Ноздри его раздувались, как у лошади. Стиснув в руке дубинку, он размахнулся и ударил ею по всей компании. Те продолжали смеяться: дубинка свободно прошла сквозь них.
Я готов снять шляпу перед этим полицейским: он не пустился бежать. С минуту он как-то странно глядел на них, потом повернулся и не спеша направился к будке; все так же спокойно он дал машинам сигнал продолжать путь. Ехавший перед нами только того и ждал. Он рванул с места и прошел сквозь платформу. Она успела уйти от меня, иначе я сам бы ей поддал. Сэлли видела, как платформа, описав дугу, исчезла в стене городского банка.
Когда мы подъехали к намеченному месту, погода заметно испортилась, все вокруг глядело мрачно и совсем не благоприятствовало моим целям, так что мы, покатавшись немножко, повернули обратно и остановились в тихом и уютном ресторанчике у въезда в город. Мне уже почти удалось начать разговор, о котором я мечтал, когда у нашего столика появился — кто бы вы думали? — Джимми.
— Вот встреча! — вскричал он. — Слыхал, Джерри, что случилось сегодня в центре?
— Да мы сами там были, — ответил я.
— Выходит, Джерри, наши с тобой догадки — так, ерунда. А дело-то покрупней! Это платформа все прояснила. Техника у них куда выше нашей. Знаешь, кто это, по-моему?
— Марсиане? — предположил я.
Он так и отпрянул, вытаращив глаза.
— Нет, но как ты догадался?! — изумленно спросил он.
— А больше некому, — объяснил я. — Только вот непонятно, зачем марсианам путешествовать под вывеской «Видеорама Пооли», — продолжал я.
— А там было так написано? Я этого не знал, — проговорил Джимми.
И он ушел с унылым видом, успев начисто испортить все, что мне с таким трудом удалось наладить.
Утром в понедельник наша машинистка Анна пришла на работу еще более очумелая, чем всегда.
— Ой, что со мной приключилось, страх!… — затрещала она, едва переступив порог. — Никак не опомнюсь. Я вся была красная как рак.
— Вся-вся? — заинтересовался Джимми.
Она не потрудилась ему ответить.
— Сижу я в ванне и вот поднимаю глаза — мужчина в зеленой рубашке стоит и смотрит. Ну, я, конечно, закричала.
— Еще бы. Конечно! — поддакнул Джимми. — А дальше что было, или нам нельзя…
— Стоит — и все, — -продолжала она. — А потом усмехнулся и ушел… в стену. Ну какой нахал!
— Ужасный! — согласился Джимми. — Так, прямо в открытую, и усмехнулся?
Анна пояснила, что нахальство его заключалось не только в этом.
— Просто сущее безобразие, — говорила ода. — Что ж это будет, если мужчины начнут свободно ходить сквозь стены ванных, где купаются девушки?…
Резонный вопрос, ничего не скажешь.
Тем временем прибыл шеф. Я последовал за ним в кабинет. Видно было, что он чем-то расстроен.
— Да что ж это творится в этом проклятом городе, Джерри? — сказал он с возмущением. — Вчера приходит жена домой. А в гостиной две какие-то невероятные девицы. Она, конечно, обвинила меня. Первый скандал за двадцать лет. Пока мы разбирались, девицы исчезли, — закончил он.
Я поахал в знак сочувствия — что еще оставалось.
Вечером я пошел навестить Сэлли и увидел, что она сидит на ступеньках у своих дверей, прямо под дождиком.
— Ты что это? — спросил я.
Она взглянула на меня безнадежно.
— Понимаешь, явились двое. Мужчина и девушка. И ни за что не хотели уходить. Только смеялись надо мной. А потом стали вести себя так, точно меня там нет. Дошли до того, что… Словом, я не выдержала и ушла.
Она сидела несчастная-принесчастная и вдруг расплакалась.
Ход событий все убыстрялся. Наутро произошло жаркое сражение — вернее, побоище — на Хай-стрит. Мисс Дотрби, представительница одной из именитейших семей Уэстуича, была оскорблена в лучших чувствах появлением на углу Нортгейт четырех взлохмаченных и хихикающих девиц.