Посвящается моей лучшей подруге, читателю и критику Наде!
/Тишины прошу, тишины!
Нервы, что ли, обожжены?
(А. Вознесенский)/
/Французская поговорка/: "Бойся своих желаний, они могут исполниться... "
Подобное:
Будьте осторожны с тем, о чем вы молитесь, ибо вы можете это получить.
Стивен Кинг/
* М.
Там, где раньше начиналась Дорога жизни, у паровоза, застывшего на вечной стоянке, прохаживалась в ожидании худощавая светловолосая девушка с тонким сердцевидным лицом, одетая в яркую майку и узкие джинсы. Она выглядела от силы лет на 20-22, хотя на самом деле была на 12 лет старше.
Рядом на скамейке расположились трое подростков. Они смотрели на смартфоне "В Питере - пить" и при каждом ругательстве героев клипа заходились визгливым хохотом.
Олеся поморщилась. "Бомбовые" хиты Шнурова не производили на нее впечатления и даже вызывали недоумение: "И как такое можно считать искусством?".
Сверившись с расписанием электричек в окне станции - черно-белого домика в финском стиле, Леся поднялась на платформу. Питерская электричка должна была подойти через 5 минут. Час назад Тоня звонила ей с "Финика": "Ну, как настроение?" "Уже жду" "Умничка. А я иду на посадку!".
Вдали показалась красно-серая серьезная мордашка с глазами-фарами. Люди на станции оживились, потянулись к платформе, чтобы первыми пройти в вагоны, когда электричка сделает разворот. "Ладожское озеро" было конечной станцией на ветке.
Радуясь редкому, по-настоящему летнему дню, из поезда высыпали петербуржцы в ярких пляжных нарядах, с пузатыми пестрыми сумками. Шумели и резвились дети; покрикивали на них матери.
Тоня выделялась в этой толпе - черные джинсы, голубая рубашка типа мужской, с закатанными до локтей рукавами, увесистый рюкзак.
Если у Олеси было "лицо жестокого эльфа" (так ее определил один богемный молодой поэт с Университетской набережной), то коротко стриженная мускулистая Тоня скорее напоминала воинственную деву из скандинавского или славянского эпоса.
- Когда-то по этой дороге шли полуторки, - сказала она вместо приветствия, - люди с минимумом вещей надеялись вырваться из осажденного города... А сейчас веселые, беззаботные, едут на пляж...
- Семьдесят лет, - вздохнула Олеся, - многое изменилось. И люди в первую очередь.
- Подождем, пока этот поток схлынет, - Тоня сбросила рюкзак в стороне от снующих людей и села на него. - Ну, что - готова к путешествию?
- Теперь не знаю. Синоптики говорили о возможном резком изменении погоды в этом районе...
- Синоптики всегда правы, вот только дни путают, - рассмеялась Тоня. - На Гисметео выходные обещают ясные и теплые. Как прошла неделя?
- Как всегда; день сурка в дурдоме. А ты как?
- Потом расскажу, - Тоня встала. - Пошли, надо продуктами затариться.
Прошла электричка; приехавшие люди разошлись - кто на пляж, кто - искать съемное жилье в дачном поселке, и снова затихла станция...
По дороге к магазину девушки встретили знакомую пожилую дачницу, которую часто видели выходящей из леса с корзинкой грибов или ягод, и поздоровались с ней. Сегодня женщина обрадованно сообщила, что нашла крыжовник, мелкий, но очень сладкий, и предложила девушкам взять по пригоршне. Тоня и Леся с благодарностью набрали маленьких, нагретых солнцем ягодок, действительно сочных и сладких.
Полакомившись, Олеся зашла в магазин, маленький, но оживленный, а Тоня осталась снаружи на скамейке.
Закупив продукты, Олеся вышла. Тоня курила, поставив рядом рюкзак.
- Что, Леська, дела плохи? - спросила она, когда подруга села рядом и тоже достала сигареты.
Мимо них проходила дорога к сосновой роще, отгораживающей поселок от берега озера. Там, где раньше выезжали на лед грузовики с ленинградцами, теперь шумел пляж. Пестрели зонтики, играла веселая музыка, стучал мяч. Пахло шашлыком и копченой рыбой. Кто-то взвизгивал, окунаясь в холодную воду; кто-то ухал и отдувался; раздавались смех и пение под гитару.
