Петь, смотри еще, а то мы так и будем за одним охотиться.
Следующим был пулеметный расчет. Поставив пулемет на остов сгоревшей машины, вроде «эмку» напоминает, два нацика принялись поливать наш дом свинцом. Где-то за стеной раздался выстрел из «мосинки», странно, что в общей какофонии стрельбы я вообще услышал этот звук.
О, кто-то пулеметчика завалил, крикнул Петя.
Это наверняка наш оставшийся снайпер работает, он и второго сейчас приземлит, ищи еще цели.
Офицер все-таки не удержался и выглянул снова, а я уже понял, благодаря двум промахам, куда нужно целиться. Чуть довернув ствол, а то смотрел до этого не совсем туда, я выстрелил и сам же заметил попадание. Точнее, заметил я, как фриц упал, куда попал, конечно, не видел.
Сань, это ты его?
Ага, ты не заметил, куда попал? мне было интересно, просто хотел знать, куда точно целиться.
Прямо в грудь, он аж отлетел.
Так, а наводил чуть ниже пояса, да между ног я целился, между ног, усмехнулся я, ну падлы, кто вам теперь свистеть будет? Рефери я вашего удалил с поля!
Это ты сейчас с кем тут разговаривал? уставился на меня напарник.
А, не бери в голову, есть тут один, умный человек, с ним и говорил.
Это ты про меня, что ли? не понял Петро.
Не-а, про себя любимого, цели ищи давай, сейчас какой-нибудь унтер на себя командование примет, если других фуражконосцев не окажется.
Вроде есть такой, в смысле вон один в каске, руками машет, что-то орет вроде. Ориентир один, влево десять от пулемета.
Вижу. Выстрел, второй. Черт, патроны кончились. Открыл затвор и заталкивал патроны. Черт, неудобно с прицелом-то.
А ты опять попал, уже двоих к их фашистским богам отправил.
Ага, у них и на пряжках про это пишут, кивнул я, закрывая затвор.
Чего пишут? спросил, заинтересовавшись, Петя.
С ними бог, там написано, не видел?
Да я по-ихнему не понимаю, сокрушенно ответил напарник.
Да и я немногим больше твоего, я искал, в кого бы выстрелить, чтобы поважнее цель была, но тут вдруг стало как-то жарковато.
Из-за двух домов, что располагались на другой стороны этой улицы, вдруг поднялись немцы и бегом припустили в нашу сторону.
Они там, чего, шнапсу приняли, что ли? пробубнил я и начал стрелять. Из пяти следующих выстрелов я попал дважды. Одного точно наглухо, второй поживет еще, если вытащат, а нет, не поживет. Кто-то попал в лежащего немца, и тот, замерев, распластался на земле. Из нашего дома начали стучать выстрелы автоматов и трофейных пулеметов. Немчура сначала начала валиться, а потом, видимо сообразив, что их тут нагло убивают, залегла. Мне было очень удобно стрелять сверху вниз, в лежащие и пытавшиеся укрыться тела врагов. Спрятаться посреди улицы было особо негде, если только за кучи битых кирпичей, что были вокруг, поэтому фрицы ховались кто куда мог, ну я и начал шмалять. Расстреляв еще полтора десятка патронов, с уверенностью могу заявить, что убил минимум пятерых. Когда наши сбавили темп стрельбы, наверное, перезаряжаться начали, неприятель начал вставать и, развернувшись, помчался назад.
Вперед, за Родину, за Сталина! услышал я призыв и почему-то спрыгнул со стола и помчался к лестнице. На ходу вешая ремень автомата на шею и дергая затвор. Винтовку я оставил в комнате, толку в атаке от нее немного будет.
Что меня так зацепило? Сам не знаю. Ладно местные, они с именем этим ложатся, они с именем этим встают, а я-то дурень куда рванул? Да, голос у Нечаева точно командирский, далеко пойдет, если не убьют прямо сейчас. Ведь это именно его призыв поднял всех в атаку. А главное, мы ведь реально прошли.
С ходу захватив оба дома напротив, за которыми немцы накапливались для атаки на нас, мы, сломив совсем небольшое сопротивление врага, обратили остатки фрицев в бегство. Во дворе одного из домов были оборудованы позиции для двух минометов, вот откуда эти суки нас минами забрасывали, а ведь нам их с прежних позиций ни за что бы не достать было. Теперь у нас есть два миномета, с запасом мин, все лучше и лучше нас снабжают немецкие интенданты. Мы пришли сюда практически нищими, а теперь богаты, как крезы.
Сань, живой? услышал я первые после этой дикой атаки человеческие слова.
