Ольга снова заховалась понадежнее, от души матерясьвозможное имущество трупа сейчас уползало в неизвестном направлении. Возможно, мертвецкая машина безобиднее автоматического пылесоса на котором в ю-тубе ездят котики. А возможно и нет. Проверять это девушка не собиралась даже ради несчастного Крипа. И по правде сказать, сейчас временный спутник вызывал у нее сугубо негативные мысли, как тяжкая и бесполезная обуза.
Гусеницы проскрипели у самой двери. На мгновение Ольге показалось, что машина тормозит, сердце сбилось с ритма, но обошлось. После мягко прошуршало безвольное тело, чье движение сопровождалось шорохом ткани. Это навело девушку на одну весьма позитивную мысль, осталось лишь подождать, когда удастся ее проверить. Ольга подождала, как Винни Пух, немного. А потом еще немножко, пока совсем ничего не осталось, в смысле пока шум зомби-робота не затих в гулкой тьме. Выглянула в коридор.
Так и есть, машина зачем-то утащила покойника, но была совершенно безразлична к его снаряжению, которое, частично поломанное, осталось разбросано по всему видимому пути следования, там, где его срывало о преграды. Странно, что мертвеца не порвало на части о провода и все остальное.
Живем, подумала девушка, примериваясь, с чего начать.
А затем появился Звук.
Ольга уже привыкла к тому, что слух здесьгде бы это «здесь» ни находилось - ошарашивает не меньше чем зрение. Но все услышанное ей прежде было либо знакомо, либо имело вполне понятную природу. Шум дикой толпыкстати, а ведь они не так долго ползли по тоннелям, значит, вся эта дикая братва должна обретаться где-то неподалеку?! Технические шумы, хрип динамика, скрип жужжалки на паровом ходу.
Но это
Глухой стон как будто родился в самом центре чего-то громадного, простирающегося вокруг, расцвел из одной протяжной ноты, умножаясь с каждым мгновением, будто целый хор голодных демонов подхватил заглавный вопль сатанинского дирижера. Ни один механизм не породил бы такой Звук, столь ужасающе стенать могло только живое создание. В затяжном вое отчетливо читались немыслимая злоба, отъявленная ненависть, смертельная угроза. Так сама Смерть могла бы возвещать о том, что вышла на охоту за смертными душами.
Звук неожиданно закончился, оборвался на самой высокой ноте в тот момент, когда Ольга уже приготовилась расстаться со слухом. Осталась лишь звенящая тишина, даже механизмы, скрытые вокруг, казалось, замолкли в ужасе слепого металла.
- Да вашу ж папу-маму, - прошептала Ольга.Блядский цирк с конями, педерастами и клоунами-убийцами. Когда же это все закончится
Она забилась под стол, закрыв голову руками и едва не порезалась, забыв, что сжимает в руке нож. Девушка думала, что сейчас разрыдается в ужасе, но слез не было, глаза будто пересохли. А в голове настойчиво звенела мысль о том, что надо идти, надо смотреть, какой лут выпал из мертвеца.
Потому что Крип сам себя не вылечит.
Потому что в мире, где может орать такая жуть неведомая, выжить будет непросто, так что надо собирать каждый гвоздик, всяко пригодится.
Надо.
Глава 4
Глава 4
Девушка, облегченно вздохнув, закрыла люк с черепом, оставив позади заброшенный «атриум». Прятаться в технической трубе казалось с одной стороны глупым, а с другой вроде как безопасно. И здесь было намного теплее. Только сейчас она поняла, насколько озябла. И порадовалась своим ста шестидесяти пяти сантиметрам, которые сделали передвижение на карачках по трубе условно приемлемым.
Крип лежал неподвижно, лишь грудь едва заметно вздымалась под сетчатой футболкой. Лицо поблекло, осунулось еще больше, стало похоже на деревянную маску, облитую тонким слоем воска. Желтый огонек «пивной банки» тревожно мигал, готовый вот-вот смениться красным. От раненого несло кровью, потом и всем остальными, что сопутствует лежачему больному, за которым не выносят резиновую утку. Ольге этот запах был хорошо знаком, пожалуй, слишком хорошо. Руки сразу онемели и дрогнули. Накатили воспоминания о последних днях жизни матери. Снова больно кольнула вина - а ведь единственная и любимая дочка, могла бы ухаживать за раковой куда лучше. И сколько ни повторяй, что нет, не могла, совесть так просто не успокоишь.
