Однако сейчас она суёт мне под нос сэндвич, видимо, собственного приготовления.
Вот, говорит она, это тебе!
О, спасибо! Я очень удивлён. Как мило!
Чтобы ты не умер с голоду
Ну, мою пиццу ведь когда-нибудь принесут.
Хильда пожимает плечами:
Мне кажется, про неё ты можешь забыть. Её не принесут.
Это почему?
Ну, из-за этих типов.
Думаешь, они как-то связаны с пиццей?
Снова пожимает плечами.
Но каким образом? Они что, принципиально нападают на всех, кто заказывает в «Папиной пицце» пиццу с салями? Я вот думаюне позвонить ли нам в полицию?
Хильда качает головой:
Нет. И ничего больше она на эту тему не говорит.
Но почему? Эй, аллё, это же преступники!
Не-е, я э-э-э Она лихорадочно соображает. Думаю, это была миграционная служба. Да, должно быть, так, я уверена.
Миграционная служба?!
Да, они э-э-э подслушали твой звонок в службу доставки и, учитывая твой акцент, решили, что звонит какой-то нелегальный мигрант. А затем они отследили, откуда звонок, и заявились прямо сюда. Разносчик пиццы их заметил и от страха удрал. С твоей пиццей.
Чё? Ничего больше мне в голову не приходит. Это самая идиотская история из всех, какие мне только доводилось слышать. Хильда наверняка выдумала её от начала до конца. Вопрос толькозачем? И почему она не хочет, чтобы я звонил в полицию?
Но эти типы из миграционной службы говорили вовсе не по-немецки. Этого языка я никогда раньше не слышал. Такого же быть не может, вставляю я своё замечание.
Хильда усмехается:
Они явно говорили по-баварски. Или по-франконски. Здесь, в Баварии, так говорят те, кто не знает литературного немецкого. Ты просто не понял.
Да-да, как же! Это точно никакой не франконский. Уверен на сто процентов. Этот диалект, эту забавную манеру говорить нараспев я за последнее время слышал не раз. Но я не возражаю, потому что на те же сто процентов уверен, что Хильда что-то знает и не хочет мне об этом рассказывать. Просто она дура, хоть ты убейся!
Вздохнув, я вгрызаюсь в сэндвич. Надо жедовольно вкусно! С ветчиной, сыром, огурцом, помидором и майонезом. Пока я жую себе, в замке входной двери поворачивается ключ. Я слышу громкие шаги в прихожей: вернулся папа.
Хильда, бросив на меня быстрый взгляд, шепчет:
Генри, сделай одолжение, не рассказывай отцу ничего про этих типов, ладно?
Я склоняю голову набок:
А почему?
Пожалуйста, не делай этого. Будет очень плохо для моих тётушек, если гости станут думать, что на них могут напасть прямо здесь, в «Ясене», понимаешь? Слухи быстро разлетятся по округе, и никто к ним больше не поселится. Я я обещаю тебе, что это больше не повторится.
Странное обещание.
Ты этого не можешь пообещать, недоверчиво замечаю я. Шаги отца приближаются, сейчас он появится у меня в комнате.
Хильда раздражённо закатывает глаза:
Просто поверь мне. Я клянусь.
Последнюю фразу она зло и ядовито шипит сквозь зубытак, что меня пробирает озноб. Что-то тут не так. Точно не так.
Глава 2Тебе столько лет, на сколько ты себя ощущаешьВо всяком случае, так утверждают взрослые
Привет, Смарт-младший! Всё хорошо? протопав в комнату, радостно приветствует меня отец.
Привет, пап!
Вообще-то отец очень хорошо знает немецкий язык, но мы с ним обычно говорим на английском. Здесь же, в Германии, он хочет общаться со мной только по-немецки, чтобы полноценно пережить German experience, как он называет нашу поездку в Байройт. А уж если ему в голову что втемяшится, переубедить его практически невозможно. Ведь поэтому-то я сейчас и торчу в Байройте!
Стоит ли рассказать папе о нападении? Или Хильда мне потом голову оторвёт? Я бросаю на неё быстрый взгляд. Она в это время с невинным видом заплетает в косу свои длинные светло-рыжие волосы, напевая себе под нос какую-то песенку и делая вид, будто ничего здесь только что не случилось. Затем, взмахнув длинными ресницами, она смотрит на моего отца большими голубыми глазами и нежно выпевает притворно сладким голосом:
Добрый вечер, господин Смарт!
О, привет, Хильда! Как мило с твоей стороны, что составляешь Генри компанию!
