Андрей ВасильевОтдел 15-К. Тени Былого
Все персонажи и события данной книги выдуманы автором.
Все совпадения с реальными лицами, учреждениями, местами, банками, телепроектами и любыми происходившими ранее или происходящими в настоящее время событиями не более чем случайность. Ну а если нечто подобное случится в ближайшем будущем, то автор данной книги тоже будет ни при чем.
Пролог
Западная Белоруссия,
конец лета 1944 года
Хороша, посмотревшись в карманное зеркальце, сообщила сама себе Марина. Чудо как хороша, глаз не отвести!
Истины ради стоит отметить, что девушка имела все основания утверждать подобное, поскольку данный факт признавали все особи мужского пола, из числа тех, кто имел с Мариной дело. И даже вечно хмурый Аскольд Иваницкий с Петровки, а уж он бука та еще! После недавней заварушки, связанной с архивами Папюса, где сотрудники отдела на пару с сыскарями из МУРа уже в который раз столкнулись лбами с представителями «Аненербе», Иваницкий ей даже улыбнулся, что было равноценно публичному признанию того, что «безмозглая девчонка, которая постоянно лезет под пули» на что-то способна.
И что говорить о двух молоденьких лейтенантах, которых ей неделю назад предоставили в сопровождающие? Для них она вообще неотразима. И даже для немолодого вислоусого водителя «виллиса» дяди Мирона тоже.
С этой приятной ноты мысли Марины перескочили на дела текущие, и радость потихоньку, помаленьку испарилась.
Да и откуда ей взяться? Чертов ведьмак словно почуял, что за ним знающий человек пожаловал, и успел покинуть свое логово. Похлебка в миске была еще горячей, огонь в камине горел, а тело ребенка, которого он собирался принести в жертву, еще дергалось, не желая расставаться с жизнью. Само собой, что этот зверь полоснул бедного мальчишку по горлу ножом, не желая оставлять закладную жертву в живых.
Впрочем, нельзя сказать, что время потрачено совсем уж зря, поскольку в список пусть маленьких, но все же побед можно внести ведьмачью книгу, которую Марина изъяла у помощницы этого выродка, прихватив ее на одном из хуторов. Побоялся он свой дневник с собой таскать, побоялся! И зря, поскольку что-что, а выслеживать такие предметы она умела великолепно. Подальше положишь, поближе возьмешь, как любит говорить Тит Титыч. Тоже, кстати, тот еще перестраховщик, сразу видно, что представитель старого режима. Все они тогда жили по принципу «как бы чего не случилось». А как этот потешный призрачный старикан гомонил, когда она сообщила ему, что никого ждать не будет и отправится в Белоруссию на охоту за ведьмаком одна! «Так нельзя», «это безответственно», «это нарушает правила работы отдела».
Правило у отдела одно враг должен умереть. Других нет. И если в этот момент для выполнения задания отдел может предоставить только одну боевую единицу, значит, так тому и быть. Война на дворе, не до раздумий и сомнений сейчас.
Марина надула пухлые губки, сурово сдвинула черные брови и топнула по полу ножкой, обутой в ладно сидящий хромовый сапожок. После поняла, что выглядит, наверное, довольно забавно, и прыснула, прикрыв рот ладошкой.
Смех смехом, а ведьмака надо искать. Надо. Только где? Впрочем, ответ и так ясен в лесах, где же еще. Вот только леса те велики и местами непролазны, да и не пустит ее туда никто, сопровождающие скорее ей ноги свяжут, чем дальше опушки зайти дадут. Впрочем, оно и понятно. Война укатилась на Запад, наши части уже Вислу форсировали, к зиме, глядишь, до логова зверя доберутся, но это не значит, что здесь наступил мир. Вон мальчишки на дальних хуторах, когда «виллис» туда заезжал, автоматы из рук не выпускали. И обстреляли их на лесных дорогах за эти дни пару раз, хорошо не слишком прицельно били. Тут в чащобах кого только нет и фрицы, что от своих частей отбились, и полицаи, которых новые хозяева с собой не прихватили, и идейные противники советской власти, не смирившиеся с ее вторым пришествием в эти места, и «аковцы», которые вообще непонятно что тут делают. Ну и разной другой пестрой публики тоже хватает. А самое главное там, в чащобах, среди туманов непролазных мазурских болот, бродит окончательно спятивший от крови ведьмак, которого обязательно надо убить, пока он больших бед людям не принес. Хотя и без того, конечно, он уже наследил изрядно.
