Сразу три ЗеркалаЕвгения Хамуляк
Посвящается всем смельчакам, не переставшим верить в волшебство
Приключение Зеркала-1
Глава 1. Пробуждение. В этой главе сказка еще не совсем похожа на сказку, но порой жизнь нас подталкивает к чуду
Аделина вышла из школы и уже закружила портфелем в ребяческом радостном порыве, как и все остальные школьники, выпущенные на свободу после душного класса, как вдруг неожиданно вспомнила, что особенной причины для радости не было, так как идти домой означало встретиться с пьяной мачехой, слушать ее оскорбительные слова в ожидании прихода, скорее всего, уже пьяного отца, который вначале бывал добрым, но потом под гнетом всех лживых наговоров ожесточался и тоже впадал в ярость, заканчивающуюся порой не просто угрозами.
А все-таки хотелось кушать.
И тогда Аделина уселась на перила и стала ждать своих подруг из параллельного класса, как это обычно бывало.
В родном классе Аделю не очень-то любили, называли замарашкой и нищенкой. А все от того, что донашивала она одежду своих подруг из параллельного класса или детдомовские одежды, которые таскала ей мачеха, работающая там поломойкой.
Она бы с радостью и не носила всех этих вещей: и из детдома, и от подруг, но, к сожалению, время было такое, особенно осенью и зимой, что выбирать или капризничать не приходилось: мороз так задувал под школьную юбку аж до кончиков волос пробирало, поэтому без рейтуз никак не обойтись, даже чужих ношенных или старых.
К слову сказать, Аделину хоть и называли замарашкой, да напрасно, ибо лицом и фигурой это была самая красивая девочка в выпускном классе на всех трех параллельных курсах А, Б и В; и одежда ее вовсе не была грязная или какая-то неопрятная, ранняя смерть матери научила ее самостоятельно заботиться о себе: готовить, штопать, укладывать на ночь и будить по утрам. Поэтому выглядела Аделя порой даже опрятнее и дисциплинированней многих одноклассниц. Ее можно было бы назвать даже модной по меркам школьных советских правил, запрещающих носить все, кроме коричневых платьев и белых фартуков. Рейтузы, колготки, ботинки, резинки, галстуки, платья и даже нижнее белье доставались девушке от Лены, русской девочки ее подруги из параллельного класса. Ее мама была очень добрая женщина. Родители баловали дочь, и каждый год папа-военный привозил из командировок обновки, а старые вещи, аккуратно постиранные и поглаженные, тетя Света отдавала Адели; там и штопать-то особенно было нечего.
И так уж распорядилась природа, что даже детдомовские коричневые колющие платья, приносимые мачехой тайком с работы, смотрелись на Аделине намного лучше, чем красивые кружевные фартуки и манжеты на несимпатичной Лене. Хотя это и не мешало Леночке водить шуры-муры с Тимуром из В класса, влюбляться в Игоря из А класса и, вообще, вести себя так, будто она и есть королева красоты.
Адели было не до любви, хотя порой ей на что-то такое намекали девочки, хихикая на переменках. Как только она вспоминала ненавистное лицо мачехи, суровое лицо отца, редкие фотографии мамы, то все мечты сдувало ветром в единую секунду; одна единственная мысль поселялась в ее красивой головке с пушистыми каштановыми волосами, подвязанными синей лентой, быстрее, как можно быстрее уехать, сбежать из дома!
Далеко, через 2000 км, в далекой русской Москве жила ее тетя, двоюродная сестра мамы, когда-то давно побывавшая в гостях у них дома, как раз накануне смерти мамочки. Адели было всего 4 года, но она точно запомнила ее слова, что, если что-то случиться, девушка может приехать к ней.
Сколько раз порывалась Аделя ехать в далекую Москву, сколько бессонных ночей она провела в холодном подъезде или у чужих людей, соседей, побитая и голодная, в надежде найти то место, где она больше никогда не выслушает незаслуженных насмешек от мачехи и злых одноклассников, где она станет счастливой, где ей тоже захочется мечтать о будущем и влюбляться.
В один из таких тяжелых моментов порывалась Аделя поговорить с тетей Светой, мамой Леночки, целую неделю готовилась к разговору, хотела попросить денег и помощи в покупке билета. Но как только поднимала свои огромные необычного янтарного оттенка глаза с отчаянием и нагрянувшими слезами, не могла попросить, стыдно и страшно становилось до невозможности. Тетя Света волновалась тогда, и девушке приходилось врать, что болит голова.