С удовольствием, господин Смарт! Я очень рада, что наконец у нас поселился кто-то моего возраста.
Ладно, это уж однозначно такие враки, что даже отец должен бы заметить. Но он лишь приветливо кивает ей, сияя улыбкой до ушей. Ясное дело, он рад, потому что считает, что путешествие в Германиюэто бомбическая идея и что я в самое короткое время найду здесь кучу немецких друзей и открою родной стране мамы своё сердце.
Я всегда думаю о маме немного с тоской. Не смертельной и не такой, чтобы тут же разреветься. Нет, это всегда как уколточно, такое чувство, словно внезапно закололо в боку, если где-то на пробежке забыл о правильном дыхании. Она умерла, когда я учился во втором классе, то есть уже довольно давно, и я давно перестал думать об этом каждый день. Но именно сейчас я задаюсь вопросом, что бы сказала мама, увидев нас с папой здесь, в пансионе «Ясень», с этой странной светловолосой девчонкой и чудачками-хозяйками. Не уверен, что это именно та Германия, которую она так мечтала мне показать.
Но здесь, в Байройте, всё, похоже, вертится вокруг типа по имени Рихард Вагнер, а это маме опять-таки очень понравилось бы. В честь Вагнера здесь отгрохали громадный концертный зал и ставят там оперы, которые он написал. Ничего другого, только его оперыс ума сойти, да? Мама бы не увидела в этом ничего ненормальногоона и сама была большой фанаткой Вагнера. Как и папа, она работала в оперном театребудучи костюмером, отвечала за костюмы для певцов и певиц. Там мама с папой и познакомилисьна вагнеровской опере «Золото Рейна». В этой опере рассказывается о золоте из Рейна, которое крадёт карлик по имени Альберих, а потом велит сделать из него кольцо, придающее ему неимоверную силу. Но оно же приносит и крупные неприятности. И не только ему, но и всем остальным, кто как-то оказывается с этим связан. Об этом рассказывают продолжения «Золота Рейна». В общем, это что-то вроде «Властелина колец». Разве что там довольно много поют. И нет хоббитов.
Генри? Хильда толкает меня в бок. Э-э-э, что? Как? Где? Я хотела спросить: не против ли ты сегодня с нами поужинать?
Я совершенно теряюсь. С чего бы это мне хотеть ужинать с Хильдой? Ну, то есть сэндвичэто очень мило с её стороны, но не стоит так уж преувеличивать с любезностями.
Папа откашливается:
Где ты витаешь мыслями, мой мальчик? Значит, так, Генри. Сегодня вечером у меня ещё одна деловая встреча. А Хильда предложила тебе поужинать с ней и её тётушками. И ты не остался бы в одиночестве.
У вас уже представление? спрашиваю я.
Папа качает головой:
Нет, до представления ещё далеко. Но у художника-постановщика есть несколько особых пожеланий к гриму, и мы хотели сегодня вечером обсудить их за кружкой пива. В общем, ты как, Смарт-младший? Может, лучше проведёшь вечер в дамском обществе, чем один перед телевизором?
Ой, да я прекрасно могу и один посидеть, пытаюсь я отшить Хильду с её приглашением.
Генри, я буду очень рада, если ты придёшь! говорит Хильда, сияя улыбкой нам с папой. Господи, вот упёртая! Интересно почемуна самом деле она же меня терпеть не может.
Ну же, Смарт-младший, ты ведь обычно вовсе не такой застенчивый!
Папа ободряюще похлопывает меня по плечу. Я закатываю глаза. Видно, от ужина с Хильдой и ее тётушками мне не отвертеться.
Ладно, если уж ты так хочешь бормочу я с самым недовольным видом. Пусть не думает, что я сам этого хочу!
Прекрасно! ловко игнорирует моё недовольство папа. Тогда после ужина меня не жди. Я наверняка вернусь поздно. Ложись сразу спать, увидимся за завтраком!
После ужина сразу спать?! Я ведь уже не младенец! Но я не успеваю что-нибудь возразить, как папа в прекрасном расположении духа исчезает в направлении ванной комнаты. Очевидно, перед встречей он собирается ещё принять душ. Вздохнув, я оборачиваюсь к Хильде.
Во сколько у вас ужин? интересуюсь я.
Она пожимает плечами:
Просто спустись в семь часов в большую кухню. Она разворачивается и без лишних слов выходит из комнаты. Резкая и невозмутимая, как всегда. Представляю себе, что это будет за вечерок!