В это время Стефан вновь чуть приподнял голову.
Я тоже хотел туда, с ней, пробормотал он всё так же бессвязно. Очень хотел, но меня меня, понимаешь ли, забраковали! Не подошёл, понимаешь ли, по их долбанным параметрам! А она подошла ради чистоты эксперимента, понял? Спаривание на жёлтом песочке как две лабораторные крысы Замолчав на мгновение, Стуфан вдруг истерически расхохотался. Крысы лабораторные крысы повторил он, захлёбываясь от смеха. А знаешь, как после поступают с крысами? После окончания эксперимента, я имею в виду! Их препарируют, дабы обнаружить наличие тех или иных внутренних изменений. Или отсутствие этих самых изменений, нет разницы ведь узнать результат можно лишь путём препарирования! Негуманно, согласен, но ведь наука, сама по себе, никогда не была особо гуманной, любая наука, вообще, антигуманна по самой своей сути! А то, что мы делаем, ведь всё это ради науки, ради долбанной нашей науки! И крысы это хорошо понимают, то есть, крысы вряд ли, а вот люди люди вполне! И всё равно хотят стать лабораторными крысами вот ответь мне, Тед., зачем люди так стремятся уподобиться крысам, всегда и во всём стремятся уподобиться хвостатым этим тварям?..
Этот монолог, кажется, окончательно обессилел Стефана. Он вновь уронил голову на стол и уснул, и сколько я после его не тряс, сколько не орал прямо в ухо, очкарик этот так и не проснулся. А я, вновь вернувшись за свой столик, принялся пить, но теперь уже по-настоящему. Чтобы не думать о Снежане
Но, сколько я не пил, я всё равно не мог о ней не думать
Итак, Снежана меня всё же не бросила, просто сейчас она принимает участие в очередном научном эксперименте («как крыса лабораторная принимает участие, а не как научный сотрудник!»мелькнула в голове моей невольная мысль), но почему же тогда она вчера звонила мне и договаривалась о совместном походе в ресторан? Ведь знала же, что не до ресторана ей будет!
Или не знала она тогда ещё ничего?..
«Она вернётся! мысленно успокаивал я себя. Ведь все добровольные участники эксперимента рано или поздно, но возвращаются из этого непонятного места с жёлтым песком. Вот и Снежана моя тоже вернётся, и снова придёт ко мне! И всё у нас с ней будет по-прежнему, и даже лучше, чем прежде!»
Но успокоение не приходило, и не приходило оно по двум причинам. Во-первых, я не знал точно, все ли из тех, кто исчезал в результате эксперимента, потом возвращались (Джеймс ведь, кажется, так и не вернулся совсем?). Ну, а во-вторых, и это я уж знал точно, всех возвратившихся куда-то в срочном порядке потом эвакуировали и что с ними всеми после этого происходило, сие было для меня тайной за семью печатями. И кто знает, возможно, и прав этот очкастый хмырь Стефан со своим пьяным бормотанием о препарировании, так называемых, «лабораторных крыс»?
В это время неподалёку от меня послышался какой-то непонятный шум, чьи-то возбуждённые голоса послышались, потом раздался звон падающих со стола бокалов и тарелок. А когда я обернулся, то успел заметить, как двое в форме военной полиции выводили из бара Стефана. Вернее, они его почти выволакивали, ибо идти самостоятельно Стефан, кажется, не мог совершенно.
Двое волокли Стефана к выходу, а вслед за ними шёл третий, и хоть он был повёрнут ко мне спиной, я сразу же признал Эванса Холройда, новоиспечённого уорент-офицера 1 класса. Не знаю, зачем я его окликнул, но Эванс тотчас же обернулся.
Некоторое время он лишь недоуменно озирался по сторонам, потом заметил меня и немедленно подошёл.
Добрый вечер, сэр! сказал Холройд, останавливаясь у моего столика. Разрешите присесть?
Да, конечно! я немедленно наполнил свою рюмку и указал горлышком бутылки на пустую рюмку напротив. Выпьем?
Но Холройд лишь усмехнулся и отрицательно мотнул головой.
Ах, да! Вы же не пьёте! вспомнилось мне. Ну, а я выпью!
Я выпил залпом, а Холройд, глядя на меня, как-то брезгливо поморщился. Оказывается, он, не только сам отъявленным трезвенником являлся, но и, вообще, пьяных на дух не переносил. Во всяком случае, сильно их недолюбливал.
