Мы идем, склонившись, под сыплющим в глаза песком, придавленные адской жарой. Погружаемся в песок по щиколотки.
Обходим форт и бредем к большой бурой палатке, поставленной сразу за кордонами базы. Бордель. О, да, я прекрасно помню. Ясное дело, нелегальный.
Wies mir bardak, wsje liudibljadi как говаривал сержант Шеваль.
Внутриполевые столики на козлах, составленные в длинную столешницу, складные стулья, самоходные бутылки. Под стеной захлебывается и брызгает водой небольшой кондиционер. Грядет вечеринка.
За столом сидит лишь один мужчина, одетый в полосатый бурнус; смуглые ладони, выступающие из рукавов халата, поигрывают кривым туарегским ножом; накрытая белой мятой кепкой голова скрывается в тени.
Давно не виделись, Самум, говорит Кузнец. Он, кажется, уже потерял терпение. Мы не могли встретиться нормально? Зачем эта комедия?
Беру то, что есть, бурчит бедуин из-под кепки, после чего снимает головной убор и бросает его на стол, открывая большеухую круглую голову не то шакала, не то пантеры. У меня нет ни сил, ни времени копаться в снах. Сюда мнеближе всего. Этотон?
Это он обо мне. Я«этот».
Мне нужно представиться? Как кому? Капралу Островскому?
Как вам это нравится? спрашивает девушка, отодвигая входной клапан. Она одета как будто сошла с плаката двадцатого века, какие собирал мой отец. У нее десантные ботинки, порванные чулки в сеточку и расстегнутый мундир, обвешанный амуницией. У нее есть фляга, шесть магазинов, гранаты, штурмовой нож, кобура. Но больше на девушке нет ничего. У нее короткие волосы, лицо же пересекают полосы боевого камуфляжа. На плече вытатуирован череп. Девка-коммандос.
Тебе очень идет, цедит Воронова Тень, обмахиваясь ладонью.
Похоть и война, хихикает девушка. Мои стихии. Классная рубаха, Ворон.
Воронова Тень сплевывает сквозь зубы и придвигает поближе пачку датских крекеров.
Я беру туристический стул, бутылку минеральной воды и сажусь подальше от стола.
Мне оно на фиг не нужно.
Ядерево. Что они еще могут мне сделать? Срубить, пустить на доски и сколотить из меня сортир?
По крайней мере, что-то происходит. Нет нужды смотреть на вершины гор, прижатые друг к другу, словно ягодицы, увенчанные плевками льда. Все лучше, чем это.
Взгляните на него, говорит Воронова Тень. Почувствуйте его гнев. Ощутите его несогласие со всем этим. Задумайтесь. Я говорю: освободим его и пусть убирает своих. Ничего другого он не желает.
Он слаб, говорит псоглавый туарег. И он один. Те прибыли, чтобы узнать. И остались, чтобы перелепить мир по-своему. Чтобы деять. С ним может случиться то же самое. Они так работают. Все. Песни льнут к ним.
Этого мы не знаем, вмешивается Кузнец. Не знаем, почему случилось то, что случилось. Может ондругой.
«Почему случилось то, что случилось». Прекрасно. Мастер тавтологии.
Если он станет деять, с ним может случиться то же самое. Если не станет деятьпогибнет. В любом случае плохо. Так я говорю.
Положимся на судьбу. На военное счастье, хихикает девушка. По крайней мере, хоть что-то встряхнет это болотце. Если ничего не станем делать, они сделают это за нас. Так или иначе, закончится одинаково. А он мне нравится. Умеет биться и умеет трахаться. Чувствую, у него давно не было женщины.
Я все еще утверждаю, что мы должны поступить честно, крутит головой Кузнец. Мы не исправим ситуацию, ломая очередные правила. Убьем его, быстро и безболезненно. А потом поступим, как до́лжно.
Повторяю, мы не ломаем правила! злится Воронова Тень. Это они их ломают. Тот чужак, указывает на меня крекером, единственный элемент, которому здесь место. Он не один из нас, и у него есть хотя бы шанс. Последний и для нас, напомню вам.
Встаю. Каждой игре наступает конец.
