Но я всё равно немного завидую ей. Пусть её отец та ещё сволочь, но он жив. Своих же родителей я даже не помнилапогибли, когда мне едва исполнился год.
Можно пропустить сегодня, неожиданно для себя самой предлагаю я. Тогда ты точно не опоздаешь к отцу.
Не глупи, Райт, протирает она запястье левой руки обеззараживающей салфеткой. Он обходился без меня несколько лет. Потерпит ещё пару минут. Угощайся.
Хайди протягивает ко мне руку и улыбается широко и весело. Взгляд её голубых глаз сверкает от предвкушения.
Так ли ничего не понимает Эвэрли, как я считаю?
Представьте, что вы поранились, не знаю, например, резанули палец о край острой бумаги. Боль острая и мерзкая, да? Но она тут же исчезает, оставляя после себя прохладное наслаждение. Именно так работает вампирская слюна. Мы вонзаем в кожу клыки, ранка тут же начинает затягивается, но зубы не позволяют ей зарасти полностью. Боль и наслаждение. Снова боль, и снова наслаждение. Замкнутый круг. Своего рода, наркотик.
Вдруг я и правда вру себе, что не подсадила на него мою милую Хайди?
Чёртов-придурок-Эвэрли!
Вспоминаю слова дяди, которые он так любит повторять: если хочешь быть настоящим вампиром, а не его бледной тенью, то тебе нужен Дающий. Капля крови такого даст тебе силу и откроет чертоги твоего разума, не доступные тем, кто пьёт холодную и обезличенную кровь из пакета. Незачем себя попусту ограничивать, когда это никому не приносит вреда.
Вздыхаю и обхватываю пальцами руку Хайди:
Ладно, но только, потому что я сегодня осталась без обеда.
Хайди привычно вздрагивает, когда я вонзаю зубы в её кожу, и мгновенно расслабляется, прикрывая глаза и медленно выдыхая от удовольствия. Я тоже опускаю веки. Делаю первый и осторожный глоток. В ту же секунду в мозгу взрывается фейерверк удивительных вкусов. Бабушка говорит, что каждый вампир чувствует что-то своё, когда пьёт кровь. Лично меня кровь Хайди мысленно уносит в библиотеку, где я люблю зарыться в древних фолиантах книг. Или выбрасывает на берег моря, где лица и губ касаются солёные брызги. А ещё я могу бежать по хвойному лесу, где ночной воздух проникает в разгорячённые лёгкие.
Звериная и кровь из банка дают такой же эффект, но в миллион раз бледнее.
В миллион.
Поэтому я частенько люблю вспоминать слова своего дяди.
Помимо этого, я с легкостью могу рассказать, что в последние пару дней чувствовала Хайди. Её кровь рассказывает мне всё. Вплоть до смущения, которое она испытала, перебросившись парой слов с Гилински.
Делаю последний третий глоток и распахиваю глаза:
Ты же знаешь, Стоун, что он тот ещё бабник! И потом, Гилински слишком глуп для тебя.
Зато у него шикарная задница, хмыкает она, наблюдая, как ранки от моих зубов исчезают прямо на глазах, словно по волшебству. Она любит это делать, закусив нижнюю губу от интереса. А вообще это глупости, не забивай голову. Пойдём.
Угу, поверим ей на слово.
Я киваю и молча подхватываю свой рюкзак, выбираясь из кустов вслед за подругой. Она знает, что ей меня не провести, но и я понимаю, что некоторое из личного, должно оставаться личным, насколько бы близки мы не были.
По дороге до парковки мы с Хайди обсуждаем мистера Файта, чудаковатого учителя биологии, на которую ходим вместе. Лично мне он по чуть-чуть напоминает каждого члена моей семьи. Потому я не совсем понимаю, как к нему относиться. Зато Стоун с удовольствием подшучивает над ним, и сама же смеётся.
Затем она видит машину отца, целует меня в щёку на прощание и уходит. А я чувствую на себе чужой обжигающий взгляд. Но прежде Прежде, да, Эвэрли снова устроил цирк со своей новой тачкой. И именно он прожигает меня взглядом.
Я приподнимаю уголок губ в наглой улыбке и смело ему подмигиваю.
О эти сжатые от злости скулы, горящий яростью взгляд и сведённые вместе брови. В нашей, казалось бы, бесконечной войне, которая и началась-то с простой случайности, я больше всего люблю этот момент. Есть что-то преступно-манящее в том, чтобы вывести кого-то из себя. Не просто кого-то, верно. Его. Рика Эвэрли.
