Андрей Александрович Васильев - Отзвуки времен стр 8.

Шрифт
Фон

 Как же вам, молодым, стало просто в этот парк ездить,  вздохнула она.  Спустился в метрополитен, сорок минут  и ты здесь. А вот нам раньше Пока дошкандыбаешь по местным хлябям до того же санатория  замучаешься. Хотя, с другой стороны, тогда тут никакого парка в помине не было.

 Это все здорово, метро и так далее,  согласился с ней Николай, копаясь в смартфоне.  Но чего мы сюда приперлись? Ты говорила про речку Чертановку, верно? Судя по карте, она отсюда неблизко. Разумнее было со стороны Севастопольского проспекта подъезжать, мы тогда здорово дорогу бы спрямили.

 Ты еще со мной поспорь,  с ехидцей произнесла тетя Паша.  Хотя Если хочешь, валяй разворачивайся и дуй на Севастопольский, а после сам ищи дорогу к Фомичу. А я отсюда пойду. Поглядим, кто первым до него доберется. И вообще куда-то доберется.

 Я с вами,  тут же заявила Женька.  Вот только давайте сначала, прежде чем в лес пойдем, перекусим, а? Вон и палатка стоит. Я эту сеть знаю, у них хорошая шавуха, с нее точно не пронесет.

 Шавуха  это аргумент,  Николай благоразумно решил далее спор с уборщицей не длить. С нее станется его и в самом деле отправить искать свою дорогу через Битцевский лес. А он, судя по карте, был сильно велик. Не тайга, конечно, но тем не менее. И навигатор тут не используешь. Конечной точки маршрута-то нет.  Как, тетя Паша? Есть у нас минут двадцать в запасе? Все равно уже стемнело.

 Да все равно не в коня корм,  старушка скептически оглядела Мезенцеву.  Вроде ведь постоянно жует что-то, а все худющая как не знаю кто.

 У меня мама такая же,  пояснила Женька.  И бабуля. У нас всех вот такой обмен веществ. Семейное это.

 Даже и не знаешь, то ли это проклятие, то ли благословение,  философски рассудила тетя Паша.  Ладно, пошли. Только быстро. Нам до полуночи хорошо бы на месте оказаться. Не стоит Фомича лишний раз в соблазн вводить.

 Не знаю, не знаю.  Николай еще раз глянул на экран смартфона.  Тут хорошо потопать придется. Жень, сколько раз тебе говорить  не хлопай так дверцей! И так микроавтобус на ладан дышит, а спонсоров у нас нет и не предвидится. Сломаешь  за свой счет новый покупать заставлю!

Шаурма и впрямь оказалась хороша  горячая, сочная и ароматная. И как же славно она елась в этот тихий вечер, какие иногда выпадают посреди дождливой осени. Вроде бы все, вроде совсем ушло лето, прикрыв за собой дверь и уступив место бесконечным дождям, слякоти, порывам ветра, несущего с собой запах скорой зимы. И вдруг  бах, и утром горожане видят над собой синее небо, а серый еще вчера мир вдруг раскрашивается багряно-желтыми цветами, да так, что глазам на них смотреть больно. Такое случается нечасто и ненадолго, но если ты смог поймать этот день, как некую волшебную жар-птицу, если не прозевал его, не сменял на сидение в офисе, то, считай, тебе повезло, и эта осень для тебя прошла не зря.

А если еще и вечер сумел захватить, то вовсе молодец. Такой же, как два оперативника и одна уборщица, жующие шаурму, пьющие кофе «три в одном» и следящие за парением листьев, засыпающих аллеи.

 Вон там начинается Ясеневская аллея,  тетя Паша ткнула пальцем в сторону ворот, обозначающих начало парка.  Если с нее никуда не сворачивать, в Чертаново придешь.

 Ого,  прониклась Женька.  На метро если, то половину Москвы объехать придется, а тут, значит, пешком дойти можно.

 Можно,  кивнула уборщица и отхлебнула кофе.  Но нам туда не надо. Мы примем правее, дойдем до Городни, а там А там разберемся.

 Городня  река?  уточнила девушка и получила в ответ подтверждающий кивок.  Ага, я так и подумала. Теть Паш, доедать будешь?

 Я вообще не знаю, зачем вы мне ее купили?  уборщица пододвинула даже не развернутую снедь оперативнице.  И потом, разве это шаурма? Это даже не дондурмек. Нет уж, такое без меня.

 Абрагим хорошую шаурму делает.  Николай прикончил свою порцию и вытер руки салфеткой.  Язык проглотишь.

 Меня он вряд ли станет кормить,  тетя Паша нехорошо улыбнулась.  Да и я вряд ли стану у него в гостях есть.

