Гэбриэл сидел в верхней комнате харчевни, в которой оставил его странный Лодовико, и нервничал. Он больше не доверял никому, и тем болеенепонятно, откуда взявшемуся человеку, который так много о нём знал и так странно себя вёл. А что, если он сейчас договаривается с Аяксом, и тот вот-вот войдёт в эту дверь?.. Гэбриэл ненавидел Аякса и до сих пор боялся его. Этот человекесли он был человеком, когда-то давно, очень давно, получил Гэбриэла в полное свое распоряжение в Галерею, где сначала на его глазах двое суток пытал и калечил другого мальчишку, делая с ним такое, что Гэбриэл сходил с ума, и сошёл бы, если б полукровки вообще были способны на сумасшествие. То, во что превратился на вторые сутки мальчик, потом несколько лет являлось Гэбриэлу в самых страшных кошмарах; не менее жуткими были те кошмары, в которых Аякс брался за него самого. После того, как Аякс ещё двое суток забавлялся с ним, у Гэбриэла не осталось, наверное, ни одного целого ребра, ни одного ногтя на руке, ни одного целого пальца Ужас, отчаяние и ощущение полнейшей беспомощности до сих пор были для Гэбриэла самым страшным воспоминанием, самым большим страхом его жизни, вообще-то и так богатой на страшные воспоминания. Зная, что если Аякс доберётся до него, пощады не будет, и лёгкой смертью он не умрёт, Гэбриэл просто физически не мог сидеть и ждать, не попытавшись сделать хоть что-то. В конце концов, он больше не был подростком пятнадцати лет, связанным и измученным! Он вырос, стал сильнее, более тогоу него были оружие и свобода! И если встретиться с Аяксом лицом к лицу, ещё не известно, кто возьмёт верх! Во всяком случае, у Гэбриэла будет шанс хотя бы умереть, не давшись этой твари! И он, решившись, стремительно пошёл наружу, хлопнул дверью, спустился по узкой лесенке, и нос к носу столкнулся с таким же высоким, как он сам, полукровкой, только очень богато, даже шикарно, одетым.
Что заНачал Гарет, и замер. Перед ним стоял Гэбриэл. С его собственным лицом, но с тёмно-серыми глазами, со шрамом на губе, и даже с пресловутыми веснушками на переносице! Глаза у него были отцовские, настолько, что даже жутко стало, тот же цвет, тот же взгляд
Матерь Божья! Воскликнула хозяйка харчевни, у которой Гарет потребовал холодного вина, роняя кувшин и глядя на них. По харчевне тут же распространился божественный аромат крыжовенного вина.
Я этоГэбриэл покраснел, отступая, прошу этого прощения. И чуть не наступил на хозяйку, которая нагнулась, чтобы собрать в фартук черепки кувшина. Снова извинился, нагнулся, чтобы ей помочь, так стремительно, что стукнулся с нею лбом, чертыхнулся. Всё это странный полукровка созерцал с совершенно неописуемым выражением глаз и лица. Хозяйка шёпотом попросила Гэбриэла не беспокоиться, и на полусогнутых шмыгнула куда-то, а Гэбриэл выпрямился с черепком в руках, который и крутил, не зная, как себя вести и что делать. Больше всего ему хотелось смыться поскорее, но роскошный полукровка загораживал ему дорогу, и Гэбриэл совершенно не понимал, что сделать и как быть. Чего от него вообще ждут?
Что ж ты, гад, на месте-то не сидел? Спросил полукровка. Что ж ты меня гонял по всей дороге, как суку с хвостом намыленным?
Господин? Испуганно спросил Гэбриэл, с опаской глядя на него.
Да знаю я, что ни хрена ты не понимаешь. Вздохнул тот. Ты дай мне в себя прийти, а то мне дышать нечем Хозяйка, отдельная комната у тебя есть?
Наверху. Откуда-то сбоку сообщила хозяйка. Откуда его милость спустились.
Марчелло, обернувшись куда-то назад, скомандовал полукровка, чтобы ни одна пара ушей, ни кошки, ни мышки, нас не подслушивала! Гэбриэл, пошли.
И Гэбриэл безропотно двинулся вслед за странным полукровкой, гадая, откуда тот знает его имя?.. Но в то же самое время это было и не важно, потому, что он готов был следовать за ним куда угодно и как угодно. Он хотел понравиться ему и остаться при нём; слугой, конюхом, кем угодно!
Тебя в самом деле Гэбриэл зовут? Поинтересовался полукровка, едва за ними закрылась дверь. Гэбриэл кивнул.
А дальше?
Чтодальше?
Гэбриэл а дальше?
