ZagoВзаимозависимые. Ставка = Жизнь
1 глава
Азартные игры приводят к грабежам; разврат приводит к убийству.
Китайская пословица.
Лето 1943 г.
Джиобами Хон! Выходи! Хватит падать к ногам Владычицы! сетовала мама из коридора.
Наскоро заплетая вторую косу, дожевывала рисовую лепешку, попутно прыгая по комнате в поисках утерянной туфельки. Неожиданно открывшаяся дверь ударилась об стену, и я непроизвольно прижала к голове проступившие кошачьи ушки. Алые глаза мамы пылали лютым негодованием. В руках мухобойка, прочность которой не единожды испытывалась на нас с сестрой. Не успела я отскочить, как получила хлопок по попе.
Кто ест впопыхах? Почему Джиао должна ждать тебя? Почему косы заплетены в разной технике? Где обувь!?
Каждый из гневных вопросов сопровождался ударами. Я решила на них не зацикливаться, а упорно полезла под стол за ранее потерянной туфлей, которая обнаружилась именно там. Достав её, подняла руки вверх в знак капитуляции.
Вылезай из-под стола, Джиобами, хрипло приказала мама, сдув со лба выбившийся из косы локон, и одернула подол своего темно-зеленого ципао. На его фоне бедро матери отливало белизной в разрезе платья.
Едва я застегнула обувь и расправила юбку своего учебного сарафана, мама влепила мне звонкую пощечину. Мотнув головой, чтобы собрать разлетевшиеся мысли, проглотила все гневные комментарии.
Что ты должна сказать?
Спасибо, мама, за наставления, пробурчала, не смея коснуться пылающей щеки.
А теперь марш на занятия, указала мухобойкой на дверь родительница.
Перекинув ремешок сумки через плечо, гордо подняла голову и прошагала к выходу из комнаты.
Мама еле слышно выдохнула, видимо, подумав, что победила, а я резко развернулась, выхватила из её рук мухобойку и точным ударом об колено разломала ручку надвое. Отшвырнув сломанную вещь, выбежала в коридор, игнорируя крик матери.
На крыльце нашего дома, выполненном во французском колониальном стиле, стояла Джиао и носком своей туфельки катала камушек по плитке, ожидая меня. Идеальный пробор, две косы, заплетенные в технике «колосок»; отутюженный воротник с завязанным поверх красным шелковым платком, кипельно-белая рубашка, юбка-колокол, закрывающая колени, белые носочки и черные туфли, до блеска начищенные и пахнущие обувным кремом. Моя идеальная сестра-близнецДжиао Хон.
Заметив мое приближение, она оставила камень в покое и протянула мне свою теплую ладошку.
Быстрее, занятия скоро начнутся, напомнила сестра.
Взявшись за руки, мы проскочили строгие кованые ворота, служащие украшением участка, и побежали по улице нашего клана. На пути встречались женщины, идущие на фабрику по изготовлению шелка, старички, играющие в Го, дети, бегущие в школу, как и мы.
Мужчины не попадались на глаза, ибо многие сейчас воевали за пределами территории клана Хон, чтобы наши земли не были оккупированы Японской империей и странами третьего Рейха. Война по всему миру длилась уже два года, а у насшесть лет.
Мама не ушла на фронт за отцом, так как мы с Джиао, несмотря на зрелость по возрасту, еще не обрели своих Манулов и считались детьми. А нам, на минуточку, больше пятидесяти лет. Мама вела внутренние дела клана Хон, пока отец отстаивал позиции алоглазых Манулов на мировой арене оборотней.
Вы наверняка сейчас подумали: «Больше пятидесяти лети идут в школу?». Да, но не одни мы страдали скрытным Зверем. Такими являлось большинство девушек в клане. Поэтому наше обучение могло длиться и двадцать лет, и пятьдесятдо момента обретения Зверя. Нас готовили быть идеальными женами, интересными собеседницами, искусными любовницами и вообщеразносторонними личностями. После того, как Манул проявлял себя, двуликие заканчивали школу и каждую ждало её безумие, её пара и её судьба. Не знаю, как и когда это произойдет со мной, но я точно буду путешествовать и участвовать в разных интересных событиях мирового уровня.
Джиобами, почему мама ругалась? негромко спросила сестра, когда мы влетели в очередной поворот, чуть не попав под колеса грузовика.