Все обстояло именно так. Не совпадали ритмы жизненных сред у шаурмичника-аджина, известного всей ночной Москве, и пожилой сотрудницы отдела, пробежала когда-то между ними черная кошка. Какая, почему  Николай не знал, а спрашивать не хотел. С каких-то пор он вообще стал делить информацию на три основных потока. Первый  общеизвестный, то есть те данные, которые в принципе не являются тайной и, следовательно, находятся в свободном доступе. Второй  личная и тайная информация о ком-то или о чем-то, которая может быть использована в работе, и потому желательная к изучению и осмыслению, причем независимо от того, каким именно образом она будет получена. Все, что хорошо для отдела, то не аморально и не предосудительно, если, конечно, речь не идет об открытой уголовщине. Не для себя, в конце концов, он старается? И наконец, третье направление. Личная и тайная информация, обладание которой принесет больше вреда, чем пользы. Она, как правило, была связана с ближайшим окружением, потому являлась совершенно бесполезной для дела. А иногда и откровенно лишней, ведущей к неприятностям. Вот как сейчас, например. Стоит ли знать, отчего аджин с «Парка культуры» и тетя Паша друг на друга волками смотрят? Ведь может выйти и так, что, поняв подоплеку конфликта, ему придется выбирать чью-то сторону. Да-да, с годами тетя Паша становится все обидчивее, с немолодыми людьми такое случается сплошь и рядом. Возьмет вот и скажет:

 Теперь ты в курсе, выбирай, кто тебе нужнее  я или он!

И что тогда? А Абрагим  это не просто владелец небольшого уличного кафе. Это мостик между Днем и Ночью, нейтральная территория для переговоров, бесценный источник информации и еще много, много чего. Плюс у него действительно отменная шаурма. Другой такой в столице и области нет. А может, и в стране.

Так что, пусть это все останется между ними. Понадобится  позовут, а нет  так и не надо.

 Тетя Паша, а почему вы у Абрагима  у Мезенцевой, увы, таких принципов, как у Николая, не имелось, потому последнему пришлось срочно принимать меры, а именно взять ее стаканчик с кофе и выкинуть его в мусорное ведро.  Коль, ты чего! Зачем? Я же не допила еще.

 Двадцать минут прошло,  продемонстрировал Нифонтов напарнице циферблат часов.  По дороге доешь. Верно, тетя Паша?

 Верно, верно,  лукаво блеснула глазами старушка и последовала его примеру, а именно тоже отправила картонную емкость в мусор.  Ну пошли, ребятки, в темный лес, полный сказок и чудес. Песню такую в моей юности пели часто хором под гитару. Тут как раз, в санатории, в тридцатые. И что примечательно, некоторые вокалисты тут неподалеку лежат. Тоже в каком-то смысле в лесу.

 Во время войны погибли?  жуя, спросила Мезенцева.  Великой Отечественной?

 До нее,  отозвалась тетя Паша.  Не поняла, о чем я? Ну, может, оно и к лучшему.

Николай понял, но комментировать сказанное никак не стал. Да и что тут скажешь? Чтобы по справедливости оценить все, что случилось в ту эпоху, надо было в ней жить. Только тогда возможно отделить правду от лжи, да и то не факт, что получится. А уж из нынешнего времени, как ни вглядывайся в тени прошлого, все равно ничего уже не разглядишь, а потому волей-неволей начнешь повторять все то, что тебе вдалбливает неугомонное ТВ через сериалы, аналитические программы и прочая, прочая, прочая.

Но одно Николай знал точно  это было время гигантов. И в разрезе страны, и в разрезе отдела. Он много дел той поры перечел, еще когда в дежурке сидел, и, отталкиваясь от наработанного за прошедшие годы опыта, теперь точно мог сказать  отчаянной смелости и отваги были тогда сотрудники. Они, нынешние, тоже не трусы, но все же в иных случаях могут и отступить, и на компромисс пойти. А те, из тридцатых, полутонов не признавали. Или так, или никак.

За всеми этими раздумьями Нифонтов даже и не заметил, как они вошли в лес. Весьма комфортабельный, следует признать. Фонари, лавочки, дорожки асфальтированные. По такому бы с Людмилой прогуляться как-нибудь, так, чтобы не спешить никуда, не ловить никого. Просто идти и идти, беседуя о всяких пустяках, шуршать опавшей листвой, фотографироваться на фоне особенно красивых деревьев. Короче, быть как все.

Только вот вряд ли такое возможно. Он тут, Люда там, в своей деревне, и никаких перспектив на воссоединение пока нет. Не желают ее отпускать из ковена безданно, беспошлинно, а та цена, что ему была названа Ее он не примет.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке