Петля будущего - Бен Оливер

Бен ОливерПетля будущего

День 736 в Аркане

Жатва начинается, и остается лишь страх. Так все и происходит, каждую ночь в одно и то же время.

Проходят минуты или даже часысложно сказать,  и в какой-то момент у меня начинаются галлюцинации.

Мой разум растворяется в боли и панике, и вот я уже за пределами камеры. Я стою на крыше Вертикали «Черная дорога»  башни с километр в высоту, где я когда-то жил. Светловолосый мальчик что-то кричит, пытается достать пистолет из кармана, отступая к краю здания, в то время как девушка в маске ведьмы подходит к нему все ближе и ближе. Если я ничего не сделаю, он убьет ее.

 Отойди!  кричит он, голос его дрожит от ярости и страха.

Еще один рывок, и вот ему удается достать пистолет из кармана. Он делает шаг назад, увеличивая расстояние между собой и девушкой в маске, и направляет пистолет ей в лицо.

Жатва заканчивается, и я открываю глаза. Я лежу, полностью истощенный, на твердом бетонном полу моей крошечной серой камеры. Сердце бьется громко и быстро, отражаясь эхом от стен прозрачной стеклянной трубы вокруг меня.

Я пытаюсь подготовиться к тому, что будет дальше, пытаюсь задержать дыхание, но времени нет. Вода хлещет с потолка мощным потоком, и я почти уверен, что задохнусь. Мои легкие горят, а труба продолжает заполняться водой с химикатами. Мое истощенное тело умоляет меня вдохнуть кислород, но если вдохну, то умру.

Спустя, кажется, лет сто в полу открывается решетка, и стекающая вода под давлением прижимает меня к полу. Вода ушла, я лежу, хватая ртом воздух и пытаясь откашляться.

Затем приходит горячий воздух: струя непрерывного ветра, горячего настолько, что он практически обжигает мою обнаженную кожу.

Наконец одежда на мне высыхает, поток воздуха прекращается, труба поднимается обратно в потолок до следующего дня, а я, не в состоянии пошевелиться, так и остаюсь лежать на холодном полу.

В Аркане это единственное подобие душа, на которое можно рассчитывать,  утвержденная правительством пытка водой, имитирующая утопление.

Скоро пойдет дождь. Каждую ночь, несмотря на боль после жатвы энергии, я заставляю себя не спать, чтобы посмотреть на дождь. Он начинается в полночьспустя полчаса после завершения жатвыи льется стеной, словно муссон, на протяжении тридцати минут.

 Хэппи , поговори со мной,  выдавливаю я, задыхаясь, и экран на стене оживает.

 Да, заключенный?  отвечает мне спокойный, почти умиротворяющий женский голос.

 Состояние жизненно важных органов?  командую я.

 Сердцебиение двести один удар, замедляется. Давление крови сто сорок на девяносто. Температура тридцать семь и две. Частота дыхания сорок один

 Хорошо, хорошо,  прерываю я,  спасибо.

Я встаюот такого простого действия ноги дрожат и сводит мышцы. Я осматриваю камеру и постепенно успокаиваюсь: те же четыре серые стены, голые, только в одной из них дверь тридцать сантиметров толщиной, на другойэкран и крошечное окно в задней стене; односпальная кровать с тонким покрывалом и тонкой подушкой; унитаз из нержавеющей стали в углу и раковина рядом с ним; стопка книг да стол, приваренный к полу,  вот, пожалуй, и все.

Подняв глаза на затемненный экран, вижу, что через пять секунд наступит полночь, а я, кажется, еще не до конца оправился. Изнуренный, я заставляю дрожащие ноги двигаться, подхожу к задней стене и сквозь крошечное прямоугольное окно устремляю взгляд на небо.

Я до сих пор дышу так тяжело, что мне приходится слегка отстраниться, чтобы стекло не запотевало.

Сотни маленьких взрывов вспыхивают в темной ночи. Я не слышу их, потому что комната звукоизолирована, но помню этот звук с детства и могу представить разрывающее воздух эхо. Темные облака, оставшиеся после взрывов, сливаются в сплошную пелену дыма. Дождь начинается с такой силой, что первые капли буквально отскакивают от бетона. Глубокие лужи образуются за считаные секунды, и запах дождя поражает меняне настоящий, конечно, но я помню из детства, как пахнет дождь: свежий, чистый аромат. Если закрыть глаза, то я могу отчетливо услышать и шум дождя; каждый раз, когда я думаю об этом, мне хочется выйти и ощутить капли на своей коже, но я не могу.

