Если бы ты это сделал, прошипела Зура, обнажая нож, я зарезала бы тебя во сне, и даже совесть не мучила бы меня!
Не зарезала бы. Усмехнулся Скульд, с презрением глядя на неё. Иначе осталась бы совсем одна с твоим обожаемым внучком, который погиб бы, через неделю, самое большее.
Ничего. Глаза Зуры полыхали бессильным бешенством. Мой сын скоро решит твою судьбу!
А я не боюсь. Гордо поднял голову Скульд. Я добился того, чего хотел, я создал новое королевство взамен утраченного, и нового короля, не хуже его великих предков! Я сам ковал свою судьбу и судьбы тех, кто копошился вокруг меня, я правил вами, и не жалею ни о чём!
То же самое он сказал и Карлу, когда тот всё-таки приказал ему явиться. Карл, сильно повзрослевший и осунувшийся за эти дни, смотрел на него спокойно и холодно.
Зачем ты убил мою жену? Спросил негромко. Какая в том была нужда для твоего королевства? Чем она мешала тебе?
Твою жену приказал убить твой отец. У меня был другой план. Я не знал, что вы обвенчаны Если бы знал, не тронул бы её. Это ты, по большому счёту, убил её, король.
И каков был твой план? Так же спокойно спросил Карл.
Дать ей зелье, чтобы она перестала что-либо соображать, и подложить в её постель другого мужчину. Откровенно сказал Скульд. Опозорить её, чтобы ты сам её выгнал.
Ты знал, после паузы, во время которой Карл, стиснув кулаки так, что ногти впились в кожу, боролся с бешенством, которое едва не овладело им, что я убил бы их обоих, если бы застал её с другим, и никто меня бы не остановил! Вот о чём были последние слова отца Он спас меня от этого убийства и этого позора!
Скульд смотрел на Карла, слегка опешив. Он ждал взрыва ярости и скорой смерти, был готов к этому и сам провоцировал Карла, и не ожидал этого жуткого спокойствия. Впервые в жизни сам Скульд испытал растерянность и страх. Перед ним был король, а не мальчик, к которому Скульд привык относиться, как к злому и неуправляемому псу. Он понял, что Карл заметил и понял его состояние, но в глазах короля не мелькнуло и тени торжества или злорадства.
Ты как-то сравнил себя со змеёй. Сказал Карл. Ты и есть змея. Холодная, бездушная тварь, которая привыкла ползать в пыли и жалить из-за угла. Все твои интриги, с помощью которых ты пытался управлять мною и добиваться своего, были не нужныя стал бы тем, чем стал, и без ирландского золота, и без Моргаузы Но тебе этого не понятьгадюка никогда не поймёт льва. Ты не поймёшь моей отваги и моих поступков, потому, что сам чужд этому. Проще всего было бы убить тебя И никто не осудит меня, все ждут, что я именно так и поступлю. Но я не стану тебя убивать. Я прикажу отрезать тебе язык и кончики пальцев, и оставить доживать свой век на женской половине.
И этопоступок льва?! Попытался презрительно усмехнуться Скульд. Карл небрежно двинул ладонью:
Я всё сказал. Ступай.
После этого король встал и сам пошёл к матери.
Господи, Чарли! Зура увидела лицо и глаза сына, и жалость и раскаяние охватили её. Она потянулась к нему, но Карл отстранился:
Не надо меня жалеть. Что сделано, то сделано Не знаю, за что ты так взъелась на меня, почему ты отняла у меня возможность быть счастливым, за что ты отняла у меня отняла любовь. Мстить тебе я не буду.
Ты ещё молод, сын. Умоляюще произнесла королева. Тебе нет и тридцати! Ты ещё встретишь любовь, и клянусь, я никогда
Так, как я любил Мэг, я никогда уже не полюблю. Не будет больше в моей жизни ни радости, ни любви, ни счастья А ведь мне и вправду, нет ещё и тридцати! И знаешь, что меня терзает сильнее всего?.. Что это было бессмысленно всё. Никакой выгоды, никакого навара никому Прекрасная, невинная и любящая, она мертва, а ради чего?! Губы Карла скривились на пару мгновений, как бы не научился он владеть собой. У моего сына нет матери, у меня нет жены, а что есть?! Что есть, мать?! Что вы выгадали?! Чего добились?! А?!
Я виновата! Воскликнула Зура. Но жизнь продолжается Я тоже потеряла любимого мужчину! Но мы же остались друг у друга И дети, у тебя двое прекрасных сыновей! И любовь будет, Чарли, любовь будет! Я столько живу на свете, поверь мне! Господи, кто не ошибается?! Я действовала из лучших побуждений, и смерти её никто не хотел Я скорблю о ней, поверь! Мы же нужны друг другу, сынок Мы оба потеряли тех, кого любили
Говоришь, любовь ещё будет? Странно глядя на неё, сказал Карл. Хорошо. Как только это случится, я позову тебя к себе и прощу. Клянусь, прощу. А покая не желаю тебя видеть. Прощай, мама.