Она всегда ругается, когда видит меня, философски ответила. -Я же её персональное огорчение.
Пф-ф, фыркнула сестра. Ты придираешься. Она терпелива к тебе. Вам просто надо поговорить, миролюбиво предложила Джиао.
Я сломала мухобойку, заявила, а сестра застыла от удивления посреди улицы, и мне пришлось силой тянуть её к каменному забору школы.
Ты сломала её мухобойку? с недоверием переспросила Джиао.
Да, она подгоняла меня ею, и я не закончив фразу, кивнула пробегающим мимо одноклассницам. Те шушукались между собой, прикрывая губы ладонями, и хихикали, видимо, с моего внешнего вида.
Сестра ненадолго остановила на мне свой взгляд: кривой пробор, разные косы, мятая рубашка, юбка с потертостями от книг, медленно сползающий носок и пыльные туфликрасавица хуже некуда.
Кошмар, прошептала Джиао, будучи под впечатлением то ли от ситуации с мухобойкой, то ли оценивая мои «шикарные» одеяние с прической, и решительно шагнула ближе.
Исправив безобразие на моей голове, она достала носовой платок и дала его, чтобы я стерла пыль и грязь с обуви.
Ну и в бездну ту штуку, сказала Джиао, любовно приглаживая бантик на моей косичке.
Я тоже так подумала, закивала, радуясь одобрению сестры.
А почему у тебя сумка такая грузная?
Я книг и свежих газет в библиотеке взяла, довольно поделилась секретом.
Каких? заинтересованно спросила Джиао.
«Шум и Ярость», а еще старые статьи Магнуса Хиршфельда, перечислила свои находки и открыла сумку.
Там лежали сложенные газеты и книга. Не впечатлившись, Джиао вежливо улыбнулась и подняла голову.
Зачем тебе статьи какого-то мужчины?
Мне интересен его взгляд на гомосексуальность, пожала плечами. Ну, а «Шум и Ярость» уже весь мир перечитал, а к нам только сейчас дошло издание, негодующе прошептала. Вот что значит жить на отшибе и иметь много недругов.
Что бы ты сделала, если бы попала в большой мир? спросила Джиао, наблюдая за тем, как я стараюсь закрыть сумку.
Подозреваю, такая пикантная тема, как однополая любовь, не очень нравилась сестре, поэтому она деликатно направила разговор в менее провокационное русло.
Ну задумчиво протянула.
У меня имелся список желаний, но от прямого вопроса все идеи вмиг исчезли.
Я бы отправилась в путешествие. Знакомилась бы с людьми и оборотнями И океан! Я хочу к океану! Да, мечтательно закружилась. Ты же знаешь, что такое океан? Он большой, синий и там много рыбы! Мы могли бы плавать и охотиться одновременно.
Мы? вопросительно хмыкнула сестра.
А ты разве не поедешь со мной? осеклась я.
Мысль, что придется уехать куда-то без неё, немного напугала.
Ты бы посмотрела на все танцы мира. Станцевала бы в Колизее, на Бродвее, в пустыне. Разве не здорово?
Я пару найти хочу, застенчиво ответила сестра, на что я закатила глаза и направилась в школу, ибо прозвучал второй звонок на урок.
Школа делилась на три корпуса: главный, где учились ученицы старших классов, был построен относительно недавно и походил на прямоугольную коробку с окнами и дверями. Никакой изюминки, никакой индивидуальности, лишь голые стены, выкрашенные краской, деревянные полы и классы с партами и досками. Также был корпус для наших Котят. Оттуда всегда доносились визг и шум бегавших сорванцовнадежды нашего клана. И, конечно, корпус Искусств. Когда-то он являлся основным зданием школы. После реконструкции отец, поддавшись уговорам здешних учителей и наставниц, сохранил азиатский колорит здания: изогнутая крыша, панорамные окна на втором этаже и круглые, под самым потолком, на первом; высокий порог и раздвижные двери, позволяющие увеличить пространство классов или проветривать помещение при необходимости.
Учебный день взрослых девушек, с дремлющим Зверем, проходил в три этапа. Утром мы изучали точные науки, а также иностранные языки. Днем шли работать на фабрику, во вторую смену. А уже вечером, до самой темноты, мы должны были изучать искусство икебаны, рисунок в технике батик, игру на разных музыкальных инструментах, танцы, а также искусство соблазна.