Дождь означает новый день. Второе июня, мой шестнадцатый день рождения. Я здесь уже более двух лет. Начинается мой семьсот тридцать седьмой день в Аркане.

 С днем рождения,  шепчу я.

 С днем рождения, заключенный номер 970981,  отвечает мне экран.

 Спасибо, Хэппи,  бормочу я.

Я ложусь и стараюсь не плакать, убеждая себя, что пользы от этого никакой, что ничего не поменяется, но не могу остановить слезы в глазах.

Я чувствую близость стен, толстый металл двери, которую я никогда не открою, чувствую тщетность всего этого. Я твержу себе, что мне не нужно соглашаться на Отсрочку, что могу отказаться от нее и принять тот факт, что меня приговорили к смерти, а значит, смертьединственный выход отсюда. Мне не нужно бороться с этим.

Чувство бесполезности и безнадежностивот что остается, если лишить власть сострадания, правосудиемилосердия, если позволить машинам решать судьбу людей.

День 737 в Аркане

И снова я просыпаюсь раньше, чем прозвучит будильник.

Я наблюдаю, как экран переключается из неактивного спящего режима в яркое свечение.

07:29 переходит в 07:30, и я повторяю в унисон будильнику:

 Заключенный 970981, сегодня четверг, второе июня. День семьсот тридцать седьмой в Аркане. Температура в вашей камере девяно

 Пропустить,  бормочу я и, взмахнув ногами, встаю.

 Хорошо. Пожалуйста, выберите завтрак,  требует голос.

Я прошу Хэппи дать мне тосты и апельсиновый сок.

Я поворачиваюсь к экрану: в левом верхнем углу моя фотография. Это фото было сделано в день моего заключения и получилось ужасным: у меня ошеломленное выражение лица, то тут, то там шрамы выделяются белыми пятнами на моей темной коже; мой нос выглядит больше обычного, а уши торчат, как ручки кувшина. Если бы я был богатым, эти нетрадиционные черты были бы косметически исправлены до моего рождения, но я Убогий, так что жить мне с большим носом, кривыми ушами и шрамами, которые я заполучил уже позднее. Хотя я не противмама всегда говорила, что они придают мне характер. Под фотографиейинформация, которую экран зачитывает мне каждое утро: температура снаружи, температура в камере, дата и время, количество дней, прожитых мною в Аркане, и обратный отсчет до моей казни и до следующей Отсрочкиони проходят с разницей в один день.

Под экраном открывается панель, и на маленький металлический стол выкатывается поднос с завтраком.

Тост настолько сухой, что трудно глотать. Закончив, я кладу поднос обратно на панель, на которой он появился, и его увозит конвейерная лента.

 Заключенный 970981,  снова звучит голос Хэппи,  сегодня четверг, вы получаете чистую форму.

 Точно,  отвечаю я, отрывая липучую застежку спереди на белом тюремном комбинезоне и сбрасывая ботинки.

Снимаю трусытоже выданные в тюрьме, до невозможности накрахмаленные и грубыеи кладу кучу вещей в лоток, который закатывается по конвейерной ленте обратно. Грязная одежда исчезает, и я жду, стоя обнаженным посреди камеры. Спустя пару секунд появляется чистый комплект одежды, аккуратно сложенной и такой же жесткой.

Я кладу большую часть одежды на кровать, натягиваю дополнительную пару шорт, которые попросил и которые мне выдали как часть тюремной формы, и начинаю разминку: отжимания, приседания, упражнения на пресс, подтягивания в дверном проеме и еще с полдюжины разных упражнений, пока пот не стекает с меня ручьями. Обычно тренировка занимает не больше часа, но сегодня мне не хочется останавливаться, мне хочется двигаться и убежать от настигающей меня боли. Я начинаю все заново: отжимания, приседания, пресс, подтягивания,  и продолжаю работать до изнеможения и обжигающей боли в мышцах.