Эла, ты правда меня отсюда заберёшь?
Прямо сейчас. Это все твои вещи?
Да, остальное я раздала, я сюда не вернусь, никогда, понимаешь? прорыдала Анна.
Понимаю. А почему по телефону не отвечаешь?
Да он разрядился, сволочь. Я маме звонила, раз сто, наверное. Она не отвечает.
У неё же спектакль.
Ой, а я и забыла. Точно. Она придёт в гримёрку, найдёт сто моих звонков и испугается.
Не испугается. Так, сокровище. Поднимайся-ка на ноги и пошли, скомандовала Элоиза.
Угу, Анна отставила гитару, поднялась и глянула на неё. Ты не злишься на меня? Правда?
У меня недостаточно данных, чтобы на тебя злиться. Я надеюсь, ты никого не убила? спросила Элоиза как могла серьёзно.
Нет, вот ещё!
И не покалечила?
Нет. Хотя надо было. Но я же типа не дерусь. А зря, и Анна снова заревела.
И тут старая дверь скрипнула, пропуская внутрь Себастьена.
Девушки, может быть, мы уже поедем?
Монсеньор? пробормотала Анна и вытаращилась на него.
И даже реветь забыла.
Анна, вы ведь позволите отнести в машину ваши вещи?
Она смогла только молча кивнуть. Он забросил на плечо её рюкзак, на второе гитару и взял тот чемодан, что был побольше.
Остальное я сама, спасибо, пробормотала девочка.
Я правильно понимаю, что морской гад едет с нами? спросил он.
Взял свободной рукой осьминога и вложил Анне в руки. Затем поднял второй чемодан и вышел.
Ты ты зачем притащила сюда монсеньора? зашипела Анна. Зачем он тебе тут нужен?
Хотя бы не заорала, и то хорошо.
Это он оказался столь любезен, что согласился съездить сюда со мной. Я, знаешь ли, сейчас без машины.
Как без машины? остолбенела Анна.
Как люди оказываются без машины? Вот так и я, Элоиза пожала плечами, взяла Анну за руку и вывела наконец наружу, кивнув на прощание сестре Урсуле.
И услышала, как за ними сурово щелкнул замок.
Они с Анной разместились на заднем сиденьехорошо ещё, что Себастьен сегодня на большой машине, у которой оно вообще есть. Анна всё ещё хлюпала носом, Элоиза сунула ей в руку пачку носовых платков.
Спи, если можешь. Мы, конечно, поедем быстро, но путь всё равно неблизкий.
Не могу. Меня до сих пор трясёт. И я к этой гадине не вернусь, пусть мама с бабушкой меня даже не уговаривают!
Да вроде пока никто и не пытается.
Анна молчала, смотрела в окно. Но хотя бы не плакала. А потом вдруг повернулась и спросила:
Стой, я не поняла. А где все твои машины?
Одна в ремонте, вторая продана на запчасти.
Как? Анна уставилась на неё не хуже, чем перед тем на Себастьена.
Который, к слову, молча вёл машину на предельно большой скорости.
Так получилось, коротко ответила Элоиза.
Конечно, если обсуждать её аварии, то Анна хотя бы успокоится.
Монсеньор, а вы знаете, почему у Элы машина пошла на запчасти? Анна не теряла времени.
Видел, ответил он. Там и вправду больше ничего нельзя было сделать.
А ты как жива осталась? глаза племянницы стали большими и круглыми.
Чудом, ответила Элоиза, и это была чистая правда.
В гараже шла какая-то обычная вечерне-ночная жизньдежурные, кто-то приехал, кто-то уезжает, человек пять стоят вокруг скутера и что-то громко обсуждают.
А чего никто не спит, ночь же? удивилась Анна.
У всех какие-то дела, пожала плечами Элоиза.
Тем временем Себастьен открыл дверь машины, она выбралась наружу, Анна выскочила за ней.
А куда мы пойдём? К тебе?
Конечно.
