А на заплеванном, замусоренном асфальте среди островков грязного снега и желтых окурков лежала белая девушка, лунная волчица, свернувшись в тугой комочек. Её одежда превратилась в грязные лоскуты капрона, шелка и кожи. Девушка поместилась у меня на руках, под моей курткой вся, теплая совершенно голая и очень красивая. Она плакала тихонько, я задохнулся от жалости и нежности к ней, но всё равно с деловитой бессердечностью спросил:
Лицензия на обращение в черте города есть?
Есть, р-р-р,просипела-прорычала она, в голосе еще долго будет слышаться волчье рычание,дома, р-р-р. Отнеси меня домой, р-р-р, маг.
Она доверчиво прижалась ко мне и затихла. Я спросил её адрес, она прошептала его едва слышно. Обращение забрало все её силы без остатка. Я шагнул в дверцу магической сети и набрал площадь Великих открытий.
Это мой дом,шепнула мне на ухо девушка, когда мы вывалились из дверцы с краю площади перед престижной жилой башней с красной черепицей на крыше, с затейливыми фигурками флюгеров и вычурными балкончиками.
Что ж высотка из розоватого кирпича с крепким седым консьержем и дорогим ковром на лестнице была подходящим жильем для лунной принцессы, но не для оборотня.
Кто это с вами, госпожа?преградил нам путь высокий старик.
Девушка сипло проговорила:
Наемник, всё хорошо.
Крепкий седой консьерж нахмурился, но больше ни о чем не спросил.
Я побрел по лестнице.
Второй этаж, пятнадцатая квартира,шепнула мне девушка, отперев дверь заклинанием, попросила,отнеси меня в ванную.
Я посадил её на край огромной белоснежной ванны, отражающейся в синей блестящей плитке пола и стен, и оставил одну.
Квартирка, состоящая из одной комнаты, в которой была широкая кровать, застеленная серебристым шелком, стойка-столовая-кухня, вся из серебристых узких шкафов и блестящих холодных поверхностей, была роскошной. Стены белые, полсеребристая плитка. Два окна, в половину стены каждое, ничем еще не занавешенные. Странно, казалось, что здесь никто не жил. Квартира с картинки-рекламы элитного жилья. Пока я внимательно оглядывался, девушка отогрелась в горячей воде и восстановилась. Волки-оборотни не самые сильные, но очень выносливые. Я обернулся на едва слышный шелест.
Кто ты такой?девушка в растянутой синей майке и широких джинсах, растрепанная, босая и такая теплая и родная стояла за спиной.Полицейский? Бродячий маг? Или потерянная душа?
Я чуть было не сказал, что потерянная душа, их окутывал потрясающий девиц романтический флер. Хотя по-моему, ничего интересного в маге, которого насильно лишили возможности колдовать на время или навсегда, быть не могло.
Не угадала,я легко поборол глупое стремление соврать,а ведь консьержу ты сказала истинную правду: янаемник, бродячий маг. А ты оборотень?
Да. Меня зовут Ася, Анастасия,она протянула мне ладошку,а твое имя?она разглядывала меня, словно могла прочитать имя на моем разбитом лице.
Артём,буркнул я, пожимая её теплую ладошку,Громов.
Поцелуй меня, Тём,попросила она, прижимаясь всем телом ко мне.
Аромат с горчинкой: апельсин и мята. Голое горячее тело под тонкой майкой и широкими штанами. Я осторожно спустил лямки. Коричнево-розовые соски на округлых белых грудях напряглись. У меня в глазах потемнело от крови, ударившей в голову. Руки дрожали, когда я обнял Асю. Она поцеловала меня в губы. Её губы пахли апельсинами, их неземной странной сладостью, а нежная кожа Аси отдавала чуточку горчившей мятой. Мое тело отреагировало неожиданно бурно.
Ну, чего ты ждешь?спросила она, оторвавшись на миг от моих губ и совершенно естественно освобождаясь от майки и штанов.
Я подхватил её голую, горячую на руки и отнес на постель, руки тряслись, когда я начал раздеваться. Оторванные пуговицы полетели на пол, ремень хлестнул меня по бедру. Молния на куртке поранила ладонь. Одежда казалась досадными путами. Не то, чтобы у меня давно не было женщины. Девушек-оборотней не было никогда.
