И ущелье тут ни причём. Главное продержаться подольше, а там глядишь: его кинуться искать. Мысль крамольная и мало похожая на правду реалий, но пусть мизерный шанс, да оставался на то, что преподы не бросят его на произвол судьбы и поднимут парней на поиски пропажи. А геодезисты - умеют ориентироваться на местности, знать и следы дикарей отыщут, как и здешнее их логово. Он поможет в этом им. Подаст знак - и голосом или иным образом - дымом костра.
А пока держаться - не расслабляться. С дикарями ни один промах не пройдёт даром для него. Он по-прежнему в представлении многих в племени варваров ассоциировался с очередным блюдом в их меню.
Выхватил нож.
- Опасно! Оружие! Зарежу! Ух...
Новый ухающий свист дубины и нож перекочевал в руки старика. Уйё пришлось уступить ему трофей, изъятый у пленника.
Коснувшись с опаской пальцем острого края ножа, жрец скривился, но не вскрикнул, когда закапала кровь из колотой раны, а затем ещё и порезался, убеждаясь в универсальности миниатюрного орудия убийства, признав его за грозное оружие.
Ткнул дикаря - не им, а посохом в бок, заставляя очнуться и вступить в полемику. Ойё согласился с Айё: ему стоит постичь язык врага, поскольку понимал: кто владеет информацией, тот владеет ситуацией - до обладания миром, воинствующим дикарям было как до Луны во временном измерении пленника.
Старик ткнул пленнику в глаз.
- Ай-ё-о... - вскрикнул Беккер.
Но тот не слышал его, великому воину было не до пленника. У самого жизнь висела на волосок от смерти. Неровен час ни сегодня-завтра сам окочурится и послужит пищей для одичавши-отсталых сородичей. Ей-ей...
- Айё?! - в изумлении повторил старик. Он решил: так пленник назвал око. У них оно звучало чуть иначе "О". Из-за чего он выдал не то озабочено, не то многозначительно: - О-о-о...
- А? - отреагировал Беккер, продолжая незадавшийся разговор. А ничего другого на ум сейчас ему не приходило, как во всём уступать дикарям и соглашаться с любым их мнением, а исполнять любое пожелание, сродни прихоти или каприза.
- Ы... - указал старик на рот. Повторил.
- Ыгы... - уподобился ему пленник.
- У?
- Угу... - фыркнул Беккер, подумав: они перешли к уху, а затем сам коснулся носа и смачно сморкнулся, избавляясь от запёкшихся в наполненных ноздрях сгустков крови.
Урок не пропал даром, пленник всё схватывал налету, как голодная собака кусок ржаного сухаря - и тому была рада, а сыта.
Старик также не отставал, и вскоре Беккер позабыл, что собеседник - дикарь из племени питекантропов. Также наловчился понимать его. Один другого - и довольно сносно.
- Огонь! - указал Беккер на раскалённые угли.
- Фу... фу... - повторил на своём наречии дикарь.
- Моя понимать твоя... - ответил пленник кивком одобрения ему.
А тот в свою очередь уже уяснил: кто из них - моя, а кто - твоя. А также наша и чужая. Логика простая, как и слова. А пока что односложные фразы из них и получались. И если не больше трёх слов с двумя известными по краям, то через пару-тройку часов старик заговорил на ломаном наречии пленника.
- Твоя - моя... Быдло...
Беккер почтительно поклонился, упав в ноги дикаря - принялся целовать. Старика шокировали его действия, но понравились. Ещё никто не роптал столь благоговейно перед ним. Поэтому и сам дополнительно наложил вето на использования пленника в гастрономических целях соплеменниками, ибо он жрец и палач в одном лице, а соответственно только ему дозволено карать чужаков и приносить их в жертву Великим Духам Огня и Земли. Про духов иных двух стихий - ветер и воду - не заикался. Они были чужды им, также духами-чужаками. Здешнее племя дикарей признавало огонь, как приготовление пищи, и землю, дарующую им всё, что произрастало и ходило по ней, а также еду и оружие. Мастерили дубинки и добывали ими себе охотничьи трофеи.
Старик даже задумал произвести над пленником обряд посвящения. Чуть покричал и поругался с Уйё. В итоге добился того, чего и всегда - его слово оставалось задним, а спорщик крайним - не у дел. Для чего ему, как жрецу требовалась жертва, а точнее, чтобы пленник пустил кровь и желательно соплеменнику-чужаку.
