Мне очень сейчас без тебя тяжело
И она ничего, улыбалась, была довольна и горда.
В десятом классе на выходные незадолго до летних каникул наша классная запланировала тур в Карелию, были там и Кижи, и водопад, и веревочный парк, и дискотека. Хотя народ у нас в гимназии пресыщенный и много где побывавший, программа всем понравилась, и поездку ждали с нетерпением. Вот тогда я решилась на открытый бунт: ни слова не сказав матери, оплатила дорогу и гостиницу из своих накоплений, потихоньку уложила вещи в рюкзак, который обычно таскаю на занятия. В девять утра в пятницу мы загрузились в автобус, с хохотом по любому поводу и болтовней почти не заметили шести часов пути. Потом было заселение в гостиницу, прогулка по городу, и я, помню, от души наслаждалась ощущением свободы и собственной непокорности.
Правда, с приближением вечера тревога начала меня покусывать изнутри, сначала совсем легонько, но с каждой минутой все болезненней. За ужином в кафе я решила, что сейчас самое время позвонить матери и поставить ее перед фактом, пока она сама не начала обзванивать моих подруг и учителей. Я отошла в пустующий банкетный зал, моя лучшая подруга Лина Ким, верная Кимка, заметив мой бледный вид, отправилась следом и в знак поддержки крепко держала за свободную руку. Мать ответила моментально, наверняка уже начала задумываться, где меня носит. А я очень старалась говорить по-взрослому, спокойно и уверенно:
Мам, привет! Извини, я тебе не сказала, но у нас тут экскурсия на три дня В общем, я сейчас в Петрозаводске с классом. Оплатила сама, об этом можешь не беспокоиться. Я постаралась подпустить в эту реплику побольше яда, хотя прекрасно знала, что дело не в деньгах.
Ответом мне был сброс звонка.
Ну что? тревожно заглянула мне в лицо Кимка.
А ничего. Отключилась. Я примерно такого и ждала.
Ой!
Ерунда, поморщилась я. Сделать-то она все равно ничего не сможет. А если разок смирится, то больше не станет меня доставать.
Как же я заблуждалась насчет собственной родительницы!
Мы наперегонки вернулись в зал, где все наши сидели за длинным столом и официантки в смешных одежках уже расставляли тарелки, и там я немедленно поймала пугающе-задумчивый взгляд нашей классной Елены Станиславовны. Она разговаривала по телефону, прикрывая ладонью трубку, густые темные брови уползли к самым корням волос, и земля ушла у меня из-под ног. Я сразу смекнула, с кем она говорит.
Нет, классная ничего за ужином не сказала и на меня больше не глядела, только улыбалась и нахваливала наш аппетит. Лишь по пути в гостиницу словно мимоходом уточнила, в каком мы с Кимкой номере. Мне стало казаться, что гроза миновала, возможно, классная нашла управу на мою мать, уговорила или даже пристыдила ее.
Ближе к полуночи, когда, по нашим прикидкам, Елена Станиславовна видела уже десятый сон, мывсе двадцать человекзабились в один из номеров и спорили о том, в какую игру поиграть, или, может, вообще совершить ночную вылазку в город. Я после пережитой нервотрепки за спором не следила, клевала носом, и внимательная Кимка уже несколько раз взглядом предлагала мне пойти спать в наш номер, но нельзя же было так глупо упустить первую ночь своей свободы.
Здесь было две кровати у противоположных стен, на них теснились девчонки, а парни расположились кто на подоконнике, кто на тумбах, некоторые уселись на плетеные прикроватные коврикиэто те, кто любил держаться поближе к девочкам. Рядом со мной устроился Валерка Соев, нахально положил мне на колени свою крупную голову с черными густыми кудрями, глянул, ухмыляясь, в лицо: типа не возражаешь? Я сделала вид, что слишком увлечена общим спором и вроде как его в упор не замечаю.
Сашка Дятлов появился в номере позднее всех, уж не знаю, где шлялся, но его вечно растрепанные волосы почему-то были влажными, а лицо порозовевшим, словно он долго плескал на него ледяной водой. Покосился на нас с Валеркой и оседлал свободную тумбочку напротив. Мотнул головой, отвечая на чей-то вопрос, и волосы упали ему на глаза, завесили лицо аж до носа. Ну и как теперь поймешь, наблюдает он за мной или нет? Захохотав над чьей-то недослушанной шуткой, я вроде как машинально запустила пальцы в Валеркины кудри, Соев тут же изобразил нечто вроде мурлыканья и стал тереться ухом о мои колени. Именно в этот момент Дятлов со смаком зевнул, сложил руки на груди и откинул голову на стену. Я аж зубы стиснула от злостираз так хочет спать, ну и шел бы к себе в номер, а еще через мгновение сообразила, что это как раз и есть его номер, их с Вилли Мажейкасом, если точнее. Вилли сейчас сидел на подоконнике и держал за обе руки мою Кимку, эта парочка традиционно не отрывала глаз друг от дружки и ни на что больше не реагировала. Почему-то мне сделалось скучно и тошно.
