Спасибо, выдохнул Велес. Он благодарил искренне. Радость родила в нем раскованность, разжала внутренние тиски. Это хорошо, Губи, что Гатынь жив. Спасибо тебе.
На здоровье. Погасив усмешку, Губи посерьезнел. А теперь, закончив пространное вступление, перейдем к основной теме. Видишь ли, Велес, я не помню, чтобы ты, пользуясь полномочиями, данными тебе властью, причинял когда-либо вред мне или моим друзьям. Поэтому к тебе как к бывшему начальнику претензий у меня нет. И у ребятишек моих нет. Но! Здесь есть одно «но», Губи понизил голос до шепота и стал медленно его наращивать, театрально сверкая бесовским глазом, чей зрачок так расширился, что от радужной оболочки осталось лишь узкое серое колечко. Я почему-то в высшей степени не желаю, чтобы хоть одна тварь унесла ноги с этого острова, в то время как я должен гнить здесь до скончания века. Не желаю! Он перевел дыхание, и голос снова зажурчал усмешливо и спокойно: Поэтому ты не уедешь отсюда, Велес. Не улетишь, не уплывешь, не убежишь по волнам. И никто не убежит.
Велес огляделся кругом, словно прикидывая, стоит ли это место того, чтобы остаться здесь насовсем.
Ручей захлебывался лепетом, перепрыгивая через камни под их ногами. На одной ноте, занудливо-удивленной, свистела какая-то птица. Шумели запутавшимся в макушках ветром высоченные кедры.
А что мы будем здесь делать?
Всё, что угодно. Нужно только первое время походить под нашим надзором, а когда вас хватятся на большой земле и пришлют поисковую группудумаю, раскачаются не раньше, чем через полтора-два месяца, посидеть тихонько в отведенном вам месте. И ничего больше. Можете заниматься, чем вам заблагорассудится. Кстати, у меня пустует должность лагерного палача. Танауги предлагал, а он, чудак, отказался. Ты, часом, не хочешь? Не-ет, ты не захочешь, ты откажешься. Предрассудками опутан по уши, хоть и производишь впечатление раскованного человека
Губи замолчал и откинулся назад, выгнув туловище. Кошачье лицо стало расслабленным, а взглядплавающим в истоме.
Велес понял, что наступила его очередь. Надо говорить. Надо сломать существующее, непререкаемое и дикое, и построить что-то свое. Надо делать. Он вздохнул, отгоняя апатию и блаженную пассивность, поднял валявшуюся у ног сосновую ветку, с хрустом переломил ее и отбросил прочь.
Видишь ли, Губи, всё, что ты говорил мне сейчас, было очень содержательно и интересно. И актуально. Но ты не учел одного обстоятельства. Обстоятельство небольшое, но кое-что оно способно изменить в нынешней ситуации, так мне кажется. Дело в том, что вышла из строя защита, но не оружие. Они различны по своей химико-биологической природе: одна задействует ядра клеток, другаямитохондрии, или что-то в этом роде. Та зараза, которую сотворил твой гений и которая вывела из строя фермент, ведающий «оберегом», «био-бластера» не коснулась. Видимо, и гениальные мозги могут дать промашку. Я не пускаю в ход оружие только потому, что не хочу, чтобы в отместку произошла какая-нибудь неприятность с моими друзьями, которые действительно беззащитны. Этот факт что-нибудь меняет?
Губи взглянул на него с веселой симпатией.
Блефуешь, начальник? Н-ну, молодец! За это люблю.
Велес внутренне подобрался. Он не собирался сдаваться и продолжал идти по туго натянутой проволоке блефа. Только глаза вырывались, жили двумя желтыми, напряженными до блеска огнями. Он прикрыл веки.
Главное в этой игрене сфальшивить. Не пустить петуха. Не задрожать сухожилием под коленкой. А игра эта прекрасна, как всякая игра, где пронзает насквозь холодное жгучее ожидание краха.
Губи задумчиво посмотрел на свою левую руку.
Никогда не видел «бластер» в действии. Должно быть, красивое зрелище. Будь добр, продемонстрируй, как он работает, он протянул ладонь Велесу. Испепели ее или преврати в газообразное состояние. На выбор. Я серьезно прошу, пожалуйста. Право, эта кисть давно меня раздражает. К тому же будет хоть какая-то симметрия, он смешно подергал бровью над пустой впадиной, прикрытой веком, на месте правого глаза.