Насколько я понимаю, вашей проблемой остаются мои родичи, они глядят на меня ошеломленно и в смущении, словно заговорил кондиционер. А также то, что они овладели так называемыми Песнями. Хорошо ли я понимаю, что они таким образом получили слишком много сил, власти, мощи, или как там это назвать? Так вы правите своим миром? Эти сопливые Песни лежат, как понимаю, на улице, а когда кто-то их поднимет, вы впадаете в истерику и плачете над какими-то правилами. Может, кто-то должен сказать вам, что в жизни не бывает нерушимых правил? О чем идет речь? Что я тоже стану магом и начну превращать людей в кроликов или летать на лопате? Ну, так получите еще одного мага, а не нескольких. Если хотите, чтобы я вам помог, дайте мне больше информации. Локализация, окружение, возможности объекта. Объясните мне, где находятся мои земляки и что с ними произошло. Я прошу инструкции насчет Песен богов и о холодном тумане. А если не дадите, ухреначивайте. Я выйду из этого дерева и заберу их отсюда. А если это будет невозможно, убью. Или останусь и расцвету.
Приоритет моей миссиивозвращение равновесия вашему миру. А проблема туманов, говорящих ведер, гномов, эльфов и мечей-кладенцов мне до жопы. Если решите, что можете мне помочь, только если я завяжу яйцо на сосульку, вырежу изо льда кнут и что-то там еще, то и это мне до жопы. Вот просто так вот. Более того, жопа эта настолько велика, что там запросто поместитесь и вы.
Я в своей жизни не встречал банды настолько неумелых богов. До свидания. Hvala. Сердечно прощаюсь, господин Призрак. Целую ручки, госпожа Лихорадка. Прощайте, господин Кошмар. Тень, поблагодари собравшихся, мы уходим. Прошу снова включить мне Гвар, вставить глаз Миленке и прибраться за воронами. А еще ты вылил мой кофе, jebem ti majku!
Устанавливается тишина. Они продолжают глядеть на меня, словно я устроил стриптиз перед папой.
Ну, говорит Кузнец. Это мне даже нравится. Я люблю таких людей. Говорит со смыслом и коротко. Подумаем над этим.
Я ухожу, заявляю я. В случае чего, вы знаете, где я расту. Я занят, должен сбросить листья. Осень, понимаете ли. Полные ветки работы.
Ладно, говорит шакал в кепке. Сейчас ты уйдешь. Мы посовещаемся и решим. Если решим тебя убить, ты легко все поймешь.
Я выхожу из палатки. Тоже люблю, когда кто-то говорит со смыслом и коротко.
* * *
Видно два пятна леса, взбирающегося по склонам, пылая царскими красками осени. Семьдесят три хвойных куста, скрученных, будто они вышли из-под рук мастера бонсай. Рассыпанные окрест бело-серые глыбы меловых скал, синеватые, как испорченное мясо. Искрящиеся плевки снежных шапок на вершинах, прижимающихся друг к другу, словно ягодицы. Шесть искореженных ясеней, разбросанных тут и там по поляне. Каждый выглядит так, будто его ствол проглотил человека, замершего в конвульсиях.
Древо аж вибрирует от сконцентрированной силы. Его окружает нимб дрожащего воздуха и пятна косматого инея, покрывающего скалы, сухую траву и кусты.
Высоко вверху формируется тяжелая туча, похожая на наковальню. Вихрящийся воздух, наполненный паром, вверчивается туннелем до самой стратосферы, где внезапно охлаждается. Выброшенные на края цилиндра шарики льда снова валятся к горячей основе тучи. Превращаются в пар, который засасывается внутрь туннеля и снова мчится вверх, чтобы в ледяных слоях атмосферы превратиться в тяжелые глыбы льдаи так без конца. Внутрьвверх, снаруживниз. Воздушный туннель в туче превращается в гигантский конденсатор, набитый медленными электронами, отяжелевшими от добавленных зарядов. Разница потенциалов между тучей и поверхностью земли растет с каждой секундой.
Все стремится к выравниванию. К равновесию. А оно как раз нарушено. Разница потенциалов достигает миллионов фарадеев, и выдержать это становится невозможно. Все вибрирует энергией. Раздерганным, электрическим гневом.
На верхушке Древа на несколько наносекунд появляются маленькие, изгибающиеся, будто змеи, пилотные разряды. Прыскают вверх и замыкают контур. Гигантский водопад энергии рушится вниз, плывя сквозь Древо, до корней в глубине земли. Один миг, и между тучей и верхушкой дерева с ужасным треском проходит ослепительная, гигантская змея плазмы.
Раскат грома проносится по горам: мощно, точно расселось само небо.
Остается только разорванный, обожженный обрубок Ствола, бьющийся оранжевым огнем.
А потом на все рушится стена воды.