Кто ты такой, черт возьми? сухими губами шепчу я.
Судя по тому, как ты пялишьсятвое отражение, отвечает монгол. У него низкий, глухой голос и от его вибраций у меня закладывает уши. Определенно, это не человек. Хочу вслушаться в его сердцебиение, но мне мешает музыка. Мы стоим посреди зала и смотрим друг на друга. Не могу шевельнуться, словно я под гипнозом.
Перед глазами, как в замедленной съемке проносятся воспоминания из моей жизни. И я вижу все, что со мной было, но как бы со стороны. И это потрясает меня до глубины души. Голова начинает кружится. В области солнечного сплетения жжет, словно кто-то приложил туда серебро. Чей-то шлепок по плечу заставляет меня вздрогнуть и наваждение рассеивается.
Быть правильным хорошо, но неверно, выдает монгол. И прежде, чем я успеваю его спросить, что это значит, исчезает.
Наконец мне удается протиснуться к барной стойке. Бросаю взгляд на часы. С того момента, как я переступил порог этого заведения, прошло три часа. Как они пролетелине помню. Неужели из-за воздействия на меня этого существа? Кто же он все-таки такой? Прошу бармена налить мне красного вина.
Кого-кого, а тебя я точно не ожидал здесь увидеть, раздается за моей спиной голос Америго. Думал: свои последние дни ты проводишь в обществе друзей-человеков.
Знал бы, что тебя здесь встречу, так бы и поступил, без намека на недовольство отзываюсь я.
В глубине души ты рад меня видеть, сознайся, уверенно произносит Америго, усаживаясь рядом. Бармен, мне то же самое, что ему.
Что было на флэшке? спрашиваю я. Брат довольно улыбается. Я бы даже сказал, что он сияет от удовольствия.
Противоядие от твоей болезни, с торжеством победителя отвечает Америго. Он жадно смотрит на меня, желая насладиться моей реакцией. Твое спасение, брат.
Что? только это срывается у меня с губ.
Никогда еще я не испытывал столь фанатического ощущения от провала. Более изощренную месть сложно придумать. Как красиво он сделал меня! С каким садистским изяществом. Осознает ли он сам сейчас все великолепие этого момента?
Ты все прекрасно слышал, ухмыляется Америго. Нам приносят вино. Боюсь представить, какой сейчас фейерверк эмоций у тебя в душе творится. Поэтому позволь тебя утешить. Даже если бы ты оставил флэшку себе, ты бы вряд ли понял, что на ней. Конрад делал все свои записи на аквидонском, которого ты не знаешь. Который вообще мало кто знает.
Язык, на котором написаны книги Чори. Он что, издевается?!
А ты, получается, его хорошо знаешь? все еще не в силах прийти в себя от шока, спрашиваю я. И полностью осушаю бокал.
Да, спокойно отвечает Америго, словно речь идет о чем-то рядовом. Конрад обучил меня ему. Ведь я был не только его другом, но и правой рукой.
Но он-то его откуда знал? продолжаю не понимать я.
Конрад был воплощением великого Кальбы. Он был одним из первосозданных. На земле еще бродят трое таких же, как он. Те, кто помнит богов, их создавших, терпеливо поясняет мне Америго.
Это как-то связано с легендами о Чори? робко предполагаю я.
И ты туда же, морщится Америго. Да не было никакого Чори! Просто один из бессмертных решил немного повыделываться. Читал я эти книжки, ничего особенного. Банальная философия.
Все три? не перестаю удивляться я.
Да, все три, равнодушно отвечает Америго. Конрад надеялся найти там полезную информацию для наших исследований, но там оказались только сожаления и пафос. Ну и несколько толковых советов по проведению трепанации черепа. Но тебя ведь это не сильно интересует, не так ли?
Ты ведь не даешь мне противоядие? осознаю весь ужас своего вопроса только когда он уже озвучен. Я прошу милости у своего убийцы.
Разумеется, нет, холодно отвечает Америго и просит у бармена еще вина. За свои ошибки надо платить, Зотикус.
С Тео ты поступишь так же? И с другими главами кланов тоже? от осознания своей слабости завожусь я.
Ну, братец, зачем же складывать все яйца в одну корзину? смеется Америго. К ним у меня совсем другие счеты. Их спасение сейчас зависит только от них самих. А твоеот меня. И в этом вся прелесть.
Он откровенно наслаждается властью надо мной. И за это я ненавижу его еще сильнее. Мне хочется причинить ему такую же боль. Задеть его за живое.
