Тебе же сказали, её нельзя уничтожить! раздражённо бросил Айварих. Валамир пытался, так Сканналия чуть в покрытый льдом остров не превратилась. Почему, думаешь, Дайрус летописца приказал убить? Да чтобы в стране не одно восстание началось, а сотня. Вон, у Георга спроси или у Ривенхеда.
Если не ошибаюсь, летописец жил где-то за кладбищем в лесу, задумчиво сказал Ворнхолм. Каким образом его могли убить? Разве Летопись не защищает своего слугу?
Очевидно, плохо защищает. Или она решила, что слугу пора сменить, ядовито заметил Айварих. В любом случае, новый летописец будет во дворце жить. Утром его вместе с Летописью привезли.
Сюда?! Во дворец?! задохнулся Оскар от возмущения. Ваше Величество, умоляю, подумайте, что скажет святейшая церковь?! Несомненно, доминиарх Ривенхед согласится с тем, что дворец не место для языческих ритуалов!
Теодор Ривенхед, пожевав полными губами, кивнул, отчего его второй подбородок стал ещё заметнее, и изрёк:
Мирн, без сомнения, прав, Ваше Величество. Я, как преданный вам всей душой слуга и представитель пантеарха, обеспокоенный благополучием нашей цветущей страны, хотел бы искренне и со всем уважением предостеречь вас от
Доминиарх делами церкви занимается, государственные деламоё дело. Или ты хочешь, чтобы Дайрус и до нового летописца добрался?
Ваше Величество, мы, безусловно, осознаём возможные последствия, однако церковь не может одобрить
Я сказал, хватит! оборвал Айварих. Летопись слишком важна, чтобы её так далеко от дворца держать! И вообще, мы здесь не для того, чтобы мои решения обсуждать, а чтобы зрелищем наслаждаться. Палач как раз собирался отрубить Белесу правую руку; перед этим к нему подошёл священник и предложил ему покаяться напоследок, прикоснувшись к лику сына Божьего Зарии и его матери. Белес с отчаянной ненавистью смотрел на окружающих, потом обернулся к королевской трибуне и зашевелил губами, словно пытаясь что-то сказать. То ли Айварих его пожалел, то ли ему надоелопо сигналу короля палач нанёс быстрый удар по оставшейся руке. Не успел Белес дёрнуться, как палач снёс ему голову.
Ваше Величество, Георг Ворнхолм наклонился к Айвариху. Её Величеству дурно.
Айварих покосился на жену: королева и впрямь побледнела, дыша с трудом. Услышав слова Ворнхолма, она неприязненно посмотрела на барона.
Ну вот, в кои-то веки из дворца выбралась и сразу приступ! Ваше Величество, почему свежий воздух так на вас действует? Или вас новости о кузене огорчили? Айварих склонился к самому лицу жены, что-то ей сказал. Катрейна закрыла глаза. Георг Ворнхолм, стоявший рядом, напрягся, не сводя с них глаз.
Айварих недовольно огляделся, ткнув пальцем в Рика:
Райгард Сиверс! Проводишь мою супругу до кареты, мне пусть другую подадут! Ты со мной поедешь! Мне нужны подробности о взятии Малгарда.
Слушаюсь, Ваше Величество! предложив королеве руку, Рик медленно повёл её сквозь толпу сановников и членов их семей. Никто не шелохнулся.
Катрейна шла тяжело, Рик слышал рядом хриплое свистящее дыхание. О её приступах он знал, хотя видеть до сих пор не доводилосьговорили, что королеве часто становится плохо на улице, словно воздух разрывал ей лёгкие. По этой причине она редко покидала дворец, всё больше превращаясь в затворницу. Некоторые шутили, что лучше бы она ушла в монастырь, коли так любит одиночество и стены вокруг. Рик один раз избил очередного шутникабольше при нём о королеве никто не шутил.
С самого его появления во дворце в качестве стражника короля Катрейна выделяла Рика среди других, иногда говорила с ним. Оказалось, она знала его отца, но Рик всегда уклонялся от вопросов о Ноэле Сиверсе, чтобы не грубить и не огорчать Её Величество. Он не простил отцарасстались они после самой серьёзной в жизни Рика ссоры. Видя его реакцию, Катрейна начала деликатно обходить вопросы об отцеправда, на отношении к Рику это не сказалось. Она часто давала юноше мелкие поручения, рассказывала ему о дворце с его обитателями. Когда Рик попытался выяснить у неё, кем была его мать, Катрейна только сказала: «Несчастной женщиной». Впрочем, Рик не обиделся. Он не мог обижаться на королеву: она сама была несчастной женщиной. Рик никогда не видел её улыбающейся, бодрой, уверенной в себе, а потому делал всё, чтобы не огорчать её.
