Кости и камни - Дарья Крупкина

Дарья КрупкинаКости и камни

Винсент лежал на полу, уставившись в потолок. Он внимательно изучал узоры деревянных балок. Если же скосить глаза, можно увидеть надпись над косяком двери, оставленную давно мертвым Лукасом: твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол. Кто бы мог подумать, что он снова окажется в этом доме. Что он здесь и закончит.

Стараясь не шевелиться, Винсент прикрыл глаза. Он ощущал, как кровь толчками выходит из раны, но знал, стоит пошевелиться, и он только ухудшит свое положение. Впрочем, сил шевелиться все равно не было. Какая ирония, истечь кровью в паре метров от того места, где когда-то погиб Лукас. Быть убитым из того же самого пистолета.

 Черт,  пробормотал Винсент.

Ему оставалось только ждать, когда вытечет достаточно крови, чтобы он умер. И он мог только вспоминать, как оказался в этой точке времени и пространствас пулей в теле.

1

Когда музыка из колонок затихла, стал слышен монотонный звук, как будто от далекого роя пчел. На самом деле, это работала тату-машинка, неумолимо заполняя чернилами дорожки на коже человека.

Сидящий даже не смотрел на собственную руку, над которой трудился мастер. Он без особого интереса разглядывал развешанные на стенах маленького салона плакаты, изображавшие, в основном, девиц в купальниках. Другие плакаты представляли собой просроченные афиши концертов.

Мужчина, которому делали татуировку, хлебнул виски из зажатой в свободной руке бутылки. Посмотрев на мастера, он протянул и ему.

 Будешь?

 Дай мне две минуты. И пожалуйста, сиди смирно, будь хорошим мальчиком.

 От хорошего мальчика слышу.

Мастер хрипло рассмеялся. Он не боялся никого и ничего, и дело было не только в могучем росте и крепком спортивном телосложении, не скрываемом вязью татуировок. Впрочем, выбритый наполовину череп, на котором красовался чернильный паук, выглядел довольно устрашающе.

Его спутник был куда меньше ростом. Обе его руки покрывали татуировкилевая рука была полностью закончена, а над предплечьем правой как раз работали сегодня. Если приглядеться или начать рассматривать, то было видно, что по внутренним сторонам рук от запястий до локтей извивались змеи, покрывавшие шрамы. И уже от них шли узоры на остальную кожу рук.

Наконец, закончив, тату-мастер повел уставшими плечами.

 Ты пойдешь сегодня к Дэнни?

Мужчина со змеями на руках покачал головой:

 Пожалуй, нет. Хочу навестить Куб.

 Интересно, многие ли там знают, что ты владеешь этим клубом?

 Зачем им знать? Я прихожу и ухожу, когда вздумается, кому-то кроме персонала не обязательно ничего знать. Им вообще не нужно знать, кто владелец. Кого это волнует под «маргаритой»?

 Этим тебе и нравится Куб.

 Отчасти. Можно не прятаться. Ни о чем не думать. И «маргариту» в Кубе готовят отменно.

 Дэнни обещал, что у него новая девочка.

 Да ладно, Купер, Дэнни обещает это каждую неделю. И все равно нет никого лучше Рэйчел.

 Главное, не говори этого при Дэнни.

 Почему?  мужчина со змеями беззаботно пожал плечами.  Дэнни знает, что Рэйчеллучшая танцовщица в его дрянном месте. А то, что она его жена, только заставляет проникнуться к Дэнни уважением. Хотя я тут слышал сплетни, ты за ней увиваешься. Будь аккуратнее, Дэнни делиться не любит.

 Учту. И все равно надеюсь, ты зайдешь сегодня.

 Посмотрим. У меня нет желания гулять допоздна, завтра возвращается сестра.

 О, малышка Анабель!

Рот Купера сам собой расплылся в улыбке, и даже колкий взгляд собеседника не заставил его смутиться. Он знал, как ревностно тот относится к сестре.

 Да брось, Винс. Анабель уже давно не ребенок, и сама способна решать, с кем ей общаться.

 Уж точно не с тобой.

 А чем я плох? Ты почти можешь назвать меня другом.

 Мои друзья плохо заканчивают.

Мужчина со змеями поднялся и натянул футболку.

 Спасибо за все, Купер. Надеюсь, вернуться через неделю.

 Хо-хо, надеюсь, ты все-таки заглянешь к Дэнни пораньше!

