Теперь, когда я где-либо встречал её. Я начинал трястись как осиновый лист. Меня бил озноб, и выпить хотелось ещё больше. Кто она, кто, кто? Моя личная психопатическая девочка для смерти. Моя!
Я выключил воду и убрал опасную бритву. Сделав несколько крупных глотков из бутылки, согнул ноги в коленях и улёгся поудобнее.
«Сейчас немного выпью и обязательно сделаю всё как полагается, подумал я». В этот момент в дверь постучали.
Убирайтесь на хер, выкрикнул я, дома никого нет.
Но в дверь начали звонить и стучать ещё настойчивее. Я неторопливо вылез из ванной и, обмотавшись полотенцем вышел в прихожую. Сделав на ходу ещё несколько глотков из горла, я щёлкнул входным замком. Дверь осторожно отворилась. И из сумерек ночного подъезда в мою квартиру вошла она. Высокая бледная девушка в чёрном балахоне и солнцезащитных очках.
Надежда Петровна
Я никогда не забуду того вечера. Всё как будто было предопределено. Запрограммировано. Пётр только пришёл из армии. Заскочил за какими-то делами. Встал на пороге как вкопанный. Вылупился на меня. Мать ушла в ночное. А он вернулся, якобы что-то забыл. До сих пор не могу понять, зачем я его впустила? Молодая была. Дурочка несмышлёная. Потом это вино в голову дало. Диванчик в прихожей. Монотонное поскрипывание. Я же губу закусила и пошевелиться боялась. А он, как увидел, что я девочкой была, немного расстроился.
Лучше бы это был не я, бросил через плечо и ушёл, накинув бушлат на плечи.
Мать узнала, заставила жениться. А зачем? Вся наша с ним жизнь была вот такой же. Как на том самом диванчике в прихожей. Я с закусившими удилами и он, трахает сам себя. Потом тупой дежурный вопрос, наподобие, ну как тебе?
Хорошо милый, ты великолепен, врала я и отворачивалась к стене. Также у всех, думала я. Чем-я-то лучше или хуже? Он копеечку в дом несёт. Дочь любит. Наверное, любит. Зовут как отца, может это судьба! Дура малолетняя.
После того как Машу родила, отношения ухудшились. Я вся разорвалась, плод крепенький был, больше четырёх килограмм. А он уже на третий день задышал мне в затылок. Я, тогда впервые лягнула, как боевая лошадь и сделала вид что ребёнок заплакал. Встала и ушла в детскую. Наутро припёрлась его мама и жирно намазывая масло на белый хлеб, нравоучительно выговаривала матери на кухне.
Петеньке уже надо. А она от него шарахается.
Так вся заштопанная, причитала мать, пусть хоть заживёт немного.
Ничего, не убудет, спорила свекровь, а если дырочку ушили, так ему и слаще будет. Петеньке моему.
Сука старая.
В тот же вечер он получил что хотел.
Позже, меня забавляла его реакция. Молча стягивал трусики и небрежно бросал их у кровати. Медленно влазил на меня и начинал долбить. Сначала я всегда закрывала глаза и стонала, притворяясь, что мне очень приятно. Но потом мне стало любопытно само́й посмотреть в его глаза. И я посмотрела. Он отвернул голову влево и больше никогда не смотрел мне в лицо. Никогда. Однажды, сквозь его стоны и прерывистое дыхание я услышала тоненький скрип. Повернув голову к двери, я увидела маленькую Машу. Она стояла и смотрела.
Подожди, ребёнок смотрит, прошептала я и попыталась вылезти из-под него.
Пускай смотрит, он вдавил меня в подушку и начал двигаться ещё интенсивнее, в жизни пригодится. Может, не будет таким же бревном как мамаша.
Валерия Гируляе
Самое страшное что ни мать, ни её бывшие поклонники не приходят к ней на могилу так часто, как я. В её жизни, как и в смерти всё странно. Она так жила. Странно что никто её толком не искал. Да и нашли случайно, когда труп уже начал вонять, невыносимо разлагаясь в кустах у ресторана. Тогда оперативная группа работала в респираторах. Вонь стояла неимоверная. В то лето была ужасная жара. Ужасная жара и ужасная смерть. На опознании я с трудом узнала её. Избитая, истерзанная, с оторванной нижней губой, заплывшим глазом и какой-то немыслимой дыркой в шее. Следователь сказал, что орудие убийства нашли здесь же. Это был длинный хлебный нож. Я смотрела на неё и не могла остановиться. Слёзы все текли и текли. Бедная девочка моя, Машенька, как же это случилось?!
Её маме пришлось позвонить мне. Надежда Петровна долго слушала мои телячьи объяснения. Но потом отчеканила сухо и непринуждённо:
Собаке, собачья смерть, сказала она, как шаркнула пенопластом по стеклу, а потом спокойно добавила, Лерочка приезжай на чай с чабрецом и пастилой.
Может Маша была права, и она действительно сука?!
Я сидела на небольшой лавочке и смотрела на её изображение на граните. Улыбчивая, смелая, красивая. Благодаря её смерти я и стала такой. Одинокой, вечной девственницей. Мне уже двадцать шестой год. Парни это не моё. С тех самых пор. На её похоронах я стиснула зубы и прошептала, то что убило тебя Нюра, не станет частью моей жизни! Клянусь! Хотя и был один мальчик, репер наркоман. Но это всё в прошлом и это, слава богу, не случилось.
Я никогда не забуду тот вечер после похорон. Я пришла домой, заплаканная, выпотрошенная и уставшая. Сергей Владимирович посадил меня на кухне и сказал, что зачитает мне отрывок из психологической брошюры. Отчим всегда казался мне породистым мудаком. Но тогда я почему-то не стала противиться его нравоучениям. Просто закрыла глаза и стала слушать. А он всё читал и читал. О ранней беременности несовершеннолетних, о развращённости и несформированной детской психике и половом воспитании девочек подростков.
А потом мне начали сниться эти дурацкие сны. В ту ночь был первый. Я отлично его помню и могу с лёгкостью рассказать наизусть. Мне приснился сарай и двое обнажённых молодых людей
«как возможно о чём-то судить, если ты совершенно несведущ в вопросах, о которых идёт речь, она сняла верхнюю одежду и укоризненно посмотрела ему в глаза.
В ветхом сарае было темно и сыро, пришлось притащить сюда старую жестяную печь. Протаранить к ней что-то отдалённо напоминающее трубу и попытаться разжечь огонь. Так он и сделал, пытаясь показать ей на деле, что он всё-таки мужчина, и что в выборе она не ошиблась.
Слушай, а как ты думаешь, мы правильно всё с тобой делаем? спокойно спросила она.
Он огляделся по сторонам и посмотрел на неё.
Думаю, сказал он, снимая с себя рубашку, мы делаем так же, как и всё.
Он откинул вещи в сторону и остался обнажённым и открытым перед ней. Огонь из печи светом и тёплом слизывал истому с его тела.
Ты так говоришь, только потому, что так говорят и думают остальные, Жанна смотрела на него в упор, совершенно не моргая.
А как мне нужно говорить, или думать?
Ты так говоришь, и думаешь потому лишь, что так говорят и думают остальные, повторилась она. Любовь. Ты правда веришь в это? Знаешь, как приходит прозрение? В истинной любви друг к другу. А мы с тобой сейчас оголяем наши тела, и ты собираешься
Она виновато посмотрела на его руки, на его грудь и ниже и заискивающе улыбнулась.
А знаешь, что это значит проснуться?
Он приблизился к ней и обнял.
И что же это значит?
Понять, что тебе нужно от вселенной! Взять ту палку что я нашла в поле и поехать в столицу. Что-то изменить. На что-то повлиять.
Beata stultica, сказал он. Блаженная глупость. И не палку, а меч. Это же меч?
Меч, она повторила это странное для неё слово и обняла его обнажённое тело. Стало так тихо и безмятежно. Она сразу вспомнила своё детство. Мечты о свадьбе, ангелочков в храме на праздники.
Мне говорили, что ты странная, сказал он и полез целоваться.
Она отстранила его и серьёзно произнесла:
Все только и делают, что называют меня Орлеанской девой. Я устала слушать их. Сегодня мы должны исправить это недоразумение. И они перестанут оттирать стекло и разговаривать со мной перестанут. Ты понимаешь?
Так как это всё-таки происходит? Я имею в виду общение с ангелами, он аккуратно прикрыл её наготу пледом и присел у огня.
Ангелы! Просто летающие люди, нервно огрызнулась она. А эти приходят и учат жить. Точно зная, что хотят найти у меня внутри. В последний раз сказали: «Дело в том, что те, кто всё понял, уже давно в других мирах познают и преодолевают другие экзамены. А мы все рождаемся и рождаемся здесь, на Земле. И проблемы у нас одни и те же, и ходим мы всё по краю своего ящика, и жизнь за жизнью тратим только на это. Учимся Думающий человек не безнадёжен. Но это не про нас».