Вся мебель в палатедесять коек, пять тумбочек, в которых вожатые ежедневно проводили ревизию. На тумбочке у окна, что возле Светкиной койки, красовалась кукла-доктор, одетая в белый халатик и шапочку с красным крестом, полученная за самую чистую комнату.
В первую смену кукол было две: эта самая докторша и кукла-негритянка, которую давали за самую грязную палату, чтобы пионерам было стыдно. До чего же негритяночка была хорошенькой! Тёмно-шоколадную головку с курчавыми чёрными волосами венчал цветистый тюрбан, на кукольном лице сияли миндалевидные глаза и коралловый ротик, яркое национальное платье закрывало одно плечо. Наряд довершали нарисованные браслеты на руках и ногах и ожерелье на шее. Для такой красавицы девочки не пожалели бисер и смастерили настоящие крошечные браслетики, нанизав цветные бусинки на нитку.
Кукла вызывала у девчонок благоговейный восторг, всякой хотелось посадить негритянку на тумбочку в своей палате, а потом с ней осторожно поиграть. Закончилось тем, что в комнатах стали нарочно устраивать кавардак, чтобы заполучить куклу. Лагерная медсестра и её помощницы только в ужасе ахали. Пришлось «наказание» за самую грязную палату отменить.
***
В это лето Любку отправили в лагерь на две смены, и она прекрасно понимала почему. Полгода назад у мамы завёлся дядя Миша, гладко выбритый, пахнущий за версту одеколоном «Спартакус». Это она потом узнала, что «Спартакус», когда он переселился к ним в квартиру и поставил на трюмо продолговатый флакончик в зелёной коробочке. Перед этим мама, правда, спросила:
Люба, ты хочешь, чтобы дядя Миша жил с нами?
Я не знаю
Он хороший, вы обязательно подружитесь.
И тогда Люба сказала, что не против. А что ещё оставалось? Даже если бы она упёрлась, мама всё равно поступила бы так, как давно решила. И вот дядя Миша переехал к ним с чемоданчиком барахлишка. В глубине души Любка надеялась, что её жизнь всё же изменится к лучшему, может, на Чёрное море вместе поедут
Она вспомнила громадное, как-то по-особому пахнущее море, высоченные пальмы с волосатыми стволами и бананы с широченными листьями. Здорово было бы! А получилось, что на море мама поехала с дядей Мишей, а Любку отправили в лагерь на две смены. Обидно
Па-а-адъём! Па-а-адъём!
Вожатые Вера и Люда настежь открывали двери. В палаты ворвались звуки горна из репродуктора:
Тара-ра-ра! Тара-ра-рара-ра!
Кто-то из мальчишек громко ему подпевал:
Вставай, вставай, штанишки надевай!..
Девочки, на зарядку! Встаём-встаём, нечего было шептаться до часу ночи.
Вера в белой футболке и трико говорила строгим голосом, а в глазах плясали смешинки. Она весёлая и добрая, пионеры её любили. А вот злую Людмилу терпеть не могли.
Мы не шепталисьоправдывалась Марина, сонно протирая глаза.
Как же! И про чёрную руку тоже не рассказывали? Быстренько на зарядку!..
Люба натянула кеды и выбежала с другими девочками на зарядку, которую все терпеть не могли и старались улизнуть при каждом удобном случае.
Григоров, Манюкин, вернитесь! Никаких таулетов, знаю я вас. Опять в кустах сидеть будете!
Пионеры махали руками и ногами под музыку, Люда прохаживалась туда-сюда и покрикивала:
Раз-два, раз-два, шире ноги! Савушкин, куда? Пять минут потерпишь, не маленький. Или уже обмочил трусишки?
Все сдавленно засмеялись, хотя и сочувствовали опозоренному Савушкину.
Койки заправляем!
Заправлять койки полагалось строго по правилам: простыня расправлена, одеяло уложено таким образом, чтобы его дырка находилась строго по центру, подушка взбита и поставлена в изголовье корабликом, отдалённо напоминающим парус. Потом, в течении дня, на койках сидеть не разрешалось, да и в самих палатах находиться тоже было нежелательно.
А что вам тут делать? говорила Людмила и запирала комнаты на большие висячие замки. Беседки есть, веранда естьтам играйте.
Не повезло с вожаткой, сказала в умывальнике Люба, намазывая щётку зубной пастой «Ягодка», в первой смене хорошие были.
