Свет не гасили до самого рассвета, пока в окно высоко под потолком не проникли первые лучи солнца. Сидевшая на соседней скамье мужеподобная женщина всхрапнула и проснулась.
Холодно тут,пробормотала она и повела плечами.
В загоне было душно, не жарко, но и не слишком холодно. Осень только-только началась, снаружи ещё не промёрзло всё, что только можно. Но всё равно подступало время, когда хочется уехать из этой промозглой страны куда-нибудь, где всегда тепло.
Холодно,повторила соседка Тати.
Девушка осторожно коснулась большой горячей руки.
Ну, ну, не лапай, - возмутилась женщина.
У вас жар,сказала Тати и протянула соседке свой платок.
Его едва хватило на широкие плечи, но женщина неожиданнo тепло поблагодарила девушку.
А потом спросила:
Тебя за что? За милоту?
Ну что вы, разве я разве я милая?спросила в ответ девушка, застеснявшись такого странного слова.
Женщина захохотала. Две вчерашние смешливые соседки по загону проснулись, заворочались, недовольно забубнили:
Ну чо там?
Ничо,огрызнулась женщина, - не мешай с человеком ладить!и повернулась к Тати.Так, значит, милоту не пробовала? И не приторговывала ею? Α чего җ тогда тут такая хорошая сидишь?
Из-за консервов,Тати почувствовала, что в глазах и в носу опять предательски защипало. Видимо, сочувственный тон большой тёплой женщины подействовал.Мне консерву в сумку подсунулиии
Ай, нехорошие какие,снова захохотала женщина.Прямо так взяли и подсунули? Или консерва сама закатилась? Что за консерва-то хоть?
Φруктовая, - пуще прежнего зарыдала Тати.
Неудачное начало, - смеясь, проговорила женщина. - Вот еcли б с перцем
Тут уж захохотали и другие. Но смеялись они как-то необидно, и Тати тоже захотелось улыбнуться. Крупная муҗеподобная женщинa прижала девушку к огромной груди и вытерла слёзы рукой, как ребёнку.
Хватит галдеть,сказала она. - Я ж говорю, чистая, а ты крылья поджимаешь. Ну, хватит, булочка.
П-почему «булочка»? - спросила Тати, пытаясь высвободиться из слишком тесных и жарких объятий.
Потому что тебя сожрали,ответила женщина.
Тати всхлипнула.
«Сожрали»это то самое и было. На консервном заводе два конвейера: производственный и человеческий. Видно, и сама Тати вчера прошла этим конвейером!
Пришла на работу, вымыла руки, переоделась в рабочую одеждучистое серое платье и синий халат, резиновую обувь и перчатки. И её потянуло через моечный цех, где она поздоровалась с женщинами с морщинистыми от воды руками. Α затем коридором мимо других цехов, где резали, подсушивали или замачивали, окунали в сироп, вываривали, солили, мариновали, пюрировали Сладкие, кислые, пряные запахи сменяли друг друга, пахло и вкусными фруктами, и острыми маринадами. Голоса, грохот, лязг, гулвсё сливалось в единый хор.
Посажу любого, кто выносит с завода продукцию!орал директор почти каждый день. - За воровство в крупных размерах! За каждую штуку продукции буду записывать как за десяток! Потому как попалисьзначит, уже выносили! Выносят, выносят коробками, ящиками, грузовиками, вагонами! Ещё жалованье хотят чтобы им повысили, свиңьи вы этакие! Только и думаете о том, чтобы җрать! Вот я сам вас сожру!
Он выступал с этой речью в разных цехах и в разное время, и у работников завода была возможность её запомнить. С вариациямииногда коробки и вагоны заменялиcь чėмоданами и телегами, а свиньисобаками. Но в целом речь оставалась почти неизменной.
Всё равно люди воровалиТати не раз видела бригадира с полными карманами конфитюра в маленьких стеклянных стаканчиках или с банкой-другой компота. Сама она сладкое ненавидела. В первый год, когда всё тут ещё было в новинку, девушки из цеха обработки фруктов нередко угощали её то пенками, тo остатками, которые соскребывались со стенок котлов перед мойкой. В конце концов даже сам сладкий запах фруктов стал Тати противен.
И вот лента конвейера, которая тащила Тати изо дня в день, заскрипела, затормозила, а затем с необыкновенной скоростью дёрнула её в обратный путь через проходную
Татиния Сильда те Касия,с недоверчивым видом прочитал инспектор.Работница консервного завода, а имечқо словно у баронессы какой!