А кого это твои подчинённые только что выволокли отсюда? как бы невзначай полюбопытствовал я. Вроде, не буйствовал парень, не трогал никого, спал, себе, спокойненько. Или он из военного персонала, просто переодетый тогда понятно?
Нет, он из гражданских. Профессор, вот только не знаю, каких наук пояснил Холройд, всё с тоже брезгливой миной на лице. И я понял, что для Холройда, что пьяницы, что профессора, все едины. И тех, и других он, кажется, терпеть не мог.
Я тоже не испытывал к профессуре особых симпатий, но тот факт, что этот очкарик Стефанпрофессор, меня поразил. Вообще-то, я не сомневался даже, что он из учёной братии, но чтобы так высоко
«Мужпрофессор, а женалабораторный объект для опытов! невольно подумалось мне. Странно это как-то и совершенно не вяжется одно с другим?»
Или всё же вяжется, и нет тут ничего странного?
Ну, и зачем тогда военная полиция на него так въелась? задал я следующий вопрос. И куда его теперь, на гауптвахту?
Домой, куда ж ещё! усмехнулся Холройд. А то на работу завтра опоздать может, а ведь он там, кажется, весьма важная персона! Одна из главных, можно сказать
Вот так, не больше, не меньше!
А скажите, сэр, внезапно поинтересовался Холройд, профессор этот тут ничего такого не выкрикивал непонятного?
Не понял! сказал я, хоть всё отлично понял. В смысле, не буянил ли он перед тем, как вырубиться? Так, вроде, нет!
Некоторое время Холройд лишь молча и пристально на меня смотрел, и я, чтобы немного отвлечься, вновь наполнил свою рюмку.
«Зря я тебя окликнул!»с досадой подумалось мне.
А вы не заметили, сэр, не беседовал ли он с кем-либо, профессор этот? вновь задал Холройд вопрос и тут же добавил почти виновато:Впрочем, что я спрашиваю, вы же к его столику спиной сидите!
«А раньше лицом сидел, вновь подумалось мне. Хорошо, что пересел, хоть и совершенно случайно это вышло!»
Точно! проговорил я вслух. Спиной! На затылке глаз не имею, так что, увы
И я выпил, а Холройд немедленно поднялся.
Всего хорошего, сэр!
После этого Холройд ушёл, а я некоторое время задумчиво смотрел ему вслед.
Потом вновь потянулся к бутылке.
* * *
Я просидел в баре до самого его закрытия, и ещё бы сидел, но меня вежливо попросили покинуть сие заведение. Не бармен, а кто-то из обслуживающего персонала, румяный такой юнец с нежным, почти девичьим личиком. Ещё у него были длинные, почти до плеч волосы, раскрашенные почему-то в тускло-пегий цвет.
А может, это и была девушка, но в брюках? Их сейчас, не только по внешности, по голосу трудно различить
Ладно! сказал я, поднимаясь, и с удивлением обнаружил, что пол под ногами как-то странно покачивается. А что у вас сегодня с полом?
А что с полом?
Юноша (или всё же девушка?) внимательно посмотрел (посмотрела?) себе под ноги.
Тут всегда грязновато в такое позднее время. Сейчас вымоем хорошенько, и всё опять будет в полном порядке.
Только очень хорошенько вымойте, посоветовал я и, осторожно ступая, направился к выходу по предательски покачивающемуся этому полу. А когда вышел на улицу, то обнаружил, что и улица тоже ведёт себя совершенно по-свински. К примеру, она внезапно вырвалось из-под ног, и, приняв вертикальное положение, изо всей силы ударила меня по лбу.
Стараясь хоть как-то удержаться на вставшей вертикально улице, я обеими руками уцепился в мокрую траву, росшую на обочине, хоть и осознавал, что вряд ли предзимней рыхлой траве по силам удержать немалый мой вес. А потом оказалось, что это я лежу ничком на земле, и потому опасности, что внезапно сорвусь и полечу в какую-либо непонятную пропасть, просто не существует.
Осознав это, я сел и внимательно осмотрелся по сторонам, пытаясь определить, в какой из них находится тот двухэтажный удлинённый коттедж, в котором я изволил проживать вот уже более двух месяцев. Определив, наконец-таки, нужную сторону, я встал и, пошатываясь, двинулся в указанном направлении.
Земля ещё трижды пыталась выскользнуть из-под ног, но я уже научился с этим бороться. Просто падал опережающе на колени и выставлял перед собой обе руки сразу, так что зловредной улице так и не удалось вторично добраться до моего многострадального лба.