А ты и в первой смене отдыхала? Марина уже умылась холодной водой, брызгающей из множества краников и сливающейся в большой желоб, и вытиралась маленьким вафельным полотенцем. Наша «Звёздочка» не очень хороший лагерь, покривилась она, ни спортплощадки хорошей, ничего одни качели и футбольные ворота, даже поиграть негде. В прошлом году я была в «Лесных сказках», вот там здорово, даже бассейн есть
Торопливо натянув пионерскую форму, галдя и толкая друг друга, они строились перед корпусом на завтрак, выдерживали подсчёт по головам и маршировали в столовую, во всё горло, от души, выкрикивая речёвку:
Раз-два!
Мы не ели!
Три-четыре!
Есть хотим!
Открывайте шире двери,
А то повара съедим.
Поварятами закусим,
Поварёшками запьём,
А добавки не дадите
Всю столовую снесём!
Раззадоренные речёвкой, столовую брали почти штурмом, едва не срывая с петель лёгкую раму с натянутой сеткой от комаров и мух, тут уж никакие крики вожатых не помогали. Дежурные в длинных белых фартуках и колпаках бегали по залу, расставляя на столы тарелки с кашей.
О, сегодня рисовая! обрадовалась Наташа. Ненавижу манную, она всегда с комками, меня от неё тошнит.
Кроме каши на столиках стояли тарелки с кусочками хлеба, сливочное масло в блюдце, кусочки сыра и какао в гранёных стаканах. Проголодавшиеся за ночь пионеры уносили к окошку пустые тарелки, кое-кто просил добавкидавали, не отказывали.
После завтрака, по давней пионерской традиции, полагалось строем идти на линейку. Линейки были как обычные, ежедневные, так и торжественные, приравненные к какой-нибудь подходящей дате, готовиться к которой начинали чуть не с начала смены. Часами маршировали по асфальтированным дорожкам, разучивали песни, выкрикивали девизы и речёвки.
Суть обычной, не парадной, линейки сводилась к тому, что всю дружину выстраивали по отрядам на асфальтированном пятачке с высоким подиумом, на котором возвышался высокий металлический флагшток с красным флагом. Командиры отрядов рапортовали, барабанщики выбивали ритм деревянными палочками, торжественно выносилось знамя дружины, а после окончания линейки так же торжественно уносилось обратно. Два отличившихся хорошими делами пионера поднимали флаг, перебирая руками тугой, режущий руки, трос, после этого линейка считалась закрытой и ребят распускали. Не подумайте, что они были свободны как ветер в поле. Сразу после линейки им предстояло очень важное и ответственное мероприятиеуборка территории.
3
Перед большим деревянным щитом, с нарисованным на нём горнистом в синих шортиках, вожатая Вера давала разнарядку на работу:
Дежурные по палатам моют комнаты, троеверанду, остальные идут подметать территорию Вот отсюда и до обеда Шучу, не вопите до соседнего корпуса.
А веники где взять? послышалось со всех сторон.
Во-о-он там, за футбольным полем нарвёте травыи будут вам веники.
Выдирая с корнем терпко пахнущую полынь, Любка вспомнила свой ночной страх и спросила:
Свет, а ты что, лунатишь?
А почему ты спрашиваешь? насторожилась та.
Ты ночью сидела на моей кровати. Знаешь, как я испугалась сначала! Подумала, что это пропавший мальчик пришёл.
Я иногда хожу ночамипризналась Светка. Мама меня никогда не будит, просто отводит обратно в постель, рядом полежит немного и уходит. Она говорит, что нельзя будить, потому что можно нанести вред психике.
Предупреждать надо, ты чуть моей психике вред не нанесла Ну, достаточно для веника, потрясла Люба пышным пучком полыни.
Согнувшись в три погибели, они гоняли по асфальту конфетные фантики, мусор и хвойные иголки, чихая от пыли и пыльцы, возмущённо кричали на мальчишек, которые, по своему мальчишескому обыкновению, норовили поддеть кедами бумажки и раскидать их как можно дальше.
Дураки! Мы вожатым пожалуемся.
Манюкин! Сейчас пионерскую комнату мыть пойдёшь! спохватилась Вера.
Хватит, мы свою часть подмели, Любка сунула облезший веник в урну. У тебя есть песенник? Давай возьмём и в беседке полистаем.
В кладовке, на длинных трёхъярусных стеллажах, были сложены их чемоданы с приклеенными к крышкам бумажками с именем и фамилией. Держать вещи в палатах не разрешали. Какая вопиющая несправедливость! Ну кому эти чемоданы помешали под койками? Ходи вот теперь, выпрашивай ключ у вожатых, если человеку носки нужны. Или трусы.