- Что, коротышка, решил к огрихе какой-нибудь посвататься? Правильно говорят, что мелкое всегда к большому лепится, только вот винной пробкой пивную бочку не заткнешь. Да ладно, ты не стесняйся, дело житейское. Возьми «хрен орчий матерый», у меня как раз есть один такой. Специально для тебя.
- Да нет, мне орчий не нужен, - Василий решил, что хитрая торговка набивает цену, - Мне нужен «Драконий корень». Не беспокойся, я хорошо заплачу.
С этими словами хоббит вытащил изрядно похудевшую пачку купюр и выразительно помахал ей перед матильдиным носом.
- Сколько у меня валялся этот «корень» никто не покупал, все думали, что это, что это какая-нибудь корабельная снасть, мачта там, или, рея, или вообще, зуб мамута, а сегодня покупатели валом валят. Только ты, парень, опоздал, маленько. Раньше надо было думать. Так что, бери что есть, а не хочешь, так я пошла спать. Мне на работу поздно вставать.
- Как это, опоздал, - ошарашено спросил дознатец. - Не может быть!
- Обыкновенно, - равнодушно сказала Матильда, - Товар ушел. Продан, то есть.
- Кому? - у хоббита неожиданно озяб позвоночник.
- Мы своих клиентов не сдаем, - гордо ответила торговка, собираясь уходить, - Конфиденциальность гарантируем и блюдем.
Хоббит понятливо протянул несколько купюр, которые сразу же были пригреты деловой женщиной на монументальной груди.
- Это пойдет на борьбу за участие земноводных и двоякодышащих женщин в управлении островом, - пояснила бизнес-вумен. - Представляешь, красавчик, в правительстве острова нет ни одной земноводной особы женского пола. Я уж не говорю о двоякодышащих. Просто кошмар!
- А зачем тебе бороться за права каких-то земноводных или двоякодышащих, - спросил удивленный Василий. Ты, вроде бы, нормальная баба, то есть, я хотел сказать, женщина. Так вот и борись за свои права.
- Эх ты, - с сожалением ответила Матильда, - а еще старший дознатец! Всегда выгодней отстаивать чужие права, ведь при этом, в процессе борьбы ты получаешь и свои и чужие. Учись! Да ладно, это я так, к слову.
Короче говоря, я уже собралась уходить, товар в сумки складываю, спать хочется - спасу нет! Да еще солнышко припекает, а я привыкла к сумраку, все мы здесь дамы полусвета. Как вдруг подходит ко мне орчиха. Вся такая из себя видная, холеная, похоже, не из простых, и давай мой товар разглядывать со всех сторон. Я уж думала, что вот так, прямо у лотка и примерит, однако, обошлось. Но, чувствуется, что разбирается. Опытного клиента сразу отличишь он всякой мелочи пузатой. Ты, дружок, не обижайся, я не тебя имела ввиду. Ну вот, как увидела эта орчиха Драконов корень, так, прямо к нему и прикипела, хочу, говорит, это, и точка. Эта штука, говорит, поможет мне пережить разлуку с мужем. Ну, я, посочувствовала, конечно, клиенту всегда надо посочувствовать, это делает его более сговорчивым, все, говорю, мужики блудливы, как хоб... - Тут она осеклась и закончила: - Короче говоря, купила она драконий корешок не торгуясь, да и отправилась восвояси. Да вот еще что, с ней двое слуг были, по-моему, гоблинов. Они-то корень и понесли, а мадама следом пошла, грустная такая вся из себя. Ну, ничего, утешится.
- Спасибо, - произнес старший дознатец уже ставшую дежурной фразу, - вы оказали большую услугу следствию.
- Стало быть, опечаленная супруга, Её Плодородие, Изумрудная Оркесса, решила напрочь прекратить интимные отношения со своим легкомысленным мужем, - подумал хоббит. - Вот так номер! Бедный хозяин, бедный наш Магарх!
Расставшись с ушедшей досыпать торговкой, старший дознатец вздохнул, сочувствуя хозяину, выпил рюмку на посошок и вышел из заведения. Немного постояв на улице и обдумав ситуацию, он решительно направил свои плохо выбритые стопы к месту обитания Великого Орка. Туда, где, собственно, и началась вся эта история.
- А может быть, плюнуть на все, - думал он, неторопливо вышагивая по набережной и критически разглядывая гуляющих по ней туристок, - Барлог с ним, с этим драконом, жил же столько лет без корня, и дальше проживет. Хотя, с другой стороны, что за жизнь без корней? Да и Дробиле с Ватерпасом придется худо. Теперь они, вроде как, заложники. Нет, хочешь - не хочешь, а идти придется.