Велес взял руку и рассеянно повертел, рассматривая. Зачем-то провел пальцем по линиям ладони, удивляясь их странному рисунку.
Да, хиромантия еще та, кивнул Губи. Без полбанки не разберешься.
Бластер не разрушает живое. Только парализует на какое-то время.
Жаль. Я представлял его работу иначе.
Неужели? А как же познания в химии?
Вру. Конечно, я знаю, как это устроено. Я пошутил, Велес. Парализуй, очень тебя прошу!
Демонстрировать его действие я не буду. И вообще, я отказываюсь вести с тобой какие-либо переговоры до тех пор, пока Гатынь не окажется на свободе.
Гатынь Маленький испуганный фантазер. Сердце зайчонка, способное, однако, к безрассудным порывам, пробормотал Губи мечтательно.
Он убрал ладонь и спрятал ее за спину.
Хотя «бластер» и не уничтожает живое, но пораженный им полностью беззащитен. Если ты не одумаешься, не переиграешь сию же минуту, ты будешь убит. И твои приближенные тоже. Я ничем не рискую, так как это будет расценено как мера необходимой самозащиты.
Губи помолчал, словно опечалившись.
Может быть, ты догадываешься, Велес, почему мне не хочется, чтобы ты уезжал, произнес он после паузы. Подними голову, оглянись вокруг. Тупость, зверство, тление Не лица, а морды. Не женщины, а суки. Словом перемолвиться не с кем, вот что страшно. Я с тоски тут умру без тебя, Велес
Губи говорил тихо и жалобно и вдруг, резко поднявшись и выпрямившись, свистнул. Спустя пять секунд из зарослей позади них выросла фигура посыльного, за ним еще двое.
Возьмите, коротко бросил Губи.
Велес рванулся было, но получил удар в подбородок. Сильные и грубые руки скрутили его так, что хрустнули сухожилия.
А ты, сынок, хотел со мной блефовать, укоризненно протянул Губи, высясь перед ним и покачиваясь с носка на пятку. Со мно-ой, ты хоть понимаешь, на кого замахнулся?.. Впрочем, за это не сержусь. Любые потуги духа вызывают во мне уважение.
Он смотрел в лицо бывшему начальнику грустно и пристально.
Зажги свечу, если хочешь.
Велесу в лицо сверху бросили коробок спичек. Он зажег огарок, валявшийся на толстом спиле дерева, заменявшем стол, и огляделся вокруг.
Тесная землянка. Запах перегноя и сырости. Ни выпрямиться во весь рост, ни развести широко руки. Не то лавки, не то нары вдоль стен. На одной из них лежит что-то, напоминающее ворох старой одежды.
«Вот и тюрьма моя. Мое жилье. Последнее жилье?..»
Велес подался к вырубленной в земле лестнице из пяти ступеней и поднял голову. У края квадратного отверстия маячила фигура охранника, с любопытством заглядывавшего вниз.
Сиди, сиди, дружелюбно покивал он. Раз попался! А на меня не смотри, мне запрещено с тобой разговаривать.
Меня тоже не особенно тянет к беседам, пробормотал Велес. Но все-таки хотелось бы знать, к чему столько труда?
Какого труда? не понял парень.
Вырыть могилу было бы в несколько раз быстрее, чем эти хоромы.
Кстати, насчет рытья! Плечи и голова охранника на миг исчезли, а когда появились снова, в руке он сжимал лопату. Держи!
Широкое лезвие вонзилось в землю в полушаге от ступней узника.
Зачем это?..
А затем, что тесновато здесь, весело ответил охранник. Пока вас двое, но скоро прибудет пополнение. Не мешало бы расширить раза в полтора. Поработай-ка, пошевели мускульной силой! Тебе ж все равно делать нечего. Потом сам спасибо мне скажешь, когда вас набьется тут, как сардинок.
Велес, не прикоснувшись к лопате, шагнул к нарам с лежащим на них с тем, что поначалу принял за груду одежды. «Пока вас двое!» О болван, как же он сразу
Гатынь!
Ни звука. Дикая мысль, что это не Гатынь, а безжизненное его тело, пронзила и встряхнула, как разряд тока. Медленно, негнущейся рукой Велес стянул с головы лежащего прикрывавшую ее куртку, и горячая волна облегчения едва не сбила с ног.
Гатынь был жив. Бледное запрокинутое лицо дрогнуло и снова застыло. Глаза, не моргая, смотрели Велесу в переносицу.
Велес бросился к дыре и крикнул:
Его что, пытали?! (С-сволочи.)