Паша Дядковский закурил, свесившись за окно, остальные все не могли прийти к соглашению, потому что каждый спешил рассказать, как он во что-то там играл и непременно выигрывал. И тут в дверях вдруг образовалась наша классная в трикотажном костюме для сна и с дурацкой косынкой на голове. Мы, конечно, поскорее приняли вид «честные лица, открытые ладони», чтобы про нас ничего не подумали, Паша едва не выпал за окно и натужно закашлялся. Классная выразительно понюхала воздух и вдруг сказала, выцепив меня взглядом:
Богдана, на минуточку.
Валерка вскочил на ноги, освобождая мне проход, Дятлов соизволил открыть глаза и проводил меня наконец заинтересованным взглядом. Я вышла, недоумевая, и тут же с порога увидела свою мать. Она стояла в паре метров от номера, бледная, с запавшими глазами. Я не могла поверить, что мать после нашего созвона и разговора с классной бросилась в машину и проделала шестичасовой путь по незнакомой ей дороге. Классная куда-то испарилась, а мать проговорила голосом ровным, подчеркнуто лишенным всяческих эмоций:
Дана, ты можешь еще посидеть с ребятами сколько захочешь, а потом приходи в номер двести тринадцать. Вот, возьми. Она протянула мне пластиковую карту, которую я машинально стиснула пальцами. Только, пожалуйста, не задерживайся, дочка. Я очень устала, но не лягу, пока тебя не дождусь.
Пару мгновений я ошалело взирала на мать, а потом крутанулась на пятках и молча зашагала к лифтуномер двести тринадцать согласно здешней нумерации находился на втором этаже. Рюкзак с моими вещами, которые я не успела разобрать, слегка завалился на бок в изножье уже другой кровати, даже захотелось обнять его, как друга по несчастью, оба мы с ним бесправные. Плюхнувшись на покрывало лицом к стене, я набрала сообщение Кимке, она ведь неуемная, еще бросится искать меня по всему городу:
«Не поверишь, но мать уже тут. Сняла для нас номер. Так что бывший наш весь твой. Приглашай Вила и оттянись за нас обеих».
После этого мобильник я сразу отключила, не хотела никаких расспросов, тем более сочувствия. В полном молчании, словно семейка глухонемых, мы по очереди приняли душ и улеглись по кроватям, а утром я вскочила на рассвете и начала собиратьсядавала таким образом понять матери, что хочу убраться из отеля как можно скорее, чтобы, упаси бог, не попасться на глаза нашим.
Если хочешь, можем устроить свою экскурсию по городу или по окрестностям, раз уж мы все равно тут, уже в машине сказала мать. Даже экскурсионный тур еще не поздно купить.
Ага, давайте теперь поиздеваемся надо мной! Я резко мотнула головой: домой, и точка. И больше за всю дорогу слова не произнесла, хотя мать пыталась всеми силами делать вид, будто не замечает бойкота: подпевала каким-то дурацким песенкам, что-то рассказывала, комментировала пейзаж за окнами машины.
Бойкот мой длился еще некоторое время и закончился вместе с карманными деньгами, а это случилось скоро, хоть классная и вернула мне часть экскурсионных. Мать без слов достала из кошелька требуемую сумму, сказала ласково и как-то непривычно просительно:
Ну хватит уже дуться, Данка. Вот исполнится тебе восемнадцать, и наверстаешь, везде еще поездишь. Обещаю, что на новогодние праздники после твоего дня рождения сама куплю вам с Линой путевки куда только пожелаете.
Я крепче сжала зубы, чтобы не начать по новой задавать вопросы, на которые все равно не получу ответа. Ладно, подожду, я терпеливая.
Сейчас середина сентября, а день рождения у меня первого января, всего ничего осталось до восемнадцати. Даже интересно, сдержит мать слово или еще что-то придумает. Правда, в самом начале учебного года я уже устроила ей очередную проверку. В тот день мы закатили вроде как девичник после уроковпять девчонок завалились в гости к нашей однокласснице Катьке Косакуровой, чтобы в спокойной обстановке поделиться летними впечатлениями. По ходу выяснилось, что Катькины родители в отъезде, так что мы расслабились, разоткровенничались, особенно когда Катюха угостила нас каким-то ликером из родительского бара. Потом понемногу все разошлись, убежала моя Кимка, сказав, что ее ждут дела, знаю я имя и фамилию этих дел! Тут я как-то размякла от ликераеще бы, с моим домоседством закалки никакой! и нажаловалась Катьке на свою судьбу, впервые рассказала кому-то, кроме Кимки, про странный запрет, до этого отделывалась туманной репликой «домашние проблемы». К концу рассказа уже вовсю утирала слезы жалости к себе, а маленькая, решительная Катька смотрела на меня потрясенными глазами. Потом подвела итог: