Пропальпировав место ранения, пришла к выводу, что рана по касательной: небольшой порез на брюшине и лишь слегка задета диафрагма.
Повезло парню, подумала я и прижала к месту пореза свою косынку, которую сдернула с головы.
Надо зашить, повернула я голову к одному из мужчин с тревогой смотревшему на мои действия, а так не страшно.
Ты лекарка, что ли? спросил тот, хмурясь.
Я кивнула.
Немного могу. Травница.
Тогда давай лечи, кивнул на лежащего парня.
Где, здесь? хмыкнула и развела руками, И как ты это себе представляешь? Тем более что нужно еще кое-что для этого.
Сейчас едем к нам, и там будешь лечить, твердо и безапелляционно заявил он, как будто приказывал прислуге.
Я пожала плечами.
А где транспорт? Не нести же его на руках.
Мужик повернул голову и свистнул. Тут же подскочили еще четверо, И откуда только взялись, и подхватили бессознательное тело парня. Я тоже поднялась, все еще придерживая платок на ране. Кровь все сочилась и уже мои руки были полностью замазаны и даже та ткань, что сунули мне сердобольные торговки.
У выхода уже стоял тарантас, похожий на пролетку. Втащив парня на сидение, они положили его ко мне боком, чтобы я могла зажимать рану. Экипаж дернулся и рванул по улице. Еще долго я слышала шум, оставшийся за спиной. Там еще не утихли крики и разговоры о случившемся. Понимать кто этот молодой человек, почему ранен, за что и кто эти крепенькие мужички с ним, мне не было времени. Это потом я узнала, что это были смотрящие. Они отвлеклись зачем-то и упустили мальчишку из виду. А сейчас был больной, и его надо было спасти, тем более, совсем еще пацан, лет шестнадцати.
Вскоре мы подъехали к большому дому, почти коттеджу, на земной лад, в три этажа, очень похожий на дом Гулы, та же коробка, только много окон и большой участок, на который въехали через резные кованые ворота. Дорожка перед парадным входом, посыпанная белой галькой, упиралась в высокую лестницу, которая переходила в широкую веранду или типа ее. Козырек над ней поддерживался витыми колоннами из камня. Двери арочные, двустворчатые уже были открыты, и по лестнице с криком неслась нам навстречу моложавая женщина, одетая в богатый наряд. Она бросилась к экипажу и вцепилась рукой в его край.
Сынок, запричитала она, прижимая другую руку ко рту, Что случилось?
Соскочившие с повозки мужики, подхватили тело и побежали к дверям. Навстречу уже высыпало много народу: тут были мужчины и женщины разных возрастов и, судя по виду, разных специальностей. Кто это такие я не знала, но то, что этот паренек здесь либо хозяин, либо сын хозяев, было заметно.
Спрыгнув, придерживая руку на ране, быстрым шагом шла за ними. Женщина ахала и всхлипывала у меня за спиной. Пробежав по лестнице, свернули направо, и один из слуг толкнул первую дверь.
Это были мужские покои: стены в серых тонах, синие шторы на окнах, большое спальное ложе и высокие антресоли по бокам комнаты. На полках между ними лежали и висели атрибуты мужского внимания: книги в толстых переплетах, тубусы или похожие на них округлые кожаные и бумажные емкости, разной длины и цвета, шпаги и мечи, кривые сабли и даже топоры, с резными ручками. В углу, стояли экспонаты, похожие на наши манекены в латах, или как это тут называют. Такого мне еще не приходилось здесь видеть. Сундуки, столы, лавки. Все говорило о богатстве и значимости хозяина этой комнаты.
Парнишку положили на кровать. В комнату набилось много народу и все что-то говорили, ахали, всхлипывали, создавали ненужную толчею.
Всем выйти вон, а его на этот стол и придвиньте его к окну, крикнула я, повернувшись к мужикам.
Они тот час подхватили его и положили на стол, который быстро передвинули к свету. Потом начали выталкивать из комнаты ненужную толпу. Осталась только плачущая женщина, которая уже сидела на лавке и ей подавали кружку с водой. Она всхлипывала и все рвалась к нам. Ее осаживали, уговаривали не мешать лекарке.