Монсеньор, донна Эла, откуда-то взявшийся Гаэтано подошёл поздороваться. Ой, кто это?
Вы не знакомы с моей племянницей, дон Гаэтано? Это Анна. Она некоторое время будет гостить у меня.
Хочешь принести пользуунеси наверх вещи, Себастьен достал из багажника оба чемодана, рюкзак и гитару, а потом и осьминога с переднего сиденья. Инструмент хозяйка, вероятно, унесёт сама, а прочий багаж и морских гадов оставим тебе, и вручил Гаэтано осьминога.
Анна тут же цапнула гитару и повесила за плечо. Уже хорошо. А Гаэтано стоял и обалдело смотрел на плюшевого зверя.
Он очарователен, не правда ли? серьёзно сказала ему Анна и направилась к лифту. Эла, я правильно помню, что ты живёшь на втором этаже?
Вы правильно помните, подмигнул ей Себастьен. Ступайте пока, а я распоряжусь об ужине для нас всех.
Вещи доставили. Гитара осталась в гостиной, осьминога Анна плюхнула на стул в спальне, а всё остальное уехало в гардеробную.
А где я буду спать? Снова на диване?
Нет, на моей кровати. Сейчас уже поздно искать кого-нибудь, чтобы нам это устроили, переживём.
А ты?
А я рядом посижу и тебя за руку подержу, усмехнулась Элоиза.
Чтобы я не сбежала в бабушкин дом?
А ты хочешь? Сбегай, пожалуйста, только утром. И предупреди меня, я попрошу, чтобы тебя отвезли.
Анна бросила копаться в чемодане, поднялась и взглянула на неё.
То есть ты забрала меня почему? Не для того, чтобы сторожить?
Тебя? Сторожить? Зачем? Элоиза сделала вид, что ничего не понимает.
Ну, чтобы я не ушла от положенного мне наказания.
А я ничего о таковом не знаю. К слову, а что вообще произошло? Меня никто в подробности не посвятил.
Ну с чего начать-то Есть у нас в классе Карла, она с нами учится первый год, до того училась в какой-то навороченной школе, только почему-то знает по всем предметам фиг да маленько. И всё время возмущается, почему нам никто наши комнаты не убирает, и почему надо полы да посуду мыть и всё такое. И почему я вместо того, чтобы убираться, езжу развлекаться в городну, то есть, в больницу к Доменике. Не, я правда там развлекаюсь, это в сто раз интереснее, чем полы мести и грядки полоть, но я ж никому этого не говорю! А всегда рассказываю, что мне там капец как труднону, дети капризные, Доменика требовательная, и всё такое. Но Карла дура, и мне не верит. Сама бы попробовала разок, я бы на неё посмотрела. Убежала бы полы мыть впереди своего визга. В общем, она меня задирает, я ей отвечаюведь нельзя, чтобы думали, будто я безмолвная и за себя слова сказать не могу, она тогда совсем на шею сядет. Ну а ты же знаешь Примутипа, кому много дано, с того много и спросится, только с меня пока спрашивают стопудово больше, чем дают, я заколебалась уже.
В общем, сегодня пришли мы на ужин. Я иду с подносом к себе за стол, и тут эта корова меня толкает. Все видели, вся столовая, и младшие, и старшие. Так потом Приме и сказали. Ну, мой ужин весь на полуосколки посуды в одной куче с кусками жаркого, салатом и чаем. А я же типа приличная, я ей прошипела, конечно, что она корова неуклюжая, но тихо, чтоб никто не слышал. Она скривила морду и пошла за своим подносом. Взяла, дошла до своего стола, стала садиться, и тут я её слегка под руку-то и толкнула. Ну то есть это я знаю, что толкнула, а вся школа видела, что я к ней пальцем не притронулась, за пять метров от неё была и вообще срач с полу убирала. Дальше была просто красотаеё жаркое всё на платье, она ревёт в три ручья, будто это платье у неё единственное и стирать она не умеет. А я радуюсь, конечно, но тихо и молча, и вообще вытираю пол.
