меня, - повторил он снова и снова. - Оно хотело убить меня.
Его поставили на ноги.
- Но ведь оно не могло... - говорил Хичкок. - Это невозможно. Такого просто не бывает, правда? Оно приходило за мной. Почему?
- Все в порядке, все уже кончилось, Хичкок, - сказал капитан. Доктор перевязал Хичкоку рану на руке. Тот поднял глаза, увидел Клеменса.
- Оно хотело убить меня.
- Знаю, - ответил Клеменс.
Прошло семнадцать часов. Ракета продолжала свой полет. Клеменс миновал переборку и остановился. На полу, съежившись в комок, сидел Хичкок, рядом стояли психиатр и капитан.
- Хичкок, -позвал капитан.
Ответа не было.
- Послушайте же, Хичкок... - сказал доктор.
Они повернулись к Клеменсу.
- Он ваш друг?
-Да.
- Поможете нам?
- Если смогу.
- Все это проклятый метеор, - сказал капитан. - Если бы не он, ничего бы с ним не было.
- Это случилось бы с ним рано или поздно, - ответил доктор. Клеменс, поговорите с ним.
Клеменс подошел к Хичкоку, нагнулся, ласково позвал, потряс за плечо.
- Эй, Хичкок!
Ответа не было.
- Эй, это я, Клеменс. Посмотри, я с тобой.
Он похлопал Хичкока по руке, погладил окаменевшую шею и склоненную голову. Потом взглянул на психиатра - тот молча наблюдал. Капитан пожал плечами.
- Будете лечить шоком?
- Да, начнем сегодня же.
"Шок, - подумал Клеменс.