Но альбом он просматривал. А иногда и сам брался за грифель и выводил на чистых страницах то цветок жасмина, то ветку вишневого дерева со зрелыми плодами. Он тоже любил рисовать. К сожалению, редко когда у него оставались на это силы.
Старика Амфата, тощего, с обезьяньим смуглым лицом и хитрой улыбкой, принесли в храмовый двор на следующее утро после того, как Вей Ши прогнал настырную девчонку. Несли его на носилках четыре слуги из дворца Четери. Опустили свою ношу на скамью, и один из слуг подошел к Вей Ши.
Владыка Четерии сказал принести старика в храм и найти тебя, проговорил он почтительно. Владыка приказал передать свои слова: «У старого Амфата отказали ноги. Он был хорошим воином, а сейчас одинок и благочестив. Днем будешь носить его в храм на обед и обратно, а после по его просьбе туда, куда он пожелает, пока не сядет солнце».
Вей Ши выдохнул вскипевший в крови гнев, посмотрел на слугу, на деда, который вертел головой, оглядываясь по сторонам, шея у него была оливковая, как все тело, цыплячья, седые космы неопрятно лежали на плечах, и ровно сказал:
Я выполню волю Владыки.
С тех пор он и служил ишаком для крикливого старого кочевника. Пол-Тафии выходило на улицу посмотреть, как голосящего боевые песни соседа несет на закорках молодой послушник с такой прямой спиной, что удивительно было, как не падает с нее дед Амфат.
Фе́би (старика) эфе́нби (юноша) несет! кричали дети радостно и бежали рядом. Потом Вей Ши видел, что они стали играть в негокто, мол, больше друзей унесет и дальше с ними на спине уйдет.
Вей Ши приходил под палящим полуденным солнцем, спускался в домик старика, помогал одеваться и нес в храм. Там Амфат в ожидании обеда сидел на лавке, выстругивал из деревяшек какие-то дудочки и свистульки и оживленно болтал со всеми: с такими же стариками, как он, с прихожанами, монахами, послушниками. А потом, после обеда, Вей относил изрядно потяжелевшего деда обратно. И до вечера то бегал по его заданиям, то таскал на спине по друзьям, кальянным, стоянкам кочевниковвезде у Амфата были друзья, и везде его принимали с почтением, вели разговоры, вспоминая былые дни и приключения в те времена, когда Пески еще были опасной пустыней, полной хищников и жестоких духов-песчаников. Вей обычно сидел в стороне, погруженный в свои мысли, но волей-неволей прислушивался и сам не замечал, как его захватывал тонкий голос рассказчика, и вот он уже сам брел по барханам, отгоняя трещоткой гремучих змей, или искал воду, или обманывал глупых духов. Правда в байках стариков перемешивалась с волшебным вымыслом, но как увлекательно было их слушать!
Может, я буду вам сюда обед приносить, феби? поинтересовался Вей Ши через несколько дней мрачно. Вам, наверное, тяжело по такой жаре.
Старик, разлегшийся на кровати в своем доме, закряхтел и метнул на Вея острый взгляд хитрых глаз.
Так я ж помолиться хожу, эфенби, запричитал он, богов о здоровье попросить. Кто обо мне, старике, кроме них, позаботится?! Налей-ка мне, кстати, воды, горло пересохло, сил нет!
Помолиться. И с людьми поговорить, пробурчал Вей Ши, наливая из кувшина воду в большую чистую чашку. Вообще, в домике старого пройдохи было слишком чисто для того, у кого отнялись ноги.
Но тут Амфат попытался присесть, забарахтался в постели, и Вей, устыдившись своих мыслей, поднял его, усадил аккуратно.
Конечно, поговорить, сказал старик, напившись. Вот полежи в одиночестве, внучок, и с таким невежливым юношей, как ты, за радость будет поговорить.
Вей Ши молча принял у него кружку, повернулся спиной, присел, и старик вцепился в его плечи как клещами. Императорский внук снова потрусил к храму, чувствуя, как привычное раздражение в душе капля за каплей сменяется усталым равнодушием, щедро замешанным на обиде. Он понимал, что Мастер что-то хочет показать ему. Но не понимал что.
Дед Амфат
В храме было прохладно и малолюдно, и императорский внук опустил старика на скамьютот сразу капризно потребовал воды, умыться после жары и попить, и Вей, сам пропыленный и умирающий от жажды, поднес ему воды, полил на руки и только потом отошел подальше и принялся умываться сам. С кухни доносились запахи овощной похлебки и стук посуды, и Вей, чтобы не думать о еде, набрал полный черпак воды и начал пить.