Да вроде, только вспотел, как колхозная кляча. От меня и правда пар валил.
Видел, как они бежали? Вот так же мы их до самого Берлина и погоним, взводный сиял как начищенный самовар.
Слушай, командир, ты хоть предупреждай, когда у тебя голову переклинит в следующий раз, ладно? я вытер пот и грязь со лба и обнаружил свои руки красными.
Ты не забывайся, приказ есть приказ. Нам все равно нужно было штурмовать эти позиции, а как удачно получилось, да? Блин, ты чего, ранен, что ли? только заметив кровь на моих руках, командир закончил с лозунгами.
Да чего-то я и не помню, чтобы меня ранило, а тут кровь я как-то даже растерялся.
Давай присядь тут, сейчас сестру позову, она там раненых перевязывает.
Много потеряли? спросил я, сползая по стенке на пол. Мы разговаривали на бывшем наблюдательном пункте фрицев, тут вон и рация имеется, и даже кровать стоит заправленная.
Восемь убитых, учитывая плотность огня, это немного. Раненых вот много, каждый второй помечен, кто-то сильнее, кто-то не очень. Сейчас подсчет закончу и скажу, сиди здесь, сестру я пришлю.
Взводный ушел, а мне вдруг так захотелось спать, блин, я тут вообще всегда хочу спать, да еще есть очень хочется. Даже не заметил, как прямо тут и вырубился. Очнулся только от того, что кто-то тряс за плечо.
Родненький, эй, ты потерпи, я сейчас перевяжу, писклявый голосок, совсем детский, выдернул меня из сна.
Да я нормально, сестренка, уснул просто, я разглядел деваху, господи, кого на фронт берут таких, как мы, таскать, ладно еще я вот небольшой, так и то восемьдесят килограммов вешу, а тут девчонка, лет шестнадцать, маленькая, худенькая, нос крючком, глазищами хлопает да все причитает.
Как же ты, родненький без каски-то воюешь, нельзя же? причитала и спрашивала одновременно девчонка.
Почему без каски, я и правда удивился, ведь я ж ее почти не снимая таскал. Хотел ощупать голову, но сестра уже занималась перевязкой и мягко так отстранила мои руки.
Подожди, сейчас закончу.
Как тебя звать-то, родная?
Маша. Тебе больно? она заглянула мне в глаза.
Да нет, а чего там, на голове-то? хотелось знать, на фига она на меня бинты переводит.
У тебя и лоб, и голова рассечена, даже не знаю, чем это тебя так
Сань, каска с «девяткой» твоя? в комнату вошел Петруха, с забинтованной левой рукой. В другой у него было каска. Я давно любимую цифру на своей каске нацарапал.
Ага, это чего, моя? Петя протянул мне каску, а я, поглядев на нее со всех сторон, вскинул брови.
Сам, что ли, проткнул? показывая на дырку в каске, спросил я у напарника.
Мне что, заняться больше нечем было? Петя покрутил пальцем у виска.
Тоже зацепило? я ткнул пальцем в свежую повязку на руке.
Осколок мимо пролетал, зацепил немного, падлюка такая, ерунда. Ты чего каску не застегнул, когда в атаку рванули?
Да фиг его знает, забыл, наверное, пожал плечами я. Вот так случай, как бы на этом везение не кончилось. Пуля попала мне в каску и, пробив ее, рассекла голову вскользь, как внутрь не вошла, уму непостижимо.
Девушка-санитар, закончив свои докторские дела, ушла, даже поблагодарить не успел, сидел тут задумавшись, надо будет хоть шоколадку ей подарить, мы у немцев много взяли. «Nestle», кстати.
Взводный как, посчитал уже людей? спросил я севшего рядом и достававшего еду Петра.
Ага, с нашего взвода один убит и один ранен, обоих на тот берег отправили. Во втором взводе, где политрук командовал, трое раненых и тоже один покойничек, остальным меньше повезло. Мы ведь уже в доме были, когда немец отвечать-то начал всерьез. А те наши два взвода, что соседями по дому были, только еще бежали, вот им и прилетело серьезно. Там уж и минометы долбили вовсю, и пулеметов хватало. Ты, брат, меня напугал даже. Я не сразу вообще понял, куда ты сорвался, выскочил из дома, а ты уже почти досюда добежал. Бегу, смотрю, каска полетела, а ты дальше чешешь, ее подобрал на ходу и за тобой. Только в доме тебя потерял, пока искал, тебя уж тут сестренка бинтовать стала. Ну и здоров же ты, братец, бегать, быстрее пули, наверное, бежал.