Я распорядилась принести теплой воды, ткани, ножницы, иголки и нитки, желательно шелковые, белое вино. Все делалось быстро, подчиняясь моим командам. С помощью одного из слуг, мы раздели мальчишку и обмыли рану. Как я точно определилаона была не опасной. Обработав и зашив, как и положено, наложила на рану одну руку на лоб другую, как учили в университете. Сосредоточилась. Магические потоки усилила и почувствовала, как ладони загорелись, и пальцы начало покалывать.
Все, я открыла глаза, Получилось. Теперь пойдет на поправку. Переносите на кровать, только осторожно.
Женщина подскочила к лежащему и схватив за руку, приникла к ней с поцелуем.
Сынок? проговорила в полголоса, Ты слышишь меня?
Мальчик открыл глаза и слабо улыбнулся. Женщина всхлипнула и сжала тому пальцы.
Как же так? Что произошло? с этим вопросом она уже повернула голову к мужчинам, что были при нем на рынке.
Те только начали говорить, как распахнулась дверь, и вбежал высокий мужчина средних лет, с копной курчавых черных волос. Его желтые глаза сверкали гневом, рот твердо сжат. Резкие черты лица и весь облик, говорили о том, что передо мной Ворон, при том чистых кровей. А эта женщина, что с криком бросившаяся к нему, возможно, его жена и мать парня.
Если мальчишка тоже Ворон, подумала я, заживет быстро.
Мужчина быстро подошел к кровати и уставился на парнишку. Тот как-то съежился и прикрыл глаза. Помолчав, мужчина повернулся к нам.
Тылекарка? кивнул в мою сторону подбородком.
Да, я, спокойно произнесла, вытирая мокрые руки тряпицей.
Там все хорошо? махнул он рукой в сторону ложа.
Думаю, что так, ответила я, прямо глядя ему в глаза.
Тогда иди за мной, кинул он через плечо, направляясь к выходу, И вы тоже, кивнув в сторону мужчин.
Оправив платье, накинув на волосы кусок оставшейся ткани, вместо моего окровавленного платка, я прошла за мужчинами в другую комнату. Это был кабинет, по всему кабинет хозяина. Он сел в глубокое кресло за большим столом, а мы остались стоять.
Рассказывайте, проговорил он хрипло, злым взглядом окидывая всех нас.
Глава 20
Я не спала всю ночь. Ежин, так звали парнишку, сын местного Верховного, одного из главных по пиратам и торговле, как мне потом рассказали слуги, метался в жару. Пришлось срочно готовить ему жаропонижающее и прикладывать ко лбу смоченную холодной водой тряпицу. Поила его каждые два часа и меняла компресс каждые десять минут. И только под утро жар спал и он уснул. С ним и я прикорнула тут же на лавке.
Утром меня разбудила мать паренька. Она расспросила о состоянии здоровья сына и рассказала, что он у нее единственный и у Верховного тоже. И хоть они не муж и жена, но сына тот любит и бережет.
Правда, вчера чуть не потеряли.
Она всхлипнула.
А тебе, лекарка, я по гроб жизни обязана. Расскажи, как все было.
Я рассказала, что сама видела и не стала говорить, что вчера слышала в кабинете хозяина. А там я узнала, за что порезали мальчишку. Оказывается «не все хорошо в датском королевстве», как говорится. С началом налетов, обострились отношения между кланами пиратов и работниками порта. Причина простане поделили добычу. Захваченную магруду везут на кораблях, а пираты перехватывают, и продают мимо складов, тем самым лишая их прибыли, но налог королевству платят исправно и Титус не обращает внимание на их мелкие распри, главное, чтобы казне было выгодно. А кто там берет и кто не получает, ему все равно. Разговор о несправедливости и безнаказанности клана пиратов велся давно, но сейчас разгорелся с новой силой. Уже дошли слухи о готовящейся войне с имперцами и возможностью отнять часть территорий с магрудами, и кланы уже выстраивали стратегию и тактику своих дел. И показалось несправедливым, что лучшую долю получает клан пиратов: магруду, рабов, перевозку воинства короля. Хотя и работы было больше и ответственности, но каждому хотелось побольше отщипнуть от королевского каравая заказов.
Здесь законсмерть. Если не пришлось доказать словом, доказывают ножом. И вот оно пришло ударом по сыну Верховного, хоть тот и не считался таковым официально. Они не вступали в брак, чтобы не обзаводиться собственной семьей, ибо его семьявесь клан. А тут ребенок и его он любил.