Я открыла глаза, выпрямив спину. И застыла, уставившись на свои руки. Которые вовсе не походили на мои.
Мои были с широкими ладонямисказывались занятия фортепиано в детстве и многолетние регулярные тренировки на тренажерах, как пришла после родов фигуру восстанавливать, так и затянуло, с коротко стриженными ногтями без лака. Едва заметными шелушениями, от которых не спасали ведра крема и перчатки во время сна. Руки регулярно оперирующего хирурга.
Те руки, на которые я смотрела сейчас, принадлежали даме, ничего тяжелее спиц и вышивальной игры не державшей. Узкие ладони, длинные тонкие пальцы, белая-белая полупрозрачная кожа, округлые ногти. Единственное, что роднило их с моими отсутствие лака.
Узкие запястья. Тонкие предплечья с едва заметным пушком.
Зеркало! Где тут зеркало?
Хотя о чем я? Судя по гобеленам и подсвечникам, зеркала здесьштука безумно дорогая и очень редкая. О, вон на столике медный тазик и кувшин.
Я выплеснула воду в таз, едва дождалась, пока она успокоится. Медленно вдохнула. Выдохнула. Попыталась унять бьющееся в горле сердце. Чего я боюсь, в самом деле? Даже если я и страшна как атомная война, это же бред, так?
Прикусив губу, я наклонилась, вглядываясь в поверхность воды. По плечам скользнули темно-рыжие кудри, я едва успела их поймать, чтобы не намокли. Рыжие! Мои были русыми. И девушка, отразившаяся в воде, лет на двадцать младше и вовсе на меня не похожа. Точеное личико, аккуратный носик, глазищи на пол-лица. Картинка, а не девушка. Но не я.
И волосы до попы у меня были класса до девятого. А там я их обрезала, дура, и больше такие не выросли. Вот только мыть эту красоту в тазикеой, мамочки Да еще поди какими-нибудь корешками, после которых, пока расчешешь, половину волос выдерешь. И вообще. До меня только сейчас дошло, что я стою босыми ногами на каменном полу и пальцы начали неметь. Оказывается, домашние тапочкивеличайшее достижение человечества.
Я сиганула обратно в кровать, поджав под себя озябшие ступни. Так, глюк это, бред, переселение душ или что еще, сейчас неважно. Важно, что я не могу ничего изменить. Значит, как-то придется здесь обживаться. Принимать правила игры.
А какие они, эти правила?
Во-первых, здесь меня зовут леди Кэтрин. Уже неплохо, Кэт или Катькой было бы куда хуже.
Во-вторых, у меня есть муж.
Муж! Только этого мне для полного счастья не хватало!
Я, застонав, закрыла лицо руками и повторила любимую многоэтажную конструкцию Петровны, нашей бессменной санитарки и заядлой матерщинницы.
Дома у меня тоже был муж. Давно.
Мы познакомились, когда я заканчивала институт. Я, как всегда, летела из одной больницы в другуюстуденты-медики вечно болтались по всему городу: с утра практика в одной больнице, потом лекция на кафедре в другой, с собой сумка с учебниками, пакет с халатом и сменной обувью, еще один пакет с бутербродами и термосомнормально поесть мы не успевали никогдаи разве что в зубах ничего нет. И надо ж так случиться, что когда я перекидывала тяжеленную сумку с одного плеча на другое, оборвался ремешок, и она плюхнулась прямо в осеннюю городскую грязь.
И пока я растерянно лупала глазами, размышляя, как бы подобрать упавшую сумку, навьючить на себя, не испачкав плащ, и дотащить хотя бы до холла больницы, чтобы там попытаться отмыть, а на лекции как-нибудь присобачить злосчастный ремешок, появился Артур. Словно рыцарь из сказки. Поднял, извлек откуда-то чистейший носовой платок, оттер грязь, и, не слушая мои смущенные благодарности, предложил довезти до места.
В машину к нему я не селавсе знают, чем заканчиваются такие «довозы». Он не обиделся, только улыбнулсяах, какая у него была улыбка, невозможно не улыбнуться в ответ, и сказал, что надеется, я дам ему возможность показать себя с лучшей стороны. И предложил проводить пешком, нечего красивой девушке таскать этакие тяжести. А проводив до местакак же мне не хотелось слушать лекцию по гигиене! попросил телефон.
Телефон я ему, конечно, дала. И ухаживал он красиво, как в кино. Свадьбу мы сыграли за месяц до дипломачтобы получить его уже на новую фамилию. Я была самой счастливой на свете.
