Шепот его вьется в воздухе, отражается негромким эхом от отсыревшего камня стен:
Любит Не любит
Плотный бархат и блестящая парча богатых, черных с серебром одежд, бледная кожа, десятки лет не видевшая солнечного света, не укрощенные, не завитые в букли волосы свободно ниспадают на плечи, лицо гладко выбритотак нравится ей.
Любит Не любит
Тонкие пальцы щиплют нечто невидимое, словно бы обрывая с ромашки лепесток за лепестком, чтоб тут же, позабытый, обронить его наземь.
Любит Не любит
Идущий резко останавливается, всматривается во мрак, тянется дрожащей рукою к глазам.
Она, понимаешь ли, хочет забрать их, доверительно сообщает он тому, кого видит, или же думает, будто видит. За годы, проведенные здесь, мироздание сделалось для него субстанцией послушной, податливой, недолговечной, меняющейся ни с того ни с сего. И сегодня опять говорила об этом. Забрать у меня глаза Тиресий был слеп. А еще одно времязнаешь? был женщиной. И у него была дочь. А у меня дочери нет.
Дыхание его прерывается, застревает в горле.
Когда-то у меня была семья. Братья, сестры, мать с отцом Я был влюблен. И вполне мог бы иметь дочь. Но ныне их всех уже нет. Есть только онатолько одна она на всем белом свете. Об этом она позаботилась.
Не удостаивая вниманием грязь, пятнающую его роскошные одежды, он прислоняется к стене, сползает вниз, садится на пол. Вокругодин из дальних подземных коридоров Халцедонового Чертога; хладный блеск дворцовых красот остался в стороне. Она позволяет ему гулять, бродить, сколько заблагорассудится, хоть и не отпускает далеко. Кому она делает больнее, держа его рядомему или себе самой? Ведь только он, только он один помнит, каким был этот двор в его ранние дни. Даже она предпочла об этом забытьтак зачем же тогда удерживает его при себе?
Ответ известен. И всегда неизменен, каким бы ни был вопрос. Власть, да ещеиногдаразвлеченье. Иных причин ей не надобно.
И что вверху, подобно тому, что внизу, шепчет он незримому собеседнику, порождению своего больного разума. А что внизу, подобно тому, что вверху.
Взгляд сапфировых глаз устремляется кверху, точно способен проникнуть сквозь каменную толщу и чары, скрывающие Халцедоновый Чертог от нежеланных взоров.
Там, наверхуутраченный им мир, прежний мир, что порой кажется только сном (вот он, еще симптом, еще один признак безумия). Людные, грязные улицы Лондона, кишащие торговцами и чернорабочими, благородными и ворами, иностранцами и деревенщиной; деревянные дома, узкие переулки, доки, великая Темзачеловеческая жизнь во всем своем лубочном великолепии! И, разумеется, блеск верхнего двора, царственной Тюдор, Елизаветы Регины, королевы Англии, Франции и Ирландии, Глорианы с ее великолепной свитой.
Великое светило, что порождает великую тень
А он сидит далеко внизу, в темноте, прислонившись спиною к стене и поджав к подбородку колени. Взгляд его падает вниз, и он вновь поднимает руки, словно вспомнив о позабытом цветке.
Любит
Не любит
Ричмондский дворец, Ричмонд,
17 сентября 1588 г.
Подойди ближе, юноша, дай-ка взглянуть на тебя.
В покоях, отделанных резными дубовыми панелями, было полно народуодни держались неподалеку, другие же сидели в стороне, играя в карты и тихо беседуя. Сидевший у окна музыкант наигрывал на лютне простенький мотив, а он, Майкл Девен, никак не мог избавиться от ощущения, будто все вокруг открыто или украдкой смотрят на него. Казалось, их пристальные взгляды сообщают всему телу неожиданную неловкость, вяжут по рукам и ногам.
К аудиенции он во всем, что касается внешности, подготовился с более чем обыкновенным тщанием. По заверениям портного, щегольская парча дублета как нельзя лучше сочеталась с синевой его глаз, рукава рассекали вставки из белого шелка, каждая прядка тщательно уложенных волос знала свое место, а кроме того надел он и все свои драгоценности, какие только гармонировали друг с дружкой. Однако ж среди сего общества выглядел он лишь чуточку более, чем сносно, отчего каждый новый искоса брошенный в его сторону взгляд ложился на плечи новой унцией тяжкого бремени.