Купер вывернул ручку громкости, так что теперь небольшое помещение полностью заполнил звук голоса Мэнсона. А его клиент застыл на выходе из маленького тату-салона.

Винсент Уэйнфилд надел темные очки и сразу почувствовал себя комфортнее. Его глаза слишком болезненно воспринимали яркий свет, а к таковым относились и ночные огни Лондона. На самом деле, Винсент с трудом мог припомнить, когда он выходил на улицу без темных очковзато именно по ним его сразу и без труда можно было отличить от брата-близнеца Фредерика.

Сейчас в стеклах отражались огни, вспыхнувшие в сумерках мегаполиса, неоновые вывески да рекламы, зазывающие в тот или иной магазин. Салон Купера был маленьким и неприметным, сюда приходили, в основном, по знакомству. А Винсент так и вообще почти каждую неделю в последнее время.

Вместе с братом они вот уже много лет управляли семейным бизнесомиздательским домом, занимавшимся несколькими престижными журналами. Папочка постарался развалить дело, но после смерти родителей контрольный пакет акций перешел к братьям. Тогда они были совсем юными, едва окончившими колледж. Но смогли все восстановитьво многом, потому что Фредерик взялся за внутреннюю политику компании, а Винсент занялся внешними связями, рекламой и контрактами.

Это была тяжелая выматывающая работа, да еще слишком часто связанная с публичностью. Если Фредерик всегда был примером собранности и элегантности, заставляя домохозяек вздыхать над его фото в журналах, то Винсент был не таков. И он даже знать не хотел, что делают с газетами с его фото. За яркую внешность с темными очками и руками в татуировках газетчики его любилив том числе в тех изданиях, которые годились только для туалетов.

Пройдя пару кварталов, Винсент отыскал оставленный им мотоцикл. По крайней мере, пока не было никаких официальных приемов и громких событий, он был предоставлен сам себе и вечерами мог заниматься тем, что ему вздумается. Возвращаться домой не хотелось, и Винсент, как и собирался, направился в Куб.

Его любимое детище, его единственный каприз. Когда он заявил брату, что хочет собственный клуб, Фредерик недоумевал. И правда, у них не так много свободного времени, да и прибыль с него будет небольшой, Винсент изначально настаивал, что это место должно быть небольшим и неформальным.

Но Куб все-таки существовал, вот уже почти восемь лет. Назначая грамотных директоров, Винсент никогда не вникал в дела клуба, но часто в нем бывал.

В эту пятницу в Кубе выступала малоизвестная группа, но Винсент и так уже давно не отличал их друг от друга. Басы били по барабанным перепонкам, огни метались, и пробираясь через толпу к вип-зоне Винсент понимал, что у него начинает болеть голова от такого количества людей, звуков и цветов.

А потом его взгляд наткнулся на девушку, сидевшую у бара. В джинсах и просторной футболке, она собрала отросшие волосы в хвост и смотрела на сцену. Рядом с ней стоял нетронутый напиток, вполне возможно, это была просто кола.

Резко развернувшись, Винсент поспешил прочь, пока Кристина не заметила его.

Скрыв глаза за стеклами темных очков, Винсент лениво наблюдал, как спрыгнувшая со сцены девушка поднималась по лестнице клуба. Только что она крутилась в клетке на сцене, а теперь ее полуголое тело приобрело синеватый оттенок из-за неона. Ее каблуки шагали по ступенькам, тоже светящимся синим, и на миг Винсенту показалось, что это не девушка, а странное огромное насекомое с длинными тонкими лапками.

Тряхнув головой, он отвел взгляд от танцовщицы, шагавшей куда-то наверх. Там в клубе Дэнни располагалась вип-зона, и даже думать не хотелось, что в ней происходит. По крайней мере, их Дэнни звал туда только раз, и этот раз оставался в памяти Винсента весьма смутным.

Вместе с Купером и еще парочкой знакомых они устроились внизу, среди мягких пуфиков и стеклянных столов, отражающих красноватый свет. Винсент попытался вспомнить, как называется клуб Дэнни, но так и не смог. Вместо этого он потянулся к коктейлю на столе.

На самом деле, Дэнни звали Делун, и он был родом откуда-то из Китая, но его клуб в Лондоне быстро приобрел известность в определенных кругах. Что и говорить, у Винсента сложилось впечатление, что китайцы знали толк в удовольствиях. И хотя в оформлении явственно проступали восточные черты, развлечения внутри были абсолютно интернациональными и на любой вкус.