Краем глаза он увидел что-то пестрое, мелькнувшее в воротах двора, а следом донесся и звонкий голос гостьи Мастераона здоровалась с послушниками и стариками, рассевшимися на лавочках. Вей шагнул в тень колонны, услышав от девчонки и свое имя. На ее вопрос откликнулся дед Амфат, что-то долго рассказывая скрипучим голосом и, кажется, расхваливая «эфенби» на все лады, а потом громко воскликнул:
Так вот, внучка, посмотри, не он там, у родника? Глаза слабые стали, ничего не вижу
Он, подтвердила девчонка, направляясь к Вею. Спасибо, дедушка!
Вей Ши со вздохом ополоснул черпак в чаше родника и повесил его на стену, из которой и била струя воды. У него опять начинала болеть голова, и он ушел бы, если бы старики, рассевшиеся по скамейкам как седые голуби, не смотрели в его сторону с жадным любопытством и не обсуждали бы что-тонаверняка егомежду собой.
Привет, робко сказала девчонка, остановившись в нескольких шагах. У ворот храма замерли охранники.
Зачем пришла? сухо бросил Вей Ши, глядя в сторону.
Она тут же вспыхнула.
Не к тебе, не волнуйся. Нужно больно! Я ищу свои вещи. И альбом. Я оставила их здесь тогда, она обиженно фыркнула. Ты не видел, не знаешь, где они могут быть?
Вей хотел ответить: «Они у меня». Но почему-то буркнул:
Не знаю.
Зачем? Ей достаточно спросить у любого другого монаха или послушника про альбом, и все укажут на Вея.
Жаль, расстроилась юная художница. Сильно расстроилась, закусила губу, опустила глаза. Жа-а-алко Но что делать. Сама виновата. Нельзя оставлять
Она бубнила себе под нос, раскачивалась и терла ладонью глаза. Голова у наследника императора разболелась еще больше.
Ну ладно, ладно, пробормотала девчонка. Вей Ши?
Чего? откликнулся он, уже желая, чтобы все вокруг провалились сквозь землюи что-то щебечущий тонким голосом старик, и надоедливая девчонка, и храм этот вместе с картошкой.
Ты только не кричи, как в прошлый раз, она порылась в сумке и достала оттуда маленькую баночку. Я тебе принесла мазь для спины. Мне травница сделала. Она ваша, из Йеллоувиня. Возьмешь?
Он протянул рукутолько чтобы отделаться, коснулся ее ладони. И тут девчонка, дернувшись и чуть не выронив баночку, на чистейшем напевном йеллоувиньском произнесла трехстрочное стихотворениеи́лью. Из тех, что не могла знать.
Что ты сказала? ошарашенно переспросил Вей Ши.
Девчонка недоуменно посмотрела на него.
Я спросила, возьмешь ли ты мазь, словно больному, повторила она медленно.
Нет, раздраженно сказал Вей. После этого. Ты сказала: «Старый тигр, белые кости, слава тебе в смерти и посмертии» повторил он на рудложском строки из старого предсказания, хранящегося в доме Ши уже пятьдесят лет.
Да ты что, засмеялась Каролина. Я понятия не имею, как это произнести. Зато могу теперь выговорить «У тебя красивая прическа». Хочешь?
Послушник скрипнул зубами и призвал себя к терпению. Нелепый какой-то розыгрыш.
Ты точно сказала снова начал он, но тут девчонка помахала кому-то за его спиной.
Смотри! воскликнула она радостно. Твой дедушка тебя подзывает!
Вей Ши оглянулся. Дед Амфат уже подпрыгивал на скамье, указывая на храмовую кормильнютам накрывали на стол.
Тебе пора, да? затараторила девчонка. Иди. А ты поспрашиваешь про мой альбом? Поспрашивай, а? она умоляюще сложила руки. Там много важного. Я завтра еще приду. Или послезавтра.
Внучок! Помоги дедушке! донесся от скамьи вполне себе молодцеватый голос деда Амфата. Девчонка еще что-то говорила, дед требовательно покрикивал, шумели направляющиеся в кормильню страждущие, и Вей едва удержался, чтобы не схватиться за голову. Он наклонился, плеснул себе в лицо еще ледяной воды и, не слушая больше девчонку, пошагал к старику.
Он точно свихнется. Совершенно точно сойдет с ума.