- По-моему, меня "уходят", - сказала Олеся. - А как ты?
- Да ну... Опять все то же. Очередная комиссия от местных сказала, что здание ремонту не подлежит и к эксплуатации не пригодно. Так я и поверила! Из-за одной трещины в фундаменте! А то я не работала в строительной фирме и ничего не понимаю! В общем, я настроена решительно: папа не успел ввести в действие отель - значит, это сделаю я!
- А Кристина тебе помогает?
- Да, она взяла на себя юридическую сторону, добивается проведения судебной комиссии, чтобы опровергнуть заключение местных чинуш.
- Может, и местная комиссия могла бы признать, что здание не развалится?
- Да, за "борзого щенка" - может быть. Но во-первых, у меня сейчас таких свободных денег нет, а во-вторых, не хочу поощрять местных хапуг. Леся, а из-за чего тебя "уходят"?
- Шествия, - ответила Олеся, - в защиту прав политузников. У нас считают, что участвовать в них - значит подорвать репутацию детского сада...
- Что за бред? Право на собственное мнение и его выражение в рамках закона гарантированы Конституцией! Ведь на этих митингах не нарушали общественный порядок.
- И тем не менее. "Кот съел - значит, крыса!".
- Дурдом, - комментировала Тоня.
- Ага, хотя и называется "Детский сад".
Они вышли к небольшому частному причалу, где уже ждал легкий моторный катер.
Застрекотал мотор, и катер попятился от берега, развернулся и взял курс к островку в пяти километрах от берега.
*
- Мне катастрофически не хватает тишины, - сказала Олеся, устроившись на корме. - К городским шумам я привыкла; к шуму на работе - тоже. Когда 10 лет работаешь с детьми, быстро адаптируешься к их шуму. Но когда я прихожу домой и надеюсь там побыть в тишине, меня и тут достают...
- Правда? - Тоня сидела у руля. - А разве ты теперь не живешь отдельно?
- Да, на "Парнасе".
- О-о, сочувствую. "Северная долина" как раз у автобана, и только на 25-м этаже можно спастись от дорожного шума...
- Нет, Тоня, к дороге за окнами я уже притерпелась и не замечаю ее шум, как тиканье часов. Но когда слева за стеной "день граненого стакана", справа вопит и топает ногами ребенок, который не хочет ложиться спать, снизу - развеселая стуенческая гулянка до утра, а сверху соседка опять работает в ночную смену в супермаркете, и ее сынуля до полночи лупит об пол мячиком, да еще когда присутствуют, как минимум, два или три этих фактора одновременно, это уже чересчур даже для меня.
- Тем более что сейчас у тебя трудное время, - Тоня сбавила скорость. - На таком "нервяке", конечно, хочется тишины.
Остров как всегда возник перед ними, словно вырос из-под воды. Над широкой полосой берега высилась могучая скальная гряда, покрытая непроходимым лесом. К ее подножию прилепилась гостиница - здание весьма своеобразного стиля, в котором смешались скандинавская основательность, готическое величие и острота углов, стремление ввысь - и современное сверкание стекла и металла. вокруг гостиницы угадывались почти достроенные пристань, пляж, спортплощадка, прокат гидроциклов, фуникулер и дайвинг-центр. Тут и там сновали рабочие, чтобы подогнать дела и успеть как можно больше перед выходными. Но гостиница выглядела печальной, неухоженной, потускневшей - как все здания, которые долгое время пустуют, она словно за год состарилась на несколько десятилетий. В Выборге Олеся не раз видела жилые дома постройки 17-18 века, и они выглядели лучше. Видно было, что они простоят еще долго. А заброшенные или недостроенные новые дома тускнели и старели с огромной скоростью...
- Сейчас отпущу рабочих, - Тоня причалила катер рядом со второй моторкой, - останутся охрана, адвокаты и мы. Вот увидишь, - она перепрыгнула на причал и поймала брошенный Олесей канат, - в следующем году "Осейри" уже будет принимать постояльцев и не рухнет, не схлопнется и не развалится! А всем этим экспертам, которые утверждают обратное, придется заткнуться! На Ладоге островов еще много, вот пусть и выберут какой-нибудь бесхозный и тоже строят отель, а не зарятся на чужое! - Тоня приняла рюкзак и сумку, подала руку Олесе, и девушки прошли к ступенькам.