Нету никакого дальше. Я просто Гэбриэл Господин.
И прозвища у тебя никакого нет?
Нет. Гэбриэл подумал, что Гором не назовётся ни за какие блага мира.
Ну, я, например, Гарет Агловаль Хлоринг, герцог Элодисский. Слышал обо мне?
да. Лицо Гэбриэла было и холодным, и немного суровым, но в то же время простым и честным, а от взгляда его тёмно-серых глаз у Гарета мурашки бежали по коже, до того он походил на взгляд их отца! Прямой и пристальный, не оценивающий, а сложно сказать. Гарету всегда казалось, что отец видит его насквозь, но не судитникогда не судит. И точно такой же взгляд был у Гэбриэла, и от этого можно было сойти с ума. Гарет готовился снизойти к своему опозоренному, невежественному брату, и по сути, Гэбриэл таким и был. И в то же времяне был.
И что же ты слышал?
Немного. Осторожно произнёс Гэбриэл. Что ты вы, с этим бароном Драйвером, да, враги. А ещё я этих видел, ну, у Грачовника. Это его слуги, как бы.
Барон преследует тебя? За что?
Гэбриэл чуть побледнел.
Он там слухи распускает, что я убийца, ограбил там кого, но это враньё. Я от него сбежал, да, но не грабил никого, и простых людей не это не убивал.
А кого убивал?
Его стражников. Ещё сильнее побледнев, признался Гэбриэл. При побеге, двух, да. А остальное, что он говоритвраньё всё.
И чёрт с ним. Хоть бы ты их всех поубивал, и его самого заодно, не важно. Быстро сказал Гарет. Тебе ничто не кажется странным?
Гэбриэл дрогнул, но промолчал, взгляд стал тревожным, даже чуть испуганным. Гарет прошёлся по комнате, комкая перчатку. И как же ему сказать, что они братья? В лоб? Или постепенно, подвести его к этой мысли Гарет понятия не имел, как быть. Брат нравился ему, был такой искренний, и в то же время держался с таким достоинством, какого не ожидаешь встретить в таком, как он! И страшно было, так страшно, что даже подташнивало, и хотелось схватить и тормошить его, кричать: Да отомри же ты, смотри на меня, ты что, не видишь, как мы похожи?!
Ты себя в зеркале видел когда-нибудь? Пришла ему в голову простая мысль.
Нет. Ответил Гэбриэл.
Что ты знаешь о себе?
В смысле?
В прямом. Что ты о себе знаешь? Кто ты? Кто твои родители? Откуда ты родом?
Я не знаю ничего. Поколебавшись, ответил Гэбриэл. Ну рос на ферме, а откуда туда попалне помню. Меня там Джоном называли, но я откуда-то знал, что я Гэбриэл, и на Джона ихнего отзываться не хотел. Потом привык Джон, так Джон. Но про себя всё время помнил, что Гэбриэл. А родители Какие родители у такого, как я?.. Какая-то курва перепихнулась с эльфом, вот я и получился.
Это Драйвер тебе сказал? Лицо Гарета потемнело.
Он, вообще-то, врать мастер. Признался Гэбриэл. Но здесь, похоже, так и есть. Он взглянул на перчатку в руке Гарета, и у него вдруг перехватило дыхание. Гарет перехватил его взгляд, и сердце его бешено забилось:
Что случилось? Спросил, аж подавшись весь к Гэбриэлу.
Эти перчаткиГэбриэл протянул руку. Я их знаю.
Откуда?
На них ещё узор такой меч и ещё хрень какая-то.
Лилия и грифон. Гарет протянул Гэбриэлу перчатку. Это мой герб. Где ты его видел?
Ты не поверишь, господин. Гэбриэл взглянул ему в глаза.
А вдруг поверю?
Во сне. Во снах. Признался Гэбриэл. И я я когда с друзьями в детстве играл требовал, чтобы моего друга как бы Гаретом звали.
Сказать, что он ничего не чувствовал, было нельзя: Гэбриэл, несомненно, был переполнен эмоциями. Этот юноша, богатый, красивый, роскошный, нравился ему так, как никогда и никто не нравился; по силе это чувство не уступало тому, что он испытал при первой встрече с Алисой, хоть и имело другую природу. Гэбриэл безумно хотел понравиться ему, у него даже возникла дерзкая мысль: попроситься к нему на службу. Чистить его коня, подносить его вещи, к примеру, или дом его охранять
Значит, Гаретом звали? Переспросил тот, глядя так странно! Но не зло, и не холодно, наоборот. В его глазах было столько чувства, что Гэбриэл решился и выпалил: