Я и кувалдой готов получить, признался Ухряк. Я просто не понимаю, что мне делать дальше.
Не тебе, а нам, поправил его Эгур. Нам делать. Что делатья скажу. Пойдем искать тех, кто еще не деградировал окончательно. Тех, в ком живет дух истинного орка.
Думаешь, много таких найдем? усомнился Ухряк.
Сколько ни найдем, все лучше, чем ничего. Да нам много и не надо. Тут ведь главное только начать. Ну, в смысле, начать эльфов бить да грабить. Дело-то заразное. Не успеешь опомниться, как желающие толпой сбегутся.
И куда мы пойдем? проворчал Ухряк. И как? У нас же ничего нет.
Эгур выгреб из кармана горсть монет, что были получены в качестве платы за выступление.
Тут хватит на дюжину лепешек. А дальше что-нибудь придумаем. В крайнем случае, ограбим кого-нибудь.
Ухряк с изумлением и страхом покосился на собеседника.
Ограбим? переспросил он.
Вандал воровал, и нам завещал! отчеканил Эгур. Раз уж решили идти по пути предков, то пойдем. А предки чужое брать любили. И потом, на пути к великой цели многое допустимо.
Ну да, наверное, неуверенно согласился Ухряк.
Он поднял голову и огляделся. Долгий и трудный день подходил к концу, на мир опускалась ночь. Ухряк подумал о том, чтобы сходить домой и попрощаться, но затем решил не делать этого. Еще не хватало передумать, поддавшись уговорам домочадцев остаться и не заниматься ерундой. А они ведь станут уговаривать, он знал. Станут убеждать его жить так, как все, как жил его отец, а до него дед.
Там вон кусты, сказал Эгур, указывая куда-то рукой. Можно заночевать. Не на дороге же. А завтра.
Он не договорил, поскольку и сам не знал, что будет завтра. Сохранится ли у них решимость продолжать указанный высшими силами путь, или же, проснувшись поутру, они передумают, образумятся, и вернутся к прежней жизниодин будет копать ямы за еду, а второй идейно бездельничать.
Глава 5
Открыв глаза, Ухряк обнаружил себя лежащим в густых зарослях кустарника. Сухие веточки и обломанные стебельки травы кололи его в широкую спину. Над головой раскинулось безоблачное голубое небо. Было утро, притом довольно позднее. Ухряк, привыкший вставать спозаранку, чувствовал странную неестественную бодрость. Уже отвык дрыхнуть досыта, забыл, каково это, основательно высыпаться. Каждый ведь день ходил в город на треклятую работу.
Приподнявшись на локте, Ухряк осмотрелся, но не обнаружил рядом с собой Эгура. Хотя вчера вечером спать они легли рядом. Праздный орк куда-то пропал.
Сгоряча Ухряк решил, что Эгур, одумавшись, просто ушел в родную деревню. Видимо, рассудив на трезвую голову, пришел к выводу, что все явленные знаки не более чем цепочка ничего не значащих случайностей, а вся эта затея с возрождением старых добрых времен чистой воды безумие. После чего плюнул на все, и отправился идейно бездельничать дальше.
Пусть так, вздохнул Ухряк, поднимаясь на ноги. Значит, пойду один.
Если еще вчера вечером он терзался сомнениями, то сегодня его решимость только окрепла. Ухряк не передумал. Более того, теперь он был готов буквально на все, чтобы исполнить священную миссию, возложенную на него высшими силами. И если ему суждено исполнять ее в гордом одиночестве, то так тому и быть. Опечалило его только то, что Эгур, предав светлые идеалы вандализма, прихватил с собой все деньги. Это было очень скверно. Ухряк вчера почти ничего не ел, и теперь его ощутимо мучило чувство голода. Он бы не отказался от большой пресной лепешки. Миссия миссией, а с пустым желудком много не находишь.
Он выбрался из зарослей кустарника и вышел на перепутье. Монумент Вандала, залитый лучами рассветного светила, сиял золотом. Его гранитный перст продолжал настойчиво указывать своему приемнику направление, а суровое, испещренное сеткой трещин, словно морщинами, лицо, как бы вопрошало: ты еще здесь?
Да, верно, согласился с каменным полководцем Ухряк. Пора в дорогу. Не смогу, так хоть попытаюсь.