Девушка не стала тормошить беднягу и, присев рядом, разложила свои приобретения в два ряда у бетонной стенки. Нож, блокнот, разводной ключ, бутылка. Пенал, который Ольга решила использовать под контейнер для всякой мелочи. Нечто похожее на разгрузку, основательно порванную, но все еще пригодную к ограниченному использованию. Спасибо долбаному зомби на гусеницах, чтоб его... Два пакета из сине-зеленого материала крупного плетения, похожего на грубый брезент. Один застегивался на молнию с очень крупными зубцами, другой на пуговицы-палочки. По размеру оба подходили на роль походной аптечки, но девушка решила не открывать без Крипа. Так, что еще... Складная двузубая вилка на разболтанной заклепке. Вилку девушка после короткого раздумья сунула в карман. Нож ножом, но как подсказывал ей богатый опыт, всегда полезно иметь нечто малоразмерное и колючее.
Десятка полтора рваных тряпочек, которые представляли нечто среднее между плетеными салфетками и подкладками под вазы. Пять серых карандашей разной длины, очень скверного качества, но условно пригодных к использованию. Если Крип еще немного протянет, надо как-то налаживать коммуникацию, хотя бы картинками. Карандаши удобно разместились в пенале.
Вот еще металлическая бутылка, похожая на алюминиевую флягу, в которой что-то знакомо переливалось. Судя по надписи - «exerciti cibaria spiritus sublimatus», так было написано с одной стороны. Или «amasec erz.», если верить зеленым буквам на другом боку свинцово-серого цвета. Сосуд казался с одной стороны необычным, а с другой наоборот, очень знакомым. После некоторого размышления Ольга поняла, в чем дело - сугубо армейский вид «пузыря». Штамповка во всем, от формы и грубых швов до нанесенных по трафарету букв. Бутылка как будто просилась на полку склада какого-нибудь забытого богом гарнизона, рядом с наганом и революционными шароварами.
Пробка снова оказалась неправильной. откручивающейся в обратную сторону. Ольга осторожно принюхалась. Пахло неким алкоголем, очень ядрено, прям совсем термоядерно. И чуть-чуть кофе, как будто в паленый коньяк засыпали два-три пакетика растворимого (и такого же паленого) «нескафе». Девушка капнула на кончик ногтя густой, тягучей жидкости. Запах усилился, стал еще более кофейным, спиртовым и контрафактным.
Учитывая, что на емкости не имелось ни одного рисунка и ни единого знакомого слова, «экзеркитус» мог оказаться чем угодно, хоть нормальным алкоголем, хоть клопомором или жидкостью от потливости ног. Логически рассудив, Ольга прикинула шансы нарваться на метиловый спирт как относительно небольшие. И рискнула сделать следующий шаг в органолептическом исследовании, лизнув каплю чайного цвета. На вкус темно-коричневая гадость была столь же сурова, как и на запах, но в целом ничего такого, с чем Ольга не сталкивалась бы ранее. Просто очень скверное бухло.
- Водка, это трудная вода, - шепотом процитировала девушка, когда наконец продышалась и утерла выжатые адским эликсиром слезы. Стало совсем тепло, даже жарко.
С одной стороны хотелось дернуть еще. Просто, чтобы немного успокоиться. С другой запас требовалось поберечь, кофейную дрянь можно было использовать как антисептик. Кроме того, окажись это все-таки яд, оклематься с малой дозы проще.
Пару минут Ольга сидела, прислушиваясь к ощущениям и прикидывая, не пора ли совать два пальца в рот. Послевкусие «амасек ерз» оставил мерзкое и непреходящее, но этим вроде все обошлось.
- Сойдет «солнцедар», - подвела итог добытчица, шмыгнула носом и продолжила инвентаризацию. Сама она легендарный советский напиток не застала по молодости лет, однако его под настроение вспоминал отчим как эталон богомерзкой сивухи промышленного розлива.
Снова комок тряпок, которые можно было распустить на условные бинты. Открытых ран у Крипа вроде не имелось, лишь переломы и тяжелые ушибы, но может пригодиться. Надо бы ему шину какую-то сделать для ноги... Ольга поморщилась. прикинув, что пару соответствующих размером шестов она вроде заметила. Но сейчас возвращаться за ними точно не станет. Позже.