Вот в таких раздумьях на перилах застали ее требовательное урчание живота, прогремевший последний звонок и крики детей и подростков, выпущенных на свежий весенний воздух.
Леночка и Галя, подбрасывая вверх свои кожаные ранцы, шумно вылетели из дверей школы, сбивая и Аделю, и всех на своем пути. Выпускники школы порой вели себя немного бесшабашно, видимо чувствуя приближение конца учебного года, поэтому им иногда прощали такие выходки, уважительно расступались и благоговейно следили за каждым их движением, стараясь запомнить и почувствовать все эти ощущения приближения новой взрослой жизни, полной приключений и свободы. Ведь когда-нибудь они тоже станут выпускниками и больше не увидят эти ненавистные учебники и этих скучных строгих учителей, и тоже смогут позволить себе некоторые шалости.
Аделя свалилась с перил, хотела что-то спросить, но ее уже тащили веселые подружки в неизвестную даль, на ходу подсовывая бутерброд с докторской колбасой, который Лена не доела на большой перемене. Аделине после такого перекуса было абсолютно все равно куда идти или бежать, лишь бы не возвращаться до ночи домой.
А вели ее подружки ни куда-нибудь, а на гадание к одной ведьме. Аделина так изумилась, что даже не знала, как реагировать на такое: она никогда в своей жизни не гадала, а уж тем более не встречала ведьм.
Она настоящая ведьма! уверяла Леночка, и всем-всем правду говорит. Я первая пойду! Пять копеек стоит, дорого конечно, но зато она предскажет будущее.
Пять копеек? Ужас какой! У меня нет пяти копеек, сказала Аделя.
У меня тоже, раздосадовалась Галя.
У меня есть! торжественно произнесла толстоногая Лена, раскрасневшись неестественным румянцем, в упитанной фигуре которой чувствовалась такая сила, от которой папа и мама девочки иногда сами впадали в стойку «смирно», когда она на чем-то настаивала. Я из копилки достала. Лучше мы сходим к гадалке и узнаем, когда выйдем замуж, девочки, чем потратим эти деньги на дурацкое индийское кино.
Никто не смел возразить, но втайне Галя и Аделя подумали, что на кино все-таки было бы лучше попасть там всегда так красиво поют и танцуют.
Но Леночка уже смело вела всех к старым баракам на выселках города, где протекала речка Арбайка, в народе прозванная Змейкой из-за извилистых порогов, и, наверное, еще потому, что там водились змеи.
Чем ближе они приближались, тем сильнее становилось не по себе.
Частный сектор, устроенный старыми избушками с высокими дощатыми заборами, из-за которых разевали пасти страшные клыкастые овчарки, и высовывали мохнатые медвежьи головы кавказцы, наводил ужас. Все было закрыто, спрятано, завуалировано. Кто жил за этими высокими заборами? Говорили, что там жили цыгане, которые прятали в своих домах украденных детей и золото.
И если бы не упрямая, быстро шагающая впереди фигура Леночки, которая, казалось, не слышала страшный лай вокруг, а продолжала свои размышления вслух о своей судьбе и любви всей ее жизни, стараясь перекричать собак, девочки бы никогда не решились на такой «подвиг».
Наконец, они остановились у небольшого деревянного домика с покосившимся забором, бывшим когда-то зеленым, и позвонили в колокольчик. Никто не отвечал, Лена позвонила еще раз и еще раз, пока из-за забора скрипучим голосом кто-то раздраженно не крикнул: «Ну, сейчас!».
Девочки оторопели, даже не верилось в такое форменное хулиганство, на которое они решились, пойти к ведьме на прием. Если кто из учителей или комсомольской организации узнает, их будут ждать такие проблемы, такой выговор, такая темная слава! Мало не покажется!
Кто-то медленно приближался к калитке, кряхтя и на что-то сетуя последними бранными словами, от которых уши сворачивались в трубочку, и взлетали вверх бровки старшеклассниц. Когда дверцу, наконец, открыли, девочки чуть не взвизгнули от страха, однако им открыла дверь всего лишь пожилая хмурая женщина, которая, судя по всему, страдала радикулитом. Перевязанная в два или три оренбургских платка, словно неприглядная куколка бабочки, нещадно кашляя от бронхита, бабуля недовольно взглянула на посетительниц, моментально разгадав цель визита. Видимо, эту картину она видела часто. Икнув, она молча указала рукой, приглашая войти. Лена вошла первая, девочки последовали за ней.