Но я тупанула в том плане, что перед тем, как толкнуть, не огляделакто там вообще рядом есть. А в дверях стояла Примахрен знает, что её принесло, почему у себя не сиделось, она никогда к общему ужину не спускается. И тут она вплывает в столовую и в полной тишине говорит мне, чтобы я подошла. Я подхожуона ж не станет при всех говорить, что я пихнула эту дуру под локоть, я ж её пальцем не тронула. А она говоритпойди и извинись перед одноклассницей. Я ей наглоза что? А онаты сама, мол, знаешь, за что. Нет, говорю, не знаю. Я вообще пол мою, за ней, между прочим, она меня толкнула, и мой ужин на полу лежит, ещё не весь убрала, кстати. А Приму, видимо, петух жареный клюнул, она смотрит на меня, как будто хочет взять за ноги и подвесить, и говоритиди и делай, немедленно. А я ейуже и за намерения, что ли, нужно извиняться? Ну да, говорю, она меня обидела. Дальше все видели.
А дальше она так на меня глянула, что мне реально страшно стало, и говоритвон отсюда, к себе в комнату, остаёшься без ужина и подумай о своём поведении. И в город завтра не поедешь. Ну вообще, да? Из-за какой-то поганки! Которая чья-то там дочь, но я, вообще, тоже чья-то дочь, и внучка, и племянница! Я ей сказала, что не считаю это справедливым и не вижу состава преступления. Она меня взяла за руку и повела к выходу, и тут уже я завелась и заорала. Я точно не помню, как именно я сказала, но в общем, я послала её по матушке и дальше, и добавила, что больше здесь не останусь, а она пусть над другими издевается. И пошла к себе собираться. А она орала мне вслед, что если я уйду, то она меня обратно не примет. Не очень-то и хотелось. Короче, лучше бы я эту дуру просто пнула, что ли, хоть всё было бы прозрачно и понятно!
А Прима сказала, что я, видите ли, должна держать себя в руках. Ага, подставлять правую щёку, когда ударили по левой. А когда закопают по самую макушкуто будешь сама виновата, ты же им не объяснила, что они неправы!
Эла, я уже не могу так больше. Ты ещё спросилане убила ли я кого. Так недалеко уже, я уже способна. Поэтому и не хочу возвращаться. И даже если ты считаешь, что это всё ерунда, то просто запомни, что я туда больше не хочу, и всё на этом.
А ты думаешь, я никогда не слушала этих песен? Про то, что кому много дано, и как себя вести, и не ответь, когда тебя долбят и далее по тексту. Я Приму знаю дольше, чем ты. И я просто много лет не хотела её видеть, скажем так. И только недавно нашла в себе силы общаться с ней по каким-то важным мне вопросам.
То есть ты меня понимаешь? Ох, Анна подошла к ней и крепко обняла. Мама говорит, что на неё нужно забить и терпеть. И молча выслушать всё, что она скажет, а потом зайти за угол и тихонько сказать всё, что я думаю. Но сегодня у меня уже не хватило на это сил, правда. А у вас с мамой она же ещё и какие-то общие предметы вела?
Ну да, биологию, анатомию, физиологию, основы медицинских знаний. Всё то, что сейчас Терция ведёт.
Я вам сочувствую.
Ничего, пережили. В общем, расслабься и забудь об этом до воскресенья. Там уже и подумаете с мамой и Полиной, что делать дальше. Договорились?
Договорились, кивнула Анна.
А где твоя школьная форма?
Там бросила. Зачем она мне теперь?
А телефон ты уже поставила заряжаться?
Ой, нет, какая же я дура! Сейчас.
И ступай в ванную, умойся. И вообще посмотри на себя в зеркало.
Анна ушла мыться. Можно было позвонить Полине и успокоить её, а потом перевести дух и подумать про работу на завтрадостать одежду и прочее. Костюм и блузка отправились в кофр, а прочее в пакет. Тем временем застучали во входную дверь.