Стоило карете Катрейны отъехать, на её место тут же хлынула толпа народа. Стражники принялись расчищать дорогу для новой кареты. Кто-то толкнул Рика локтем, кто-то наступил на ногу. Рик хотел поддать наглецу как следует, но увидел жалкого низкорослого мужичонку лет тридцати пяти. Мужичонка слегка подёргивался и, казалось, не соображал, где находится. Он извиняюще смотрел на Рика и что-то бормотал тихо и вкрадчиво, оглядываясь назад, где стояла его семья, состоявшая из жены с тремя девочками от четырёх до десяти лет. Рик от неожиданности даже улыбнулся, настолько комично смотрелся этот худосочный глава семейства с редкими прилизанными волосками, почти бесцветными глазами и губами на фоне мощной матроны с красным лицом, в чепце и ярко-красном платье под жёлтой накидкой, обшитой блёстками.
Понимаете, ваша светлость, вот привёл семью, чтобы посмотреть на короля, на королеву нашурасслышал Рик, рука мужчины схватила его за рукав, тут так народу много, так много, куда ж нам, мы никому мешать не хотели. Я вот говорил жене, не надо деток брать сюда, зачем им такую жуть видеть, кровь эту, потом ведь спать не смогут, да она говорит, когда ещё они посмотрят на короля да королеву
Рик с недоумением слушал поток слов, не понимая, зачем ему всё это вообще говорят. Жена мужичонки хлопнула его тяжёлой лапой по загривку, махнула дочерям рукой и с сожалением оглянулась на пустой эшафот:
Сам же твердил, что этот палач просто мастер, сильнее никого нет! Дал бы хоть полюбоваться на сильного мужика!
Все, кто слышал сию сентенцию, расхохотались. Мужичонка криво ухмыльнулся, обежал всех бесцветными глазками и пожал плечами. Потом он оглянулся на помост, где палач смачно насаживал голову Белеса на пику. Серые глаза широко распахнулись, стали ярче. Следом палач насадил на пику голову Жака. Одну поставят здесь же на Волхидской площади, вторуюна площади у королевского дворца. Руки и ноги на телегах довезут до четырёх городских ворот и там подвесят, чтобы люди не забывали об участи тех, кто предаёт короля. Мужичонка опустил голову, не глядя ни на кого. Дышал он хрипло, прерывисто. Рику вдруг стало противно рядом с этим бесцветным типом. Брезгливо стряхнув его руку, Рик отодвинулся.
Да, королевский палач славится своим умением, послышался за спиной Рика знакомый голос, от которого он вздрогнул. Только вряд ли найдётся хоть одна жертва, способная об этом рассказать.
Мужичонка непроизвольно кивал, в конце произнесённой фразы он сжался и уставился на новоприбывшего. Рик скривился, недовольно обернувшись к отцу. Ноэль Сиверс стоял, одетый, как всегда, в длинный старомодный камзол до бёдер, старый синий дорожный плащ с капюшоном и широкополую шляпу с плоским верхом. В руках трость, короткая борода и усы аккуратно подстрижены. Рик не видел отца всего несколько месяцевказалось, что прошли годы.
Ноэль холодно смотрел на семейство возле Рика. Мужичонка помялся:
Приветствую вас, ваша милость, он поклонился, бросая на Ноэля взгляд из-под ресниц. Вы так редко заглядываете к нам в Нортхед.
На то есть причины, Тимак. Полагаю, ты всё ещё служишь во дворце?
Его Величество доволен, весьма доволен, я служу ему со всей преданностью, вы же знаете
Ты служишь во дворце? Рик не помнил, чтобы видел там этого странного человека. А чем занимаешься?
Дак всем помаленьку, как Его Величество захочет. Товары привожу вот из разных стран, приборы кое-какие тонкие сделать да починить могу, с людьми дела всякие решаю. Делаони такие, знаете, всегда находятся
Райгард, нам необходимо поговорить, прервал Ноэль излияния Тимака, пытаясь оттащить сына в сторону от толпы. Ты не должен был вот так сбегать из дома
Сбегать?! Обида на отца до сих пор не зажила. Рик крикнул, не обращая ни на кого внимания:
Ты молчал о моей матери, молчал, что я твой бастард, а теперь поговорить захотел?! Не о чем нам говорить! Другие мне всё уже сказали! И вообще, я теперь служу королю, мой дом здесь! Больше ты меня в клетке не удержишь, я теперь сам за себя решаю!