Буквально…
Ирина томно хихикала, прижимаясь к Хлюдову, а тот нашептывал ей на ушко и нашепывал.
— Володя! На минуточку можно? — поймал паузу между танцами Никита.
— Чего тебе?
— Ну, к столу-то подойди! Что мне, одному пить?!
— А, пить?! Это завсегда! Н-наливай!
— Не лезь, гад, к моей сестре! — прошипел Никита, наливая. — Ты ей уже всё ухо изжевал поцелуями. Мне потом стыдно будет появиться в этом доме. И муж у нее — здоровенный «шкаф». И тебе достанется на орехи, и мне перепадет ни за что.
— Отстань! Не лезь в нашу с ней личную жизнь!
— Ага, уже в вашу личную!
— Не видишь, девушка нуждается во мне, как цветок в пчелке! Я ее непременно опылю!
— Да? А ее ты спросил?
— А то! Ввожу в курс дела: Ирина пригласила меня к себе в гости. Муж сегодня ночью в отлете, вернее, в полном пролете.
— Он утром вернется и отправит тебя в последний полет — в штопор, с четвертого этажа. Учти, до аэропорта здесь — два шага.
— Ерунда! Гусары любят риск! Сейчас допиваем ром, и мы с ней идем к ней. Там ребенок, но заночует у свекрови. Мы обо всем договорились!
— Договорились они! А со мной — договорились?
— А ты тут при чем? Ты что, сваха? Сводник?
— Дурак! Ты нагадишь, наследишь, а со мной разговаривать перестанут и на порог больше не пустят. И потом! Где ты предлагаешь мне болтаться всю ночь? На вокзале куковать до утра?
— А чего болтаться? Езжай в Педжен!
— Как же я до него доеду? Денег-то у нас больше нет. Проездные документы выписаны на твое имя.
— Вот черт! Навязался на мою шею. Хомут! Расслабиться мешаешь!
— Я?! Я тебя сюда привел, накормил, обогрел! С Иркой, дурой длинноногой, познакомил! И я же ему мешаю!
— Никит, признайся, ты мне просто завидуешь. Хотел бы оказаться на моем месте?
Никита угрюмо промолчал, давая понять всю неуместность…
Хлюдов истолковал с точностью до наоборот:
— Слушай, а может она и тебя в гости пригласит?! Втроем будет еще веселее. Не пробовал ни разу? Спроси у сестрицы — она согласится, зуб даю!
— Ты пошлая и наглая морда! — резюмировал Никита и неожиданно для себя буркнул: Сам спрашивай…
— И спрошу! — И ведь пошел, поганец, спрашивать! Благо новая пластинка поставлена…
Ромашкинская «родственница», то бишь Иркина свекровь из своего угла за столом наблюдала с явным неудовольствием за Хлюдовым и поведением снохи. С неудовольствием — мягко сказано, очень мягко.
Нет уж! Никита встал и объявил:
— Спасибо за гостеприимство, но нам с Володей пора. Поезд скоро. Наверное, автобусы уже не ходят. До вокзала добираться долго.
Ромашкинская «родственница», то бишь Иркина свекровь воспрянула, радостно предложила выпить на счастливую дорожку, на прощание:
— Ребятки, заезжайте, заходите в гости! Никитушка, не забывай нас! — Но в прихожей прошептала на ухо: — Чтоб ноги этого капитана больше не было в моем доме. Я этой вертихвостке, шею намылю, а ты приятелей к нам боле не води!
Ирина тоже сняла плащ с вешалки и громко сказала, адресуя свекрови:
— Думаю, мы на последний троллейбус успеем. Поеду домой. Славик возможно вернется утром из полета.
Женщины скрестили взгляды, сверкнули ими словно клинками, укололи друг друга и разошлись. Ирина выскользнула на улицу мимо Никиты, слегка коснувшись его бедром и больно ущипнув за ягодицу.
Хлюдов громко произнес:
— Премного благодарю! Честь имею! Приятно было познакомиться с уважаемым семейством! До встречи! — картинно приложил три пальца к козырьку фуражки и щелкнул каблуками.
Эхо последней фразы еще стояло в комнате, а Хлюдов уже спускался по лестнице с Ириной.
— Никитушка! Увези его в свой гарнизон, от греха подальше! Прошу тебя! — запричитала Иркина свекровь. — А то хуже будет! Всем! И тебе, Никитушка, и тебе!
— Бу— сделано! Обещаю! Извините! — он ритуально чмокнул «родственницу» в щеку и побежал догонять новоявленную парочку.