Кель. Девочка-убийца влюбилась - Накул Александр

Александр НакулКель

Посвящается Кадзи Соноко.

У них есть автоматы и базуки,

Копыта из свинца, стальные руки.

Они нас ловят, пришивают сроки.

Короче говоря, ониморлоки.

Они морлоки, значит, мыэлои.

Удар в високи пять веков покоя!

И кто поверит, что медведь сиамский

Меня встречал над бездной Марианской?

«Соломенные Еноты»

«Канзас»

Прежде чем захлопнуть дверь

Всех добил ли ты? Проверь!

Школьное

Часть I. Дикая девочка

1. Нас обманули

 Люди! Нас обманули! Земля имеет форму чемодана!

Короткое эхо прокатилось по школьному двору и стихло в закутке у спортзала.

 Это кто там кричит?  осведомился Геннадий Степанович. В гимназии он считался учителем информатики, а в городеглавным знатоком пошаговых стратегий.

 Кто-то проиграл,  отозвался лаборант,  девятиклассник по фамилии Барсучонок. Вот и выполняет желание.

 А почему так громко? Или это в школе так тихо?  Геннадий Степанович прислушался.  Да, тихо, прямо подозрительно. У второй смены что, уроки начались?

 Может быть

 Значит, кому-то из нас пора на занятия.

Надо сказать, что Виктор Барсучонок уже в шестнадцать лет был прирожденный лаборантхудой, близорукий, с сухими соломенными волосами, стричь которые он считает излишним. Один из тех повелителей техники, кто рождается с золотым паяльником в зубах.

Немудрено, что к обычным урокам он относился без восторга.

 У нас первым уроком окно,  соврал Барсучонок, продолжая воевать с разъемами. Провода почуяли неладное и не хотели обратно в гнездо.

Так получилось, что проблема с сетью волнует лаборанта куда больше четвертных оценок. Вот и сейчас он сидит и пытается понять, что тут можно сделать. Привычный способ ремонтавытащить и засунуть обратнопочему-то не помогает.

 Смотри у меня!  Геннадий Степанович вернулся к игре.  В школе тебя терпеть будут, а вот университет прогульщиков не любит. Выгоняти пойдешь работать демократическим журналистом.

 Нет, я лучше игры обозревать буду.  Модем замигал, словно новогодняя гирлянда.  Или дисками торговать. Дин так устроился, значит, и я смогу. И за учебу заплатить хватит.

 Твой Дин мог бы Родиной торговать, с его-то родителями. Для человека, который рос в трехкомнатной квартире, летает он низковато.

 Он просто боится, что его собьют.

 Он просто ничего толком не умеет делать. Хотя кто сейчас что-то умеет?  Геннадий Петрович откинулся на спинку стула, разгладил усы и начал раскуривать трубку.  Все порушилось, все перекосилось. Даже машины нас не слушаются. Да, попробуй перезагрузить Нет, не кнопкой, а через систему.

На дворе был 1997 год. Советский Союз распался несколько лет назад. Но даже в нашей сравнительно благополучной области все шло наперекосяк, летело кувырком, и было неясно, чем все это закончится.

Компьютер обиженно запищал. Модем мигнул, по лампочкам побежала неслышная зеленая светомузыка. А потом замерла.

 Очень хорошо.  Геннадий Степанович пыхнул вишневым дымом.  Теперь собери все лишнее и положи в шкаф. И мышей за хвост свяжи.

Кабинет информатики тринадцатой гимназииэто узкая и длинная комнатенка на третьем этаже. Стены, неизменные с советских времен, разрисованы счастливыми роботами, спутниками и консолями. Еще на них написано, что такое байт, микропроцессор и информация. А возле окна изображен Билл Гейтс, замаскированный под ученого в медицинском халате.

Именно здесь школьники открывали для себя удивительный мир мрачных подземелий DOOM и инопланетных лабиринтов Quake. А некоторые, вроде Барсучонка, постигали тайнопись желтых букв «Турбо Си» и неизведанные просторы тогда еще совсем медленного Интернета.

Лаборант уже предвкушал очередной смертоубийственный матч по ожившей сети. Надо только вытащить запасные мышки из уже нерабочих компьютеров.

Вот и сделано. Он запер шкафчик, повесил на гвоздик мышей, сел за дальний компьютер, открыл для порядка учебник Страуструпа, поставил загружаться последнюю сохраненку, замер в предвкушении

Но тут в дверь постучали.

И в ту же секунду за окнами огрызнулся гром. Пелена мелкого осеннего дождя накрыла школьный двор, как занавеска.

 Войдите,  галантно произнес Мышкин. Он умел различить, когда стучит рука женщины.

В кабинет заглянула девичья голова с орлиным римским носом и волосами, собранными в конский хвост. Лицо незнакомое.

 Я опоздала,  сообщила она.  Можно?

Учитель задумался.

 А куда вы, собственно, спешили?  спросил он.

 На химию.

 Нет, сюда нельзя, здесь информатика. Какой у тебя класс?

 Девятый «А».

 Удивительное совпадение.  Геннадий Петрович выпустил из трубки очередное кольцо вишневого дыма.  В этом кабинете есть еще один человек из этого класса. И я думаю, он сейчас и отведет тебя на химию. Правда, Витя?

***

Девочка выглядела подозрительно.

Плечистая, круглолицая и довольно красивая. Карие глаза, черные, как нефть, волосы. Ногти подстрижены, как у мальчика,  на гитаре играет, наверное. В белом свитере, а поверх темный пиджак с огромными боковыми карманами. Наш лаборант так и не смог решить, это мода или ей просто надеть нечего.

В полном молчании они шли по сумрачным коридорам. Снаружи перекатывался гром. И чем дольше они шли, тем больше Барсучонку становилось не по себе.

Наверное, влияла гроза. Или модем, который наконец-то заработал. НоБарсучонок готов был заложить собственные кроссовкидело было в девушке.

От нее словно пахло озоном. Так, что волосы становились дыбом, а каждый шаг отдавался электрическим разрядом.

 Как тебя зовут?  спросил он.

Вдруг, если с ней поговорить, этот морок пропадет?

 Диана Кель.

 А яВиктор Барсучонок. Кстати, уже половина урока прошла.

 Не страшно. Осталась еще половина.

А вот и кабинет химии. Барсучонок хотел сказать что-то еще, но не успел.

Девушка распахнула дверь и вошла, даже не постучав.

Класс был удручающе пуст. Голые синие парты наводили тоску, а на доске осыпались позавчерашние формулы.

Возле учительского стола возвышался вытяжной шкаф, похожий на стеклянный саркофаг. Внутри сидел Погорельский. Староста читал книгу и был спокоен, как наглядное пособие.

Диана не удостоила его даже взглядом. Быстро и бесшумно пересекла класс, подергала дверь лаборантской (заперто), заглянула за шторы и начала проверять задние парты.

Барсучонок смотрел на нее с удивлением. Погорельский оторвался от книги и тоже смотрел.

 Люди есть,  сообщила Кель,  не меньше троих. Умеют играть в преферанс. Сейчас очень осторожно открывай стеклянный ящик и спрашивай, что здесь произошло.

Барсучонок сдвинул щеколду и поднял раму вытяжного шкафа. Погорельский спустился на пол и потянулся, как проснувшийся кот.

 Что случилось?  спросил Барсучонок, не спуская глаз с девочки.

 Пятьсот вистов случилось.

 И тебя посадили?

 Ну не деньгами же отдавать!

 А где остальные?

 В столовую пошли.

 А учительница?

 Уволилась. Пока новую не найдут, химии не будет.

 Отличная новость.  Барсучонок несколько повеселел.  Кстати, эта девушканаша новенькая, зовут Диана Кель. Она поможет тебе наконец-то перестать быть старостой.

 Неужели?  Теперь Погорельский смотрел на девочку с любопытством.  Я тогда ей цветов куплю. Вот честно!

Надо сказать, что выборы старосты были главной политической интригой 9 «А» класса. С самого первого года учебы весь класс надеялся, что что-то произойдет, и каждый сентябрь надежду колошматили вдребезги.

Женская половина выдвигала Четвергову, мужскаяПогорельского. А затем оба кандидата прилагали все усилия, чтобы от высокой должности отказаться. Но отчитываться за весь класс никто другой не хотел. А снять кандидатуру или подать в отставку было невозможноэто вам не президентские выборы!

Новеньких в классе не появлялось. Вот и вышло, что парней из года в год оказывалось на одного больше, и они всегда голосовали за своего кандидата. Поэтому Погорельский побеждал год за годом. И тратил на ненужные обязательства время, которое мог бы провести с книгой. Он предчувствовал, что останется старостой до конца школы. А то и до конца своих дней.