Удача сопутствовала Ойё. Его мольбы с дарами дошли по адресу. Духи Огня и Земли благоволили ему, повернувшись нужным местом к его роду-племени, за которое он так радел, а и собственное благополучие, и сытую старость.
Явился местный следопыт, сообщив: гладкомордые чужаки вторглись в их владения и идут по направлению к священному пепелищу.
Старик язвительно оскалился: они сами шли к нему в руки - на заклание. Он потребовал озвучить их численность. Дикарь пытался ответить на пальцах - выпятил все десять на обеих ладонях, и вдобавок кивнул себе на шкуру подобно нижнему белью сродни доисторических трусов, а, по сути, набедренную повязку, где у него трепыхалась "плоть" подобно отсутствующему сзади атавизму.
Итого получалось: чужаков всего одиннадцать морд - десять подручных и один главарь.
Окинув взором соплеменников из числа мужчин, Ойё задержал свой назойливо-надоедливый взгляд на Уйё. И признал его на время великим воином взамен Айё.
Дикарь несказанно обрадовался данному заявлению старика, подняв на ноги всех, у кого меж ног имелось одна отличительная черта, и выпячивалась наружу при виде голой бабской груди.
Отсортировывать Ойё никого не стал, и даже баб на службу призвал, наказав им раздать булыжники. Впрочем, и тем, кто был почти того же возраста с ним. Итого набралось около трёх десятков рыл, способных хоть чем-то оказать посильное содействие десятку головорезов Уйё.
Тот бросил свой боевой клич кличкой. И явно не был в восторге от собственного воинства. Но деваться некуда - враг на пороге и битвы не миновать. Теперь важно выиграть время, занимая наиболее выгодную позицию на поле будущей брани.
***
Лапоть бранился при виде пепелища, а в нём человеческого тела - обугленного трупа. Сразу и не определить, кем тот являлся при жизни.
- Ха, хана жидяре! - щёлкнул зубами Фашист, он же Немец, а по жизни Нацист.
Лапоть прикрикнул на него, цыкнув:
- Цыц...
- Ка... - с ухмылкой подхватил Пигуль по кличке Ходок, и получил её из-за того, что занимался в юности спортивной ходьбой, виляя бёдрами, как женщина, являя собой мечту любого "гондурасца".
- Заткнулись - оба! А все... - гаркнул Лапоть, не в силах сдержать эмоций. Он вспомнил: Беккер носил на теле цепочку с шестиконечной звездой, как любой еврей. По ней и пытался опознать труп на пепелище. - Не он...
- Чё значит не он? И я - не я... - выдал злобно Ясюлюнец. - Айда назад - в лагерь!
- Отставить! Разговорчики... мать вашу! - рассвирепел Лапоть.
Не зря. Чутьё военного подсказало: они угодили в западню.
- Дикари-и-и... - закричали иные студенты.
Аборигены окружили их, появившись в расщелине, и принялись забрасывать с вершин каменных выступов булыжниками.
- Воздух! - крикнул Лапоть.
- Ложись... - спровоцировал панику Ясюлюнец, и без того усугубляя незавидную участь сокурсников.
Кольями особо не навоюешься, а и укрыться, не получиться. Про щиты в качестве защиты и не подумал Лапоть, соответствуя как нельзя кстати собственному прозвищу. Наступательное оружие нынче не пригодилось, и расчёт на него мог оправдаться в одном случае, если бы сами обрушились на дикарей.
- Да это бабы! Сучки варварские! - приметил Ясюлюнец впоследствии: кто им противостоит. - И их выродки выкидышами! Бей их, пацаны! Дави гадов! Покажем нелюдям, где раки зимуют!..
- Смотри, чтобы они тя самого не поставили в данную позу и не поимели... - не согласился Пигуль.
Ходоку и без того досталось парой булыжников, и держался на ногах, за счёт дополнительной точки опоры, коей являлся кол, воткнутый им в землю.
- Отходим... - скомандовал с опозданием Лапоть. - Все назад - на открытую местность! Подальше от скал!..
Получилось, но не то что бы уж очень. Однако никого не потеряли. Отступать дальше было не с руки, в лесу у дикарей преимущество - это их край, а соответственно чужакам, если попятятся до лагеря, тогда потери неминуемы.
- А всё из-за этого Беккера - суки... - стенал, причитая Ясюлюнец.
И думал так не он один, просто иные сокурсники в отличие от него боялись озвучить сию мысль при Лапте. Тот был скор на расправу. Да сорвись - никто в дальнейшем и не прикроет его со спины, напротив ещё воткнёт кое-что и довольно острое в отместку.