Но если ему не удастся произвести впечатления на даму, сидящую прямо перед ним, все эти взглядысущий вздор.
Смело, точно вокруг нет больше никого, выступил Девен вперед и как мог изящнее поклонился, ради пущего эффекта откинув в сторону край полуплаща.
Ваше величество
Стоя в этакой позе, он мог видеть лишь подол ее платья, украшенный искусной вышивкойкораблями и ветрами. Память о недавней победе над Великой Армадой, сто́ящая больше, чем весь его гардероб Остановив взгляд на доблестном английском паруснике, он молча ждал.
Взгляни на меня.
Выпрямившись, о́н оказался лицом к лицу с той, что сидела на троне под балдахином.
Разумеется, он уже видел ееиздалека, на церемониях в честь годовщин коронации и прочих великих празднеств, блистательную, прекрасную, рыжеволосую, с безупречно белой кожей лица. Вблизи рукотворность сей красоты была очевидна. Никакая пудра, никакие румяна не могли полностью скрыть ни следов черной оспы, ни тонких костей лица, явственно проступавших сквозь старческую кожу, но взгляд ее темных глаз искупал все: внутреннее обаяние королевы с лихвой покрывало любые изъяны внешней красоты.
Хм-м-м, протянула Елизавета, откровенно изучив его снизу доверху, от полированных пряжек туфель до крашеного пера на шляпе, и уделив особое внимание обтянутым чулками ногам. Так смотрит барышник на лошадь в раздумьях, стоит ли та запрошенных денег. Значит, ты и есть Майкл Девен. Хансдон говорил о тебе, но я желаю услышать ответ из твоих собственных уст. Чего же ты просишь?
Его ответ давно был готовтолько и ждал своего часа на языке.
Всемилостивейшего позволения Вашего величества служить при вас, чтоб охранять ваш трон и вашу особу от всех нечестивых врагов, кто вздумает угрожать вам.
А если я отвечу «нет»?
Майкл сглотнул. Подбородок и горло под свеженакрахмаленным гофрированным воротником чувствительно зачесались. Нелегкая же это заботаодеваться согласно вкусам королевы!
Тогда быть мне самым счастливым и самым несчастным из людей. Счастливым уже оттого, что добился такого, о чем большинство и не мечтаетудостоился чести, пусть на короткий миг, предстать пред царственные очи Вашего величества, несчастным жепотому, что должен буду покинуть вас и более не возвращаться. Что ж, тогда буду служить вам вдали и молить Господа, чтобы однажды служение королевству и его славной владычице вновь хоть ненадолго вознаградило меня тою же благодатью.
Эти витиеватые словеса он репетировал до тех пор, пока не смог произнести их, не чувствуя себя дураком, и все это время надеялся, что Хансдон не сыграл с ним злой шутки и придворные не разразятся хохотом, слыша сии непомерные похвалы. Но нет, смеяться никто и не думал, и напряжение меж лопаток отчасти унялось.
Уголки губ Ее величества дрогнули в намеке на улыбку. «Да ведь истинная цена наших славословий ей прекрасно известна», подумал Девен, на краткий миг встретившись с нею взглядом. Впрочем, немудрено: Елизавета была отнюдь не из юных девиц, чьи головы можно вскружить сладкозвучными речами, и понимала всю несуразность высот, до коих возносили ее комплименты придворных. Гордыня Елизаветы тешилась лестью, а политический ум находил ей должное применение.
«Наши хвалы делают ее величие непомерным, и это прекрасно служит ее целям».
Однако сие рассуждение нимало не облегчало аудиенции.
Ну, а семья? По-моему, твой отецчлен Почтенной компании торговцев канцелярскими принадлежностями.
И джентльмен, государыня, владеющий землями в Кенте. А такжеольдермен Фаррингдона Внутри, и с радостью служит Короне, печатая определенные религиозные тексты. Я же, со своей стороны, не наследую его ремесла, но состою в Грейс-Инн.
Хотя учение твое, насколько я понимаю, не завершено. Ты бывал в Нидерландах, не так ли?
Щекотливый предмет, учитывая тамошние неудачи и, прежде всего, нежелание королевы отправлять туда солдат однако его военные деяния в Нижних Землях, наряду с прочим, и позволили отличиться настолько, чтобы сегодня оказаться здесь.