Чужая вина - Нина Князькова

Нина КнязьковаЧужая вина

Глава 1

Марта

Кап-кап-кап! Капельки воды беспрестанно срывались с нависшего над водой каменного валуна и ударялись о зеркальную поверхность озера. Я медленно выдохнула и вошла в теплую воду по колено. Вновь сделала глубокий вдох.

Вот уже в течение двух месяцев каждое мое утро начинается именно с этой процедуры. Благо, от дома до озера две минуты ходьбы по благоустроенным деревянным мосткам.

Кап-кап-кап! Местные это озеро так и называют: Плачущее. А мне здесь легче. Главное глубоко дышать и учиться каждое утро жить со своим вечным чувством вины перед самыми важными для меня людьми. Вера, моя старшая дочь Моя боль и моя отрада. Из-за меня в шестнадцать лет ей пришлось стать взрослой и взять на себя ответственность за семью. Она пожертвовала беспечной юностью, образованием и даже личной жизнью ради нас всех. И как же я рада, что все наладилось. Она замужем за самым страшным мужчиной, которого я когда-либо видела, но он любит ее. Она счастлива и в безопасности, а так же занимается любимым делом. И иногда навещает нас с Фимкой

Ефим, еще одна моя боль. И мое счастье. Я рада, что он у меня появился. На самом деле онидеальный ребенок. Послушный, трудолюбивый, любознательный. Но и перед ним у меня вины не меньше. Если бы Вера не привезла нас сюда, я бы никогда не поверила, что он сможет когда-нибудь быть полностью здоровым. Только Вера верила в это, когда у меня самой руки опустились. Только благодаря ей сейчас и Вероника в безопасности.

Вероника, мое самое страшное деяние в жизни. Я до сих пор не понимаю, как смогла оставить своего десятилетнего ребенка с почти чужими людьми и рядом с ее отцом-садистом. Это было неправильно, но по-другому нам всем было бы не выжить. В первую очередь Вере. Получается, что одного ребенка я променяла на другого. И что с этим делать дальше, я не знаю. Знаю лишь то, что Вероника меня точно никогда не простит за это. И я сама себя не прощу. И с этим мне предстоит жить, потому что Ефим все еще зависит от меня. Да еще и Ярослав, отец Родиона, на время лечения в санатории решил пожить с нами. Я не против, вместе веселее. И по вечерам есть с кем поговорить.

Снова вдох-выдох. Надо жить. Надо использовать тот шанс, который мне дала Вера. Нужно учиться справлять со своей виной и думать о том, что у меня есть сейчас. Фимке нужна забота, детям, привозимым в Май, нужен врач, новым медработникам нужно объяснение чуда, которое здесь происходит. И это все только в моей компетенции.

Спиной чувствую взгляд. Привычный уже. Антон. Еще одно недоразумение на мою голову. И вновь не подойдет, просто будет смотреть издалека. Вера говорит, что я должна лояльно к нему отнестись, что у них просто инстинкты такие, а я не могу. Это ненормально, когда такой молодой парень смотрит на меня таким плотоядным взглядом. И ведь не пытается ничего сделать, просто смотрит. И по утрам приносит выпечку Каждое утро. И иногда по вечерам из окна дома я вижу, как он просто сидит на крыльце. Очень странный парень.

Вдох-выдох, и я уже понимаю, что расслабиться по-хорошему у меня уже не получится. Дав себе мысленный подзатыльник за ментальное тунеядство, я выбралась из воды и резко развернулась. Никого. Снова прячется. Ну и пес с ним. Мне через час нужно быть на работе, а это значит, что пора домой. Фимка, наверняка, уже проснулся.

Деревянный настил, ведущий к дому, сегодня был совсем холодным. Алиса говорила мне, что теплое здесь только озеро, которое даже в самое холодное время не замерзает. Я быстро поднялась по ступенькам, прошла мимо небольшого сада, расположившегося на участке, и вошла в калитку.

 Твой приходил,  Ярослав Сергеевич встретил меня на кухне, попивая свой любимый травяной чай. Кофе для его сердца полезным не было.  В этот раз кексы с изюмом. Теплые еще. Тебе не кажется, что этот мальчишка сам их готовит?

 Он не мой,  тряхнула я головой и заглянула в холодильник, надеясь приготовить завтрак для Фимки.

 Я кексы поем,  сын вышел на кухню в своей старой потертой пижаме, которая была ему совершенно мала. Руки и ноги торчали из рукавов сантиметров на пятнадцать. Но с вещами он расставался крайне неохотно. Сказывалось тяжелое детство.