Время идет, ноги, пусть и нетвердо, но шагают, подметая небритыми пятками мостовую, так что, отвлекшись от размышлений, старший дознатец обнаружил себя стоящим на пороги временной резиденции Магарха. Почувствовав себя снова дворецким, он предусмотрительно бросил в рот горошину «Антиполицая» и вошел в дом.
В бунгало стояла тишина. Такая тишина стоит на боле боя, после окончания кровопролитного сражения, такая тишина наполняет трюм ограбленного пиратами торгового судна, словом, нехорошая это была тишина.
Когда Василий сделал несколько шагов по устланному циновками коридору, из спальни Великого Орка послышались некие звуки - всхлипы или стоны, перемежающиеся болезненным бурчанием. Всхлипывала и стонала жена Великого Орка, Изумрудная Оркиня, Ее Плодородие и Вечная Женственность, в общем, как ее только не величали. Бурчание и хрипы, несомненно исходили от самого Великого, уж его-то бурчание хоббит узнал бы из тысяч других, опыт, все-таки. Поначалу, хоббит подумал, что супруги, наконец, помирились и слышимые им звуки сопровождают заключительную фазу примирения, однако, в стонах и всхлипах не было ничего эротического, а бурчание и хрипы никак не походили на яростные вопли вожделения и страсти. Уж в этом-то, бывший дворецкий, а ныне старший дознатец Василий был докой.
Осторожно ступая босыми ногами по шуршащим циновкам, дознатец подошел к двери спальни, и заглянул в замочную скважину.
Видели ли вы картину кисти великого художника, да-да, ту самую, на которой изображена сцена родственного убийства, а точнее, послеубийства, когда не верящий в реальность своего поступка отец прижимает окровавленную голову сына к своей безумной груди? Если видели, то вы поймете, почему хоббит сначала отпрянул от двери, а потом, движимый состраданием и преданностью, решил все-таки войти в спальню. Теперь завершающая сцена семейного конфликта предстала перед ним во всем своем ужасающем величии.
- Ну, вот, - промелькнуло в голове преданного дворецкого, - вот и не нужно ничего искать, вот все и кончилось... Вот и конец Междуземью.
На ковре, бессильно раскинув уже не зеленые, а буро-оливковые лапы, лежал поверженный Великий Орк, причитающая Оркиня покоила его украшенную громадной шишкой голову, на коленях, а немного поодаль валялся драконий корень, очевидно, и послуживший орудием преступления. Ее Изумрудное Величество, не переставая ахать и охать, прикладывала к шишке Большую Королевскую Печать, отчего на державном лбу в нескольких местах образовались круглые оттиски с неразборчивыми буквами и профилем то-ли деда, то-ли прадеда пострадавшего.
Обернувшись на скрип открываемой двери, Оркиня махнула изящной лапой с наманикюренными когтями и деловито приказала:
- Васька, прикажи очуху принести, да выкинь куда-нибудь эту гадость. Слышишь, живо! - После чего продолжила стенания, попеременно прижимая к шишке то холодную бронзу печати, то собственные пылающие губы. Дворецкий с облегчением отметил, что Великий Орк жив, только ушиблен слегка, и расслабился.
- Слушаюсь, Ваша Гневность, сей минут! - вслух сказал Василий, ухватил злополучный корень за конец и поволок за собой, на ходу выкрикивая:
- Вы что, оглохли! Очуху для Великого Орка, да заодно и свинцовой примочки! Совсем без меня распустились, дармоеды!
В недрах бунгало зашлепали босые ноги, захлопали двери, послышались испуганные голоса прислуги, почувствовавшей спинным мозгом возвращение начальства, отчего бестолковые метания горничных и стряпух и прочей челяди обрели некую осмысленность и цель.
С удовольствием констатировав, что ипостась верного слуги выполнила свое предназначение, Василий пыхтя доволок тяжеленный корень до тротуара и попытался остановить какой-нибудь транспорт.
На беду подходящего транспорта не наблюдалось, более того, размахивание руками и выразительная мимика хоббита производили противоположный эффект, а именно, немногие оказавшиеся поблизости транспортные средства шарахались от дознатца, словно вороны от внезапно ожившего пугала. Пришлось сменить тактику и уже через минуту, привлеченный мельканием зеленой бумажки, зажатой в кулаке голосующего рядом остановился чернокожий рикша. Судя по незатейливой татуировке вокруг пупка и скромно украшенному мелким бисером хулиму на чреслах, рикша принадлежал к племени Черных Карачунов. Юноша не прошел еще обряда посвящения и, работая рикшей, проходил испытание на мужественность в джунглях современной цивилизации. Впрочем, это мог быть и турист, в пух и прах, проигравшийся в каком-нибудь казино и таким образом зарабатывающий деньги на обратный билет.