Оказалось, это Гвидо и Антонио привезли ужин. Прямо столик, на котором дымилась сковорода с кусками мяса, а вокруг стояли тарелки с овощами, соусами, сыром и чем-то там ещё. Плюс бутылка вина, кувшин воды и графин какого-то сока. Сообщили, что монсеньор велел тащить всё это к ней, а сам тоже вот-вот появится.
Он появился, тепло улыбнулся, усадил её на диван и сам сел рядом.
Скажите, Элоиза, вам не нужна какая-нибудь помощь?
По поводу чего?
С вашей девочкой.
Думаю, нет. Её просто нужно было забрать из школы, чтобы не вздумала, например, идти сама в город ночью пешком. Её бы не выпустили, скорее всего, но она могла задурить кому-нибудь мозги. В воскресенье прилетит Полина, приедет Линни, там и разберутся.
А где ваша сестра сегодня?
Спектакль. Уже, кстати, должен бы закончиться, вместе со всем сопутствующим. Я думаю, ей уже позвонили все, кто только мог. Сама найдётся.
Вы останетесь с Анной?
Пока не знаю. Сейчас разберёмся, как ей будет лучше.
Из двери в спальню осторожно показался нос, а затем блеснули глаза. Потом дверь открылась полностью и появилась умытая, причёсанная и переодевшаяся воспитанная девочка.
Я не помешаю?
Иди сюда, будем ужинать, Элоиза кивнула ей на диван возле себя.
Анна не заставила себя упрашивать. Сначала села, как положено, а потом, украдкой косясь на Себастьена, забралась с ногами на диван и поставила тарелку на колени. Уткнулась в неё и стала молча есть.
Анна, вам налить сок, воду или чай?
Воды, пожалуйста, пробормотала она.
Себастьен налил ей воды и, как ни в чём не бывало, продолжил:
Скажите, чем вам помочь? Может быть, поговорить с вашими обидчиками?
Лучше не станет, правда, она замотала головой.
А вдруг? Подумайте.
Она подумала, пожевала.
Скажите, монсеньор, как вы думаетеесли вас обижают, то давать сдачиэто вообще нормально или нет?
С чего же ненормально? Я не просто думаю, что это правильно, я так живу. Иначе разведётся слишком много желающих обижать.
А если вы сильнее вашего обидчика? И вооружены, и лучше подготовлены? И он это знает?
И он всё ещё пытается меня задевать? Так он просто глуп, и не следует о нём беспокоиться. А ещё, знаете, есть такая вещь, как репутациясначала создаёшь её себе, а потом пользуешься. Начиная с какого-то момента уже нет нужды обижатьвсе умные обидчики предпочтут дружить с вами, а не особо умные будут обходить вас десятой дорогой. Не верите?
Верю, мотнула головой Анна. И тоже думаю, что так и надо. Но не понимаю, можно ли это совместить с тем местом, где я училась до сегодняшнего дня.
Телефон Анны затрезвонил откуда-то из гардеробной. Это была одна из старых песен Линни, сыгранная каким-то нетипичным для неё инструментальным составом с применением явной электрогитары и чего-то ещё. То есть, мелодию-то Элоиза узнала, а вот обработкунет. Анна подскочила, плюхнула тарелку на стол и вихрем унеслась к телефону.
Мама, ты только представь, что эта гадина вытворила! донеслось из комнаты.
Снова слёзы, литературные итальянские обороты мешаются с крепкими выражениями по-русскиЭлоиза умела их отличать в речи и немного использовать. Впрочем, последнего не случалось уже очень много лет, и хорошо. А потом наоборотитальянские ругательства с русскими человеческими словами.
На каком языке великая Лианна Леджини говорит со своей дочерью? улыбнулся Себастьен.
По-русски, им так удобнее всего, пожала плечами Элоиза.
Вы не расскажете, что случилось? Что совершила Анна?