Я со вздохом закрыла холодильник и повернулась к Ярославу.

 К Раде сегодня поедете?  Перевела тему с дурацких кексов, притащенных Антоном, чтобы испортить мне очередное утро.

 Да, она обещала показать местные достопримечательности.  Мечтательно улыбнулся Фимкин дед.

 Еще не все показала?  Делано удивилась я.

 Она все подбирает мне профессию, что была бы по душе. А я вот думаю: мальчишек бы из школы поучить что-нибудь мастерить.  Признался он, слегка волнуясь.

 Почему бы и нет?  Обрадовалась я.  Хорошее дело. Да, Ефим?

 Ага. А то нас девчонки задразнили уже. У них-то есть кому учить шитью всякому.  Хмыкнул сын.

Кексы оказались безумно вкусными. Жаль, что я в кулинарии полный профан, и что-то подобное приготовить не смогу никогда в жизни. Оставалось успокаивать себя тем, что у меня другие таланты. Например, попасть иглой в почти невидимую венку. Или идеально подобрать дозу лекарства.

Позавтракав, я проводила Фимку на школьный автобус, а сама отправилась в санаторий. Лечебница сейчас была для меня самым главным домом. Там я могла хоть немного отвлечься от своего постоянного чувства вины и заниматься любимым делом. Я никогда не расплачусь с Верой за то, что она привезла меня в Май, где я смогла выздороветь и найти себя. Никогда.

 Марта Мироновна,  в коридоре главного корпуса мне встретилась взволнованная Алиса.

 Что случилось? Что-то с детьми?  Тут же забеспокоилась я.

 Нет,  светловолосая девчушка резко помотала головой.  То есть Не с нашими. Они благополучно идут на поправку. Алан вчера уехал за партией детей в областной центр, куда их должны были доставить на самолете.  Она в волнении сцепила руки.

 И что?  Забеспокоилась я.

 Хорошо, что с ним Стас уехал. Два ребенка в критическом состоянии. Их в течение часа доставят вертолетом. Остальных доставят тремя часами позже.  Пояснила она.  Одна девочка, полгода, букет. ДЦП, сердечная недостаточность, деформация черепа. Роды были сложные. Мать отказалась почти сразу. А вот второй Мальчик. Ему восемь лет. Мы никогда таких больших не брали. Не знаю, подействует ли на него лечение вообще. Он в коме и у него генетическое заболевание. Его мать пыталась с этим жить и даже лечила его, но все было бесполезно. Она умерла неделю назад. Самоубийство. Его отец написал отказ.  Алиса судорожно вздохнула, закончив рассказ.

 Я займусь им. Пусть Зина займется девочкой, ты за ней проследи. Она вроде бы уже многому научилась.  Распорядилась я.  Позвони Максиму, пусть готовит свою лабораторию. Лаборанты Алана и приезжие медики пусть займутся остальными детьми. Лекарство будет нужно сразу, едва я произведу забор крови. Они же с Верой разработали ускоритель какой-то?  Нахмурилась.

 Он еще тестируется.  Алиса шагала рядом со мной, пока я торопливо направлялась в свой кабинет.

 Если до сих пор не было нареканий, то выбора у нас нет. Нужно сокращать время разработки лекарства до нескольких часов. Стандартных трех дней у нас может и не быть.  Я открыла дверь в свой кабинет, зашла за ширму и быстро переоделась в хирургический костюм. Сверху набросила халат. Мало ли что нас ждет через полчаса. Нужно быть ко всему готовой.

Далее мы проследовали в отделение реанимации, которое сейчас пустовало (слава богу) и подготовили две палаты. Отдельные. Оборудования в этих палатах было столько, что помимо кровати оно занимало почти все свободное пространство. Спасибо Каверину, постарался.

Через пять минут в отделение вошла чуть запыхавшаяся Зоя. Грузная женщина сорока лет, которая выглядела очень сурово. Но я-то видела, как она трясется над каждым ребенком, как едва не плачет, глядя на вновь поступивших.

 Зой, рассчитай на вес девочки все препараты.  Распорядилась я.  Иммуностимулятора не больше кубика.  Напомнила.

 Конечно,  кивнула женщина и скрылась за дверью.

 Алис, пригласи кого-нибудь из мужчин, нужно сдвинуть оборудование, чтобы было удобнее.  Оглянулась на девушку.

Она быстро кивнула и ушла.

 Мам, что случилось?  В палату минут через десять заглянула Вера. Видимо, Максим рассказал о поступившей от меня просьбе.