Парень что-то говорит своим припевалам, не отрывая яростного взгляда от меня, и те мгновенно выпрыгивают из его машины. Эвэрли резко сдаёт назад, а затем выворачивает руль вправо, за секунды набирая бешенную скорость. Я больше не вижу его лица, но очень даже догадываюсь, как оно выглядит. Он зол. И причина не только во мне.
Не знаю какие у него отношения с его папочкой-альфой, но Рик почти каждую неделю вдребезги разбивает машины, что ему дарит отец. Красуется по началу на них, даже участвует в местных гонках, но итог всегда один. Бетонная стена и смятый в гармошку передок машины.
Вот и сейчас он несётся навстречу с кирпичной стеной котельной.
Пространство сначала заполняют улюлюканье старшеклассников, и тех, кто тащится от таких зрелищ, и тех, кому жаль очередную четырёхколёсную красотку, а затем его прорезает скрежет метала о кирпич.
На целую секунду парковку охватывает немая тишина.
А когда из тачки, из смятого капота которой валит дым, вываливается целый и невредимый Эвэрли, начинается обычная суматоха. Всем же обязательно нужно поприветствовать своего героя-выпендрёжника.
Я теряю интерес к этому низкопробному шоу и иду к автобусу, на другой стороне парковки.
Занимаю своё обычное место на задних местах и вставляю в уши наушники, приготовившись слушать продолжение аудиокниги о пришельцах, захвативших наш мир.
Да, я езжу на автобусе, только потому что не люблю водить сама. Пробовалане моё.
Но, когда я вижу, как в салон забирается Эвэрли, я жалею, что у меня нет своей машины.
Странно, да, что никто из его дружков не предложил ему свои четырёхколёсные услуги? Где ему наверняка было бы удобнее, чем на месте рядом со мной!
Какого
Из-за тебя, Райт, вытягивает он свои ножищи под переднее сидение, я угробил тачку раньше, чем планировал.
Из-за меня, усмехаюсь я, отворачиваясь. Не к той ты пришёл за извинениями, Эвеэрли, не к той.
Похрен мне на твои извинения, хмыкает он. Мне нужна тачка.
С ремонтом тоже не ко мне. И потом, потерпи денёк, и папочка купит тебе новую игрушку. Я поворачиваю голову к парню и усмехаюсь: Которую ты снова угробишь.
Эвэрли коротко сужает глаза и говорит:
Тачка нужна сегодня вечером, дырявая ты голова. У меня гонка.
Я всё ещё не врубаюсь при чём здесь я, цежу я, теряя терпение.
Окей, для тупых, кивает он, выдвигая подборок и наблюдая, как закрывается дверь. Автобус дергается и начинает движение. Мне нужна хорошая тачка на сегодняшнюю гонку. Подходящих в городе две. Мояразбита. Остаётся машина твоей
Ну уж не-е-ет, Эвэрли, тяну я со смешком. С этой стервой я связываться не стану, особенно ради "горячо-любимого" тебя. Так что отвали.
Тачка, Райт, как отрезает он и, молниеносно поднявшись, нависает надо мной: Иначе, все наши прошлые стычки, покажутся тебе детским садом, по сравнению с тем, что я тебе устрою. В десять у моего дома. И без опозданий, Райт.
Парень уходит, я провожаю его спину до передних сидений, на одно из которых он и падает, разваливаясь на нём, как у себя дома на диване. Ненавижу эту его врождённую наглость, которая выглядит так, словно весь мир лежит у его ног. У Эвэрли лучше всех, кого я когда-либо знала, получается чувствовать себя уверенно и комфортно в любом месте.
Грёбанный придурок.
Вот что он может мне сделать?
Уверена, ничего нового он не придумает. Всё те же опостылевшие унижения, подколы, розыгрыши. Ничего серьёзнее них, он себе не позволит. Правда ведь?
Я сжимаю зубы и отворачиваюсь от наглого оборотня.
Саманта Грин. Моя двоюродная сестра и главная стерва нашей старшей школы. Вторая в списке моих заклятых врагов. Правда с ней у нас холодная война: мы попросту игнорируем существование друг друга. Даже несмотря на то, что живём в одном доме. Она считает меня приживалкой, что не лишено оснований, и слишком уж гордится тем, что является вампиром. Таким, каким он вроде как должен быть. Холодной, бесчувственной и высокомерной глыбой льда. Лично я считаю, что любое существо имеет право на чувства. Самые разнообразные.
Единственное, что нас с сестрой объединяетэто неприязнь к оборотням. К одному из них. Рику Эвэрли.
Потому-то он и не может напрямую прийти к ней и, обаятельно улыбнувшись, взять на время её крутую тачку. Пожалуй, Саманта одна из немногих, кто способен устоять перед красотой его зелёных глаз, как, впрочем, перед его красотой вообще.