Он закинул на плечо лопату и ступил на дорогу, ведущую вглубь Вдребезгарии. Остановился, чувствуя волнение и страх. Впереди пролегла неизвестность. Ухряк очень мало знал о державе орков, все сведения были почерпнуты им из рассказов, которые в равной степени могли оказаться как правдой, так и ложью. Он бы предпочел начать свой путь в компании, но единственный сторонникЭгур покинул его и сбежал.
Стоило вспомнить о праздном орке, как Ухряк четко расслышал его голос.
Эй! Стой! Ты куда?
Ухряк обернулся. По дороге, со стороны Раздрызга, быстро шел Эгур. На его плече висела большая серая сумка из мешковины. Сумка была чем-то плотно набита, ее бока заметно раздулись.
Ухряк, с трудом сдерживая радость, вернулся обратно к перепутью.
Ух, спешил, как мог, признался Эгур, добравшись до него. Все боялся, что ты проснешься раньше, и учешешь без меня. Еще подумаешь, чего доброго, что я свалил.
Мне бы такое и в голову не пришло, довольно убедительно соврал Ухряк. А где ты был?
Встал пораньше, сбегал в город, сообщил Эгур.
Он развязал горловину сумки, и извлек оттуда большую, еще теплую, лепешку.
Держи, сказал он, протягивая кушанье Ухряку. Позавтракай. Я уже перекусил по дороге.
Ухряк принял лепешку и жадно впился в нее зубами. Та была теплая, внутри даже горячая, нежная и вкусная.
Сходил, закупил провизии, пояснил Эгур. На пару дней хватит, если не обжираться.
А сумка откуда? спросил Ухряк с набитым ртом.
Эгур опустил взгляд, и посмотрел на сумку так, будто видел ее впервые. Сумка выглядела не старой, и явно чего-то стоила. Купить и ее и лепешки на гроши, которыми он располагал, Эгур явно не мог.
Я ее позаимствовал, наконец, признался праздный орк.
Позаимствовал? переспросил Ухряк. Это что значит? Украл?
Почему сразу украл? изобразив обиду, возмутился Эгур. Просто шел по улице, смотрю, на заборе сумка висит. Должно быть, кто-то потерял или забыл. Вот я ее и нашел. Хотел вернуть. Честно, хотел. Но где бы я хозяина стал искать? Да еще боялся, что ты уйдешь, пока меня не будет.
Ухряк покачал головой.
И не стыдно тебе? спросил он.
Эгур принял задумчивый вид, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Наконец, он признался:
Ни капельки.
Ухряк прикончил лепешку, почувствовав приятную тяжесть в животе. Теперь-то он точно не падет от голода и усталости на полдороги. Да и запас провизии, покоящийся в сумке Эгура, весьма обнадеживал. А о том, что будет, когда все лепешки подойдут к концу, Ухряк постарался не думать. Что-нибудь да как-нибудь случится. Не может такого быть, чтобы два взрослых орка еды себе не добыли.
Ну, что, в путь? предложил Эгур, поправив сумку так, чтобы та не била его при ходьбе по бедру.
В путь, согласился Ухряк, забросив на плечо лопату, с которой не торопился распрощаться, хоть она и служила ему напоминанием о его прошлой, неправильной жизни. Лопата, как ни крути, вещь полезная и многофункциональная. Ею землю можно копать, или, к примеру, по голове треснуть. Так что пока у него нет боевой секиры, подобающей настоящему орку, Ухряк решил придержать у себя привычный инструмент.
Идти навстречу неизвестности в одиночку было страшновато, но в компании все оказалось не так уж и жутко. Они бодро шагали по широкой дороге, накатанной многочисленными телегами, обозы которых регулярно покидали Раздрызг, увозя на продажу рыбу, солонину и шкуры буйволов. Вокруг раскинулась степь, выгоревшая на летнем солнце до желтизны. Слева, милях в трех от дороги, поднимались пологие туши холмов. Кое-где на просторе маячили одинокие деревца, кривобоки, иссушенные жаром, с редкими бледно-зелеными листьями, узкими и длинными, как клинки ножей. Над головой простерлось бездонное голубое небо, на котором не было ни единого намека на облака. Солнце, еще не успев толком подняться, уже обрушило на землю свои безжалостные лучи. Но ни Ухряк, ни Эгур не замечали их. Оба пребывали в возбужденном, приподнятом настроении. Они едва начали свой путь, а им уже стало казаться, что до его конца рукой подать. Вчерашний горький опыт благополучно выветрился из голов, и вновь возникла беспочвенная уверенность, что впереди им будет сопутствовать только удача, а неприятности, если таковые и случатся, будут носить мелкий и незначительный характер.