В первый раз мы поссорились, когда я собралась в интернатуру. «Зачем это тебе? спросил Артур. Диплом есть и хватит. Что значит, нельзя работать без сертификата? Зачем тебе работать? Посмотри, у нас все есть! Веди дом, рожай детей и не думай о деньгах, это моя забота!»
У нас и правда все было. Свой дом. На свадьбу муж подарил мне машину и нанял инструктора, чтобы обучил вождению. Как я потом узнала, «честно сданные» с первого раза экзамены тоже оплатил муж, даром что правила я зубрила изо всех сил. Он засыпал меня драгоценностямипытался еще до свадьбы, но тогда я упорно отказывалась. Зато после нее подарки стали такими роскошными, что порой страшно было их надевать. Подружки завидовали. Да что там, я сама себе завидовала. Красивый, богатый, любящий
Но стоило тратить шесть лет жизни на учебу, чтобы потом положить диплом на полку, так толком и не доучившись? Врачне голая теория из учебников, это прежде всего опыт. Практика. Примерно так я ему и сказала, спросив, зачем он женился на студентке-медичке, если собирался посадить ее дома рожать детей? Нет, я ничего не имела против детей, я собиралась родить ему минимум двоих, а может, и больше, если получится. Но сперва все же стоило получить профессию. Люди смертны и к тому же внезапно смертны, как сказал классик. Мало ли
Затем и женился на медичке, сказал он, чтобы она занималась детьми и знала, что делать, если с ними вдруг что-то случится. Но, ладно, так и быть. Заканчивай свою интернатуру.
Тест показал две полоски за неделю до сертификационного экзамена. И, конечно же, на работу я устраиваться не стала. Дом полной чашей, желанная беременность. Заботливый муж, готовый исполнить любой каприз Ночные дежурства, лишние нервы в моем положениизачем?
Носила я, впрочем, легкообошлось без токсикоза и прочих прелестей. А родить самой не вышло. Кесарево.
Альберт. Бертик. Самый чудесный мальчишка в мире. Самый любимый в мире мальчик.
Операция оказалась неудачнойчерез несколько дней началось воспаление, сепсис, матку пришлось удалить. «Только не говори мужу», заклинала Вероника Дмитриевна, зав отделением, которая меня оперировала. Не такой? Все говорят, что не такой, а потом выходят в окно, после того как бросает муж. Заподозрит? Скажешь, не судьба больше иметь детей, всякое бывает.
В первый вечер после больницы Артур взялся купать сына сам. Долго возился с водой, вымеряя температуру, бережно опустил туда малыша. И заворковал, рассказывая, что мы родим Бертику сестренку. Ну, может, сначала еще братика, но сестренку обязательно. Чтобы было кого защищать и беречь, чтобы учился быть настоящим мужчиной
Я сползла по дверному косяку, захлебываясь рыданиями. И глядя, как ходят желваки на лице мужа, поняла, что заведующая была права.
С того дня Артур ни разу ко мне не прикоснулся. Оставался вежливым, внимательным, чудесным отцом малышу но не мужем мне. Я думала, ему нужно время, чтобы смиритьсясама-то я толком так и не могла привыкнуть к тому, что больше не полноценная женщина.
Он не смирился. Подал на развод в тот день, когда Бертику исполнилось три. Дав мне две недели на то, чтобы собрать вещи и съехать. Куда? Это больше не его забота. Все, что он подарил, я могу забрать с собой и использовать, как считаю нужным. Ребенок останется с ним.
Квартиру я сняла, сдав в ломбард несколько его подарков. Сына забрала. В тот же вечер на пороге квартиры стояла милиция. Артур заявил, что я украла ребенка.
Суд оставил Бертика ему. Наверное, этого следовало ожидать: он бизнесмен, с хорошим доходом и домом, ябезработная без жилья.
Еще через полгода Артур снова женилсяна деревенской девчонке, заканчивающей медучилище. Она оказалась хорошей девочкой, правда хорошей. Относилась к Бертику, как к родному, даже родив своих; не мешала нам встречатьсяконечно, не в их доме. Бертик, когда чуть подрос, смеялся: у него есть мама Катя и мама Зинавсе друзья завидуют. Подруги утешали: не расстраивайся, посмотри, как удобно быть воскресной мамой. Сопли, уроки, капризы, запреты, бессонные ночина мачехе, материтолько развлечения и любовь. Я улыбалась, поддакивая и сыну, и им. Никого не касается, что на самом деле было у меня на душе. Потом стало легче. Время все-таки лечит