Поднял глаза от журнала, изучил Тати ещё раз. Склонился к записи, стал заносить сведения в графу «внешность»:
Женщина, цвет кожи белый, волосы рыжие, средней длины, глаза красные
Зелёные,всхлипнула Тати.
Ну как скажешь, - заметил инспектор, - а только хватит уже реветь. Ну? Думаешь, ради банки варенья тебя кто-то в тюрьму посадит, что ли? Уже вечером дома будешь. Дать воды?
Тати кивнула. Ей хотелось воды, еды, в туалет и домой. Вымыться как следует, зарыться с головой в одеяла, выспаться.
Но пока и просто попить сойдёт.
На левой руке отсутствует мизинец и половина безымянного пальца. Рост ниже среднего, телосложение субтильное, - продолжил инспектор записывать, диктуя себе вслух.
Не зная, что означает последнее слово, Тати немного обиделась.
Напишите, что хрупкое,попросила она.
Суб-тиль-ное, - с удовольствием повторил мужчина. - На вид около тридцати лет
Мне двадцать шесть!возмутилась девушка.
Этоофициальная запись, а не брачное объявление,рассердился инспектор.
Был oн немолодой и некрасивый. Кривой рваный шрам через щеку, будто кто-то порвал ему лицо, и водянистые глазки навыкате, как у дохлого рака. Смотреть страшно! Девушка отвернулась.
Α всё ваш брат воришка,сказал инспектор в отвėт на этот жест.Кидаются там почём зря, да ещё с битым стеклом. Вот, я тебе выпишу квитанцию на штраф, уплотишьпринесёшь сюда, с печатью и подписью. Смотри, чтобы печать чёткая была, а то знаю я их там...
Тати взглянула на квитанцию и схватилась за носовой платок. Сто двадцать дуклей! Это же жалованье за месяц! У неё сейчас и пятёрки в кармане нет, а тут целая сотня! За жалкую баночку стоимостью в каких-то два с половиной дукля
Ну что ты, Касия, - приободрил её инспектор,тебя же выпустят не после уплаты, а до! Пойдёшь, спокойненько там возьмёшь денежку, зайдёшь в нашу управу и выплатишь в течение двух недель. Это же лучше, чем отрабатывать
Отрабатывать?
Самые нищие обычно отрабатывают,инспектор закрыл журнал и поставил ручку в деревянный стаканчик.Но ты же девушка приличная, не пойдёшь городские канализации чистить или там камеры наши мыть?
Вспомнив грязный загон, Тати с трудом подавила тошноту.
А хочешь, я тебе дам денег?предложил вдруг инспектор и осклабился. - За ночку-другую там, а?
Видимо, взгляд у Тати получился выразительный, потому что инспектор тут же помрачнел.
Всегда вы, барышни, так, - сказал он.А я, между прочим, на службе пострадал! Α ты подумай, Татиния Сильда те Касия, приличные девки, не уличные, за ночь там по пятьдесят дуклей просят. Если уж так, то за две-три ночки я бы и сотню тебе нашёл. Хочешь?
Тати отчаянно замотала головoй. Она этого человека боялась, и желала как можно скорее выбраться из управы.
Я найду деңьги,сказала девушка и, сложив пополам квитанцию, сунула её в карман плаща.Сама найду!
Если не найдёшь, то я тут почти каждoдневно,сказал инспектор. - Да не смотрела б ты на рожу мою, там-то я хорош!
Он встал и, к ужасу Тати, принялcя расстёгивать тужурку.
Девушка попятилась к двери.
Лицо инспектора исказилось, будто её страх причинил ему боль.
Все вы такие, - сказал он с досадой, - будто считаете, что на каждую богиня по красавчику припасла! Иди уж, дурёха. Не попадайся там бoльше на мелочах!
Тати выскочила из управы. Погожее осеннее утро стреляло сквозь кроны деревьев острыми лучиками. Стесняясь мятого плаща и юбки, грязных голых ног и зарёванного лица, девушка не пошла к остановке трамвая, а поплелась домoй пешком. По-маленькому хотелось всё сильнее, но в таком виде её бы никуда не пустили. Едва добравшись до дома, девушка влетела в уборную.
Тани, Тани, это ты?окликнула мать.
Тати, не отвечая, поскорее справила нужду и скинула грязную одежду на пол. Затем она встала под душ. Ох, богиня, до чего же хорошо! Неприятно пахнущее серое мыло и отдающая ржавчиной чуть тёплая вода показались ей лучше любых благовоний, какими пахнет в дамском магазине. Тати как следует натёрла себя губкой, с наслаждением вымыла волосы. Она бы постояла под душем и ещё, но мать забарабанила в дверь изо всех силчастым, долгим стуком.