Все же, может, лучше не срываться с места? Как в коллективе обстановка?
— Рота отличная, батальон хороший, но я морально устал без отдыха после боев, психовать начинаю, скоро «крыша поедет». Бирки, планы, в третий раз ленинскую комнату переделываю, сколько же можно?
— Хорошо, хорошо, иди, еще думай, пока время есть.
***
В поликлинике возле кабинета флюорографии вдоль стены сидела длинная очередь из солдат и офицеров. Я взял номерок на прием и решил прогуляться в «стекляшку», кафе-мороженицу.
Порция пломбира в чашечке напомнила детство. Лимонад, пирожное, музыка… Все столики заняты штабными офицерами, женщинами-вольнонаемными. Никто никуда не торопится, отдыхают люди, веселятся, в распорядке работы заведения вечером предусматривались даже танцы. А у нас никакого света в конце туннеля. Каторга какая-то… Однажды на мой вопрос об отсутствии выходных после рейда я получил строгое внушение от инспектирующего: «В воюющей армии отдыха и праздников быть не может! — рявкнул солидный полковник. — Выходные планируйте после войны, в Союзе!» А стало быть, рядом, в километре от полка — для кого-то полный набор развлечений.
Все места в кафе оказались заняты, и пришлось перекусить прямо у стойки. И тут мы чужие на этом «празднике жизни».
***
Очередь к врачу тем временем дошла и до меня.
— Что случилось, что беспокоит, товарищ лейтенант? — спросил встревоженно толстый, круглолицый майор, читая направление из медпункта.
— А ничего не болит. Произошла нелепая случайность, скажем так: недоразумение. Мне кажется, что затемнение на снимке — это личный номер, я его не снял, вот и получилось пятнышко.
Медик заулыбался, вглядываясь в снимок.
— А хочешь, мы сейчас его увеличим и сможем прочитать?
— Хочу!
— Сейчас, подожди немножко.
Он поколдовал над аппаратурой и торжественно объявил:
— МО СССР номер Р-307648. И еще что-то нацарапано неразборчиво. Правильно?
— Точно, нацарапанное — это имя и фамилия. Я же говорил об этом в полку, но медицина решила перестраховаться.
— Как служба, как воюешь? Тяжело? — участливо спросил рентгенолог. — Нет желания отдохнуть в отпуске? Могу помочь с путевочкой в Крым, в Сочи или еще куда-нибудь. В полку такой возможности нет и не будет.
— Конечно, конечно, хочу! В отпуск вот-вот выгонят.
— А чтобы путевка была наверняка — пойми, я ведь не сам все решаю, нужно для ускорения процесса две с половиной тысячи «афошек».
— Да у меня нет «пайсы».
— Как нет? В рейдовом батальоне и нет «афганей»? Вы же деньгами сорите.
Я сердито встал, взял медкнижку и пошел к выходу, обернувшись, со злостью ответил:
— Это мародеры деньгами сорят и тыловое ворье, а у нас боевое подразделение, а не шайка грабителей. А если и пьют, то свою получку пропивают.
И вышел, хлопнув дверью, не прощаясь.
Балбес, теперь за свой счет отдыхать придется, не сдержался. Но ведь какое мурло сидит тут в тепле и чужие деньги считает, ребят, которые из «зеленки» не вылезают, обирает. Крыса тыловая!
***
— Ник! Живой! А сказали: ты издох, — весело встретил Острогин мое возвращение. — Гуляешь по штабам, а мы тут в рейд собираемся.
— Куда? Когда?
— В район Дехи-Нау, послезавтра!
— Вот это хорошо, развеемся. Скорей бы отсюда, подальше от начальственных глупостей. Над чем корпишь?
— Журналы боевой подготовки за все взвода необходимо до выхода представить. Эдик расписание занятий и ротный журнал унес показывать. Кстати, тебя уже спрашивал Муссолини.
— Зачем?
— Планы какие-то принести и листовки получить.
— Черт! Знают же, что в поликлинику ездил, бумаги полковые отвозил, мороженого спокойно не поесть.
— Мороженого? Где?
— В кафе. Там и мороженое, и танцы, и коньяк вечером подают.
— А как же фраза «мы все на фронте, а на фронте не отдыхают». И про сухой закон забыли? Да, Ник?
— «Каждому свое», как в Бухенвальде. Еще и путевку на курорт медик купить предлагал.