Непонятно только, почему этот выродок занялся своим промыслом именно сейчас, после того как фашистов погнали куда подальше, отчего при них не затеял ритуал Перерождения? Боялся? Да вряд ли, этой публике законы не писаны, им что оккупанты, что советская власть все едино. Ну в том смысле, что без разницы, когда пускать жертвам кровь. Если уж ведьмак решил, что он хочет получить запретную Силу, то смотреть на флаги не станет. А здесь именно о Перерождении речь идет, это наверняка. Что-что, а знаковую вязь на местах жертвоприношений Марина ни с чем спутать не могла, она трактат «О ведах знающих и ведьмаках разных, о их схожести и различии» изучила внимательно. Это точно ритуал, вопрос только в том, сколько жертв этот гад успел принести старым богам. Она нашла четыре места, где лежали изрезанные до невозможности детские тела, но это ничего не значит. Возможно, плохо искала, и их больше, пять или шесть. Но не семь! Для последнего, седьмого, ведьмаку нужен его дневник, ведь не только он получит запретную силу, но и книга впитает в себя запретные заклятия, те, что противны и людям, и богам. До бога Марине дела не было, поскольку в него она не верила, но люди это другое дело, людей надо защищать, это ее работа.
Потому ведьмака найти надо непременно. Найти и уничтожить. И если для этого придется лезть в леса она отправится туда, что бы ни говорили славные мальчишки, что уже неделю катаются с ней по приказу майора из СМЕРШа. Этот майор, насколько поняла Марина, был знаком с Житомирским, ее начальником, именно он послал в Москву депешу о том, что на освобожденных территориях происходят не очень хорошие события. Причем знаком не шапочно, а изрядно и давно, не просто же так он смог догадаться, что тут не немецкие последыши зверствуют, а кое-что посерьезнее происходит.
Правда, майор этот был не слишком доволен тем, что прибыла сюда она, Марина Крюгер, потому в момент знакомства нахмурился почище задаваки Иваницкого. Понятное дело он ждал пару боевых ребят, а не кудрявую девицу, пусть даже с погонами лейтенанта и с двумя медалями на груди.
Только вот какая беда нету ребят. Ну почти нету. Стеклов, последний из довоенного состава отдела, этой зимой погиб, когда вурдалачье гнездо в Марьиной роще чистили, Генка Сизов и Володя Овсянников полугодом ранее под Прохоровкой остались, где не только танки друг друга на прочность испытывали. Ну а Петя Швец так и не вернулся из Ленинграда, в который еще в 1942 был откомандирован. Что с ним случилось, куда он пропал неизвестно. Житомирский после того, как блокаду сняли, пытался хоть что-то разузнать, но все впустую. В последний раз Швеца видели в начале августа 1943 подо Мгой, далее неизвестность. Вот только Роза Мейер сказала, что среди живых его нет, ей можно верить, кто-кто, а она знает, что говорит. Да и глаза у нее на мокром месте были. У них вроде с Петькой А, ладно, чего теперь.
Нет ребят. Увела их война за собой, да обратно не отпустила. Кроме Житомирского в отделе остались только она, Мейер, нелюдимый Алексахин и недавно пришедший Лева Эйлер. Но последний, понятное дело, совсем неумеха, у него даже ножа еще нет. А остальные разрываются на куски, только все равно ничего не успевают, потому что обитатели теней как с ума сошли от количества людской крови и боли, которой наполнен мир последние годы. Кому война, а кому мать родна, как любит говаривать Тит Титыч.
Потому не стала Марина кого-то еще ждать и отправилась в Белоруссию одна, как только ознакомилась с текстом депеши. Тем более что все равно из отдельских кроме нее, Титыча и Аникушки не то что на Сухаревке, но и в Москве никого не было, и в ближайшие дни не предвиделось. А самолет, можно сказать, уже стоял на взлетном поле. Да и велика ли трудность ведьмака заломать? Вон книгу-то она уже у него отобрала! Мало того уже отправила ее в Москву с оказией. Она позавчера майору-смершевцу доклад делала о ходе работ, заодно попросила переправить добычу в Отдел, благо как раз самолет в столицу отправлялся. Вот ведьмачий дневник, обернутый бумагой, перевязанный веревками и снабженный тремя печатями, причем не сургучными, а немного другими, и улетел с ним. Ну да, положения работы отдела были немного нарушены, нельзя такие вещи без присмотра оставлять или куда-то отправлять, но так ведь и ситуация внештатная!