Зура открыла рот, подавшись к сыну, но тут мимо окна пролетело что-то большое и тёмное, и тут же со двора донёсся истошный женский визг Карл поспешил наружу, где оказалось, что Скульд бросился с Золотой башни и разбился насмерть.
Миновало осеннее равноденствие, и Гранствилл содрогнулся от страха перед лесом: сразу пять племён, объединившись, шли на город, сжигая всё на своём пути. Все ждали, что король разобьёт их на подступах к городу, но Хефлинуэлл поднял мост и запер ворота. Без всяких объяснений горожанам было отказано даже в праве укрыться за стенами замка. Тщетно Зура, Эве и даже Тессен умоляли короля изменить решение и спасти городКарл никого не желал слушать и обещал убить всякого, кто попытается самовольно открыть ворота. Этого было довольно, Карла боялись, как огня. Кто мог, смотрел на гибнущий город. Укрыться в замке король позволил лишь семье Юны и Енсену, но швед остался дома, только и это не тронуло Карла. Он позволил дикарям бесчинствовать в Гранствилле до самых сумерек, и только небу известно, что творилось в его душе, когда он смотрел из окна Золотой башни на мечущихся по пылающим улицам людей, слышал их вопли и визг. Он никогда и ни с кем не говорил об этом, и никто так и не узнал, сгорело ли вместе с городом его горе или осталось с ним навсегда? Жалел ли он, раскаивался ли?.. Когда сумерки опустились на землю, и ярче запылали огни, Карл сам повёл своих людей на дикарей, уставших от резни и пресытившихся кровью и разрушением. После недолгой стычки, окружённые, они столпились, ощетинившись ножами и дротиками, на открытом месте, угрюмо ожидая своей судьбы. Они не ожидали, что гарнизон замка так велик и силён! Карл выехал вперёд с золотым орлом на груди. Он сам не замечал, что пользуется интонациями и приёмами Скульда, чтобы заставить напряжённо прислушиваться к себе.
А теперь послушайте меня. Сказал он спокойно на языке Леса, и предводитель, человек с выкрашенным тёмно-красной краской лицом и рогами зубра, надменно спросил:
Почему мы должны тебя слушать?
Потому, что я сильнее вас. Сказал Карл. Потому, что у меня золотой орёл, потому, что яодин из вас, я сын Зуры! Я не чужой вам, как люди Железа из-за моря, и мне не нравится, что они убивают вас, отнимают ваши земли и ваших женщин. Но ваши обычаи губят вас сами по себе; пока вы не изменитесь
Мы лучше умрём! Встрепенулся жрецего лицо было выкрашено голубой краской.
Так иди и умри, болван!!! Зычно крикнул Карл. А те, кто присоединится ко мне, получат новый закон и новую жизнь!
Ты хочешь, чтобы мы стали рабами людей Железа? Спросил вождь.
Я хочу, чтобы вы стали равны им! Повысил голос Карл. Видишь этого орла?.. Я получил его по праву, по праву крови и победы нал Куртом! Яваш новый вождь; кто противпусть выйдет против меня, но если проиграет, уйдёт из Элодиса навсегда!
13.
Карл изгнал Жрецов Голубой Ели на север, в Синие горы. Вскоре он заключил союз и со степными племенами пастухов на юге, расширив королевство и усилив его настолько, что слава Анвалона окончательно и бесповоротно померкла. За год он построил Элиот, новую столицу Элодиса в устье Фьяллара, и там, наконец, обрела покой и Мэг, саркофаг с которой Карл велел поставить в мавзолее на острове, перед королевским дворцом. На крышке саркофага была вырезана лежащая женская фигура с закрытыми глазами и скрещёнными руками; со временем история Мэг забылась, но саркофаг остался, и Элиот остался в веках городом Мёртвой Королевы.
Сразу после похорон Карл женился на Юне. Королева она была никакая, как сказал когда-то Олле Ульвен, но Карл неизменно испытывал к ней непонятную другом слабость: что бы она ни выкинула, чтобы ни сделала, как бы не ошиблась, но король, скорый на гнев и безжалостный на расправу, даже голоса на неё не повышал. Юна любила и баловала Алекса, как собственного сынау неё и у короля была только одна дочка, и ненавидела свою свекровь. Карл так и не позвал мать. Она прожила долго; но зова от сына она ждала тщетно. В Хефлинуэлл Карл так ни разу и не вернулся, и запретил строить город на прежнем местеновый со временем возник на другом берегу Ригины. Никогда и ни с кем Карл не говорил о Мэгенн. Даже Юна не знала, вспоминает ли он её. Бывать в Лионесе он тоже избегал, и потому многие считали, что король раскаивается в том жутком преступлении, которое совершил из мести за Мэгенн, и ненавидит самую память о ней. Но его сын Алекс считал, что отец не возвращается в Лионес именно потому, что и память, и любовь слишком сильны в нём, и он не хочет, чтобы этого города, на створках ворот которого Мэг и Карл, по-прежнему любящие, и сотни лет спустя улыбались друг другу, коснулась смерть.