Это было небольшое глинобитное строение с плоской крышей, появившееся здесь с незапамятных времен. С его стен во многих местах, особенно со стороны дороги, уже давно успели отвалиться куски потрескавшейся глины.
На золотом фоне угасающего заката чернели стволы кактусов, похожие на огромные пальцы, устремленные в небо. Когда я спустился с холма, возникло ощущение, что нахожусь на огромной театральной сцене среди каких-то немыслимых декораций. К столбу, стоящему рядом с домом, было привязано с полдюжины верховых лошадей. Подъехав ближе, я отключил двигатель и тут же услышал громкий смех и пение пьяных людей. Как только я вылез из кабины грузовика, дверь станционного строения отворилась, и на пороге появился мужчина. На нем был цветастый пиджак. Две ленты патронташа крест-накрест перепоясывали его грудь. В руках он сжимал винтовку.
— Стоять! Кто такой? — пьяным голосом резко скомандовал он.
Прикрытый капотом грузовика, я бы мог без труда на месте пристрелить его и тут же скрыться, прежде чем его дружки поняли бы, что произошло. Но мне это было не нужно. К тому же я успел заметить большую серебряную бляху, прикрепленную у него на груди. Такую могли носить только провинциальные стражи порядка. Впрочем, многие из них были способны не задумываясь всадить нож или изнасиловать женщину, оставаясь при этом безнаказанными.
— Я везу груз Гомесу в Гуилу, — ответил я. — У меня разрешение от капитана Ортиса, шефа полиции Бонито.
— Входи. Там разберемся, кто ты такой.
Помещение внутри освещала одна-единственная керосиновая лампа, висевшая под низким потолком. Когда я вошел, сидящие за длинным деревянным столом четверо мужчин подняли на меня свои пистолеты. Они были одеты точно так же, как и тот, кто меня встретил. Если бы не полицейские бляхи, украшавшие их и без того экзотические одежды, всю компанию легко можно было принять за тех, с кем они были призваны бороться. Внешне они удивительно походили друг на друга: густые усы, давно не бритые лица, мрачный подозрительный взгляд. Только у того, кто вышел навстречу, не было на голове сомбреро. Он, похоже, был у них за старшего.
— Ну что там у тебя? — спросил он.
— Везу на грузовике товар для Гомеса в Гуилу, — повторил я и вытащил из кармана разрешение на поездку, выданное мне в Бонито. — Вот мой документ.
Он внимательно изучил протянутую мною бумагу, а затем вернул ее мне.
— Луис Дельгадо, к вашим услугам, сеньор.
— Взаимно, — ответил я вежливо.
— Вы намерены здесь заночевать?
— Если будет возможность.
— Никаких проблем, — заверил он и бросил взгляд на седовласого старика, стоявшего за небольшой барной стойкой. — Эй, Тачо. Этот сеньор желает здесь остаться на ночь. Ты позаботишься о его ночлеге?
Старик в испуге яростно закивал, а Дельгадо залился самодовольным хохотом.
— Стоит мне только щелкнуть хлыстом, как эти деревенские свиньи вытягиваются в струнку. Не выпьете ли со мной, сеньор?
В данной ситуации мне не оставалось ничего, кроме как принять его предложение. Осушив протянутый мне стакан текилы, я пожелал Дельгадо здоровья и направился к стойке, за которой стоял перепуганный насмерть Тачо. В немой мольбе глаза старика уставились на меня. Я ничего не мог ему сказать в утешение, поскольку в тот момент не знал, что здесь происходит и какие отношения связывают находящихся здесь людей.
Дельгадо властно хлопнул ладонью по столу.
— Принеси еды, жалкий червяк. Ты, мразь, собираешься нас кормить или нет?
Тачо бросился в конец барной стойки, но тут дверь, ведущая в кухню, отворилась, и оттуда вышла молодая женщина. Спустя некоторое время, повнимательнее разглядев ее, я понял, что лет ей не больше семнадцати. Выглядела она, как и большинство рожденных от смешанных браков, намного старше.