Когда я освободился от тряпок, девушка тихонько зарычала и укусила меня за обнаженные плечи, её руки заскользили по моей спине, бокам, животу, бедрам, оставляя отметины когтей на моей коже. Боль переплеталась с наслаждением, добавляя остроты ощущениям. Сладостная судорога захлестнула нас обоих, мы еще долго лежали, вжавшись друг в друга. Пока мой член не обмяк, и девушка, странно улыбнувшись, не выскользнула из моего захвата. Она совершенно естественно поцеловала член, лизнула, дурачась. И склонила голову набок, наблюдая, как он растет и твердеет. Она снова коснулась его губами, и попыталась ускользнуть от меня. Но я сгреб девушку руками и овладел ею, всё так же вздрагивая от желания, грубо сминая груди, накрепко прижимая её тело к своему. Она рассмеялась и задвигалась мне навстречу. На этот раз мы любили другу друга медленнее, и разрядка была дольше, слаще, ослепительнее.
Мы полежали рядом, отдыхая, но я осторожно откинул одеяло, чтобы полюбоваться девушкой, и не смог удержаться: мои губы касались всех изгибов серебристого тела Аси. Она казалась мне статуей, отлитой из светлого металла, и одновременно я чувствовал трепет её дыхания на своей коже, слышал стук её сердца.
Я не понимал, что прекраснее? Её тяжелые груди с твердеющими от прикосновения моих губ коричневыми сосками? Или прихотливый изгиб талии, переходящий изящной линией в округлость бедер? Нежные руки с длинными тонкими пальцами? Или крошечные ступни с милыми маленькими пальчиками и накрашенными черным лаком крохотными ногтями? Изгиб подъема ступней я целовал, задыхаясь от желания и наслаждения. Пальчики-крохотули облизал, бормоча с удивлением: «Апельсин, мята, апельсин, мята»
Кожа Аси пахла еще сильнее сладостью апельсинов и мятой. Казалось, что это не духи, а её собственный аромат. Когда я исцеловал все изгибы её тела, когда мой рот привык к ощущению шелковистой кожи под губами, Ася скользнула вниз, ко мне, и заглянула в мои глаза. Её глаза стали золотистыми, а из горла вырвался рык. И я взял её, она шептала, исступленно сжимая меня бедрами: «Сильнее, грубее, крепче»,и разбивалась об меня серебряной волной.
Мы очнулись, когда бесстыдные солнечные лучи заглянули в окна, заря была алой и золотой. Солнечные зайчики покрыли бликами наши вспотевшие тела. Это было какое-то сумасшествие из света и пламени. Я прижал Асю к себе, но она зашептала, сонно улыбаясь: «Спать, спатьслышишь, герой? Я не могу больше» И я скатился с неё, заворачиваясь в простыню, впрочем, невесомую и скользкую, как всё шелковое белье на постели. Теперь было видно, что оно тоже серебристо-светлое, как отброшенное на пол покрывало, как кожа моей возлюбленной этой зимней ночью. Я поцеловал сладкие припухшие губы Аси, она сонно выдохнула и улыбнулась. Её глаза закрылись. Я еще полюбовался несколько вздохов тенью ресниц на серебристых щеках и тоже уснул.
ГЛАВА 2 Ты пахнешь корицей. Ася
Их толкнуло друг к другу. После случайного обращения Асе были необходимы эти объятия и поцелуи, чтобы снова почувствовать себя человеком. Она колебалась ровно пять вздохов. И решила, что когда-нибудь надо пойти на поводу у инстинкта волчицы.
Маг красивый, необычный, подвернулся как нельзя кстати, к тому же что-то в нем было притягательное, странное, честно сказать, родное. Ася позволила ему взять её на руки и пронести дорогами магов. Она не любила эту линию, но сейчас передвижение по нейбыло лучшим вариантом. Даже представить себя голой на сидении такси было противно. А так в горячих руках, под его курткой, Ася почти задремала.
И в конце концов, кому какое дело до их быстрого ни к чему не обязывающего, порывистого и ненасытного секса? Было немного больно в первый раз, но и сладко тоже. Ах, как сладко! Ася изогнулась совершенно иначе, чем раньше. Её тело стало другим, оставаясь с виду прежним. Ася потянулась и улыбнулась, открывая глаза.
Они прервали любовную игру из-за яркого света за окнами, будто пришли в себя от ночного наваждения. Зимняя заря была неожиданно сверкающей, алой, лиловой и желтой. Солнечные лучи легли границей между ними, часы уже показывали восемь, только тогда они расцепили объятия и уснули вместе. «Как сладок предутренний сон после ночи любви»,успела подумать Ася, исчезая из мира.