Правда? прищурившись, спрашиваю я. Вся прелесть, говоришь? А что если я тебе скажу, что от моего времени зависит жизнь Айлин? Думаешь, я не вижу, как много она для тебя значит? Так вот. Умру яумрет она. А теперь продолжай радоваться дальше. Если сможешь, конечно.
Быстро поднимаюсь и ухожу, оставив брата в полном недоумении. Я знаю, что не выиграл. Но счет мы сравняли. И меня это по-глупому радует.
Домой я возвращаюсь, когда часы показывают семь часов утра. Желание утолить голод после разговора с братом, плавно переходит в долгую прогулку. Я размышляю, что нужно будет успеть сделать перед скорой кончиной. Какие документы привести в порядок, составить завещание. И, конечно, о том, что делать с Айлин. Будь у меня еще время, даже сомнений не было бы в том, что я сохраню ей жизнь.
Сам не знаю, что в ней такого, что она мне так дорога. Может быть от того, что судьба и так не справедлива к ней? Одно могу сказать точноя не влюблен в нее. Но есть в ней что-то такое, отчего мне хочется защищать и оберегать ее от всего мира. Или же я чересчур вжился в роль опекуна юной барышни. Черт меня знает.
Снимаю с себя пальто и вешаю его на вешалку. Вхожу в гостиную. Арсен сидит на диване, с трудом подавляя зевоту. Ему уже давно пора отправиться спать, но он чего-то ждет. Дина со свойственной ей энергичностью отжимается на коврике. Дэшэн расставляет на журнальном столике чашки, ставит тарелку с кексом.
Милый, семейный уют. Почти так же как в американских фильмах про Рождество. Только елки не хватает. Заглядываю на кухню. Там Рита и Айлин. В первый момент я не понимаю, что происходит, но потом до меня доходит. Старшая ведьма учит племянницу пользоваться магией. Девушка, сконцентрировавшись, старается удержать чашку в воздухе. И у нее это получается! Потом посудина поднимается вверх, проплывает под потолком и опускается на подоконник.
Фантастика! хлопает в ладоши Рита.
Ты это видел? сияя, говорит Айлин. Подходит ко мне и обнимает. А это только первое занятие! Будешь мной потом гордиться!
Я никогда не сомневался в том, что тымолодец, гладя ее по волосам, говорю я и с укоризной смотрю на Риту. Айлин встает на цыпочки, целует меня в щеку. Схватив со стола пару конфет, уходит в гостиную. А я тут же набрасываюсь на Риту. Я же просилникакой магии! Ты хоть знаешь, к каким последствиям это может привести?
Ведьма испуганно смотрит на меня. Обхватывает себя руками.
У нее способности, и она должна их развивать! запальчиво произносит она, словно очнувшись. Она из рода Савро, и это ее прямая обязанность, как ты не понимаешь?
Айлиндочь Амалика, подходя к Рите, понизив голос, произношу я. Ведьма от мысли, что она до сих пор любит этого подонка Вагнера. И это терзает ее, заставляя чувствовать себя виноватой перед всем родом. А тут такое известие.
Мне жаль, но придется, сухо отвечаю я. Ведьма всхлипывает и, вскочив на ноги, убегает на второй этаж. Занятные все-таки эти девушки из рода Савро.
Глава 21
Поджидаю Сабину недалеко от школы. Она опаздывает, спешит, что есть сил. Окликаю ее, но она меня не замечает. Подхожу к ней, ловлю ее за запястье, и девушка вскрикивает от неожиданности. Шарахается от меня и прижимает руки к груди. Присмотревшись ко мне, издает шумный вздох облегчения. Отвожу ее сторону.
Надо поговорить, наклоняясь к ней, говорю я. Прокатимся?
Сабина смотрит на меня с подозрением. Потом тянет шею, высматривая мою машину.
Ну, допустим, давай, сипло произносит она. От нее пахнет сигаретами и машинным маслом. Мы идем к авто. Она садится на место рядом с водителем и тут же достает пачку Мальборо. Потом с опаской бросает взгляд на меня. Ты не против?
Нет, кури пожалуйста, великодушно разрешаю я. Замечаю, что у Саб дрожат руки, когда она подносит зажигалку. Она перехватывает мой взгляд и смущается.
Ты, это Не обращай внимания. Ночь у меня была веселая, большая нагрузка на мышцы. Поэтому пальцы дрожат. А то подумаешь еще, что я наркоманка.