Я хочу сказать в ответ, что она уж точно не опоздает, потому что сейчас всего три часа, а детский сад, наверное, работает часов до семи. Мне приходит в голову мысль, что вообще-то рановато она пришла, но я пропускаю ее мимо сознания. Мало ли. Может быть, попросили зайти пораньше.
Следующее, что я помню, это то, как мы с девушкой идем вдоль шоссе вместе, но не к моему дому, а в противоположную сторону. Телефон я так и не достал, но, видимо, детский сад как-то сам собой нашелся, а может быть, она и сама поняла, что идти туда еще рано. Она о чем-то говорит: кажется, рассказывает мне о том, как неизвестной мне Вике тяжело одной с маленьким ребенком, но я не вслушиваюсь. Мне просто нравится ее голос, тонкий и чистый, словно журчание ручья.
Пойдем, говорит она с милой улыбкой, и направляется к подъезду ближайшего дома. Я иду за ней, хотя не совсем понимаю, а зачем, собственно.
Когда мы оказываемся возле дверей, она отвлекается на секунду, чтобы набрать код домофона, а у меня появляется какое-то странное ощущение. Я вдруг понимаю, что не могу пошевелить рукой. И даже пальцем. При этом мне не кажется это чем-то страшным и даже ненормальным, я просто отмечаю про себя этот факт. Моя правая рука так и остается в кармане куртки, куда я полез за телефоном. Она ощущает его гладкую поверхность, а также лежащий рядом с ним камешек-талисман, но достать телефон я не могу. Или просто не хочу? Толком не разобрать.
Девушка открывает дверь подъезда, и я захожу туда за ней следом. На лестнице мне на секунду кажется, что что-то идет не так. Серьезно, что у меня с руками? Куда мы идем? Я хочу спросить у нее, но она снова смотрит мне в глаза, на этот раз долго и со значением. Я чувствую, что что-то значу для нее, и это открытие отбивает у меня желание о чем-то спрашивать. Мне гораздо больше нравится думать об этом, склонять эту мысль в голове на разные лады, чем формулировать какие-то дурацкие вопросы. За нами закрываются двери лифта, мы поднимаемся на шестнадцатый этаж и выходим на балкон на лестничной площадке.
И вот здесь мне становится не по себе. Девушка еще ничего не сказала, но я уже чувствую, что сейчас произойдет, хотя и не понимаю, зачем ей это нужно.
Девушка, не отрывая от меня взгляд, делает легкий кивок в сторону перил балкона. После этого, не в силах сопротивляться я заношу над ними ногу. Все мое существо сопротивляется происходящему, и в то же время я не могу ничего поделать. Еще секунда, и я полечу вниз. Потом будет несколько секунд полета и небытие. А где-нибудь в газете появится заметка: «В Москве подросток покончил с собой, не оставив предсмертной записки. Наш эксперт, отец Иннокентий, подозревает, что во всем виноват Интернет и компьютерные игры». И все. И меня больше не будет.
Эта мысль просто выворачивает меня наизнанку. Все мои силы я вкладываю в одно-единственное движение: сжимаю пальцами камень в кармане. Я понимаю, что это никак не может помочь, но ни на что больше у меня нет сил. Мне отчего-то кажется, что если удастся совершить хотя бы маленькое движение, то оцепенение с меня спадет. Нелепая надежда. Внутренне я понимаю, что ее чарующему голосу ничто не способно противостоять.
И вдруг камень в моих пальцах становится горячим, словно уголь из костра. В следующую секунду я слышу взрыв. Нет, не слышучувствую. Этот взрыв беззвучный и невидимый, но меня он отбрасывает от перил балкона и вжимает в бетонную стену. Девушка тоже отлетает от перил и ударяется о бетон головой, осев на пол и задавленно вскрикнув. Я же чувствую, что снова обретаю способность двигаться. Не теряя ни секунды, я рывком открываю балконную дверь и несусь вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и боясь оглянуться.
* * *
Я не помню, как оказался дома. Вся дорога до негодесять минут бегомсмешивается в моем сознании в один комок из страха и сбитого дыхания. Остановившись перед дверью квартиры, я пару минут не могу попасть ключом в замочную скважинутак сильно трясутся руки. Страх только усиливается, когда я думаю о том, что этих минут может оказаться достаточно, чтобы меня догнать.
Этого, однако, не происходит. Все-таки открыв дверь, я тут же запираю ее за собой на все замки, и только в этот момент страх немного отпускает меня. Я оседаю на пол прямо у двери, прислонившись к ней спиной и тяжело дыша.
В прихожую входит Настенау нее уроки сегодня закончились раньше. Она смотрит на меня с ужасом. Еще быя бы и сам сейчас себя испугался.
Ты чего? спрашивает она.
Ни Ничего Ты это Обедала уже?
Неа, тебя ждала Что случилось-то?
Да, ничего, Насть Серьезно я поднимаюсь с пола и отряхиваюсь. Нужно что-то делать и срочно. Но что? Позвонить кому-то из родителей на работу? И что потом? Они же не поверят мне. В полицию? Эти тем более не поверят. Может быть, капитану Коновалову?
Я достаю из кармана успевшую уже немного помяться карточку и несколько секунд верчу ее в руках. Ну, хорошо, я сейчас позвоню ему, и что дальше? Примчится сюда толпа мужиков с пистолетами под пиджаками и начнет меня нарочито охранять? Ах, боже мой, как бы мальчик не пострадал! Мне становится противно. Я отчетливо понимаю, что мне не нужна никакая защита ни от каких татуированных психологов. Если меня убьют, значит так тому и быть.
Словно в ответ на мои мысли, телефон начинает вибрировать: пришла новая СМС. Открыв ее я читаю: «Я предупреждал тебя. Теперь ты видишь, что я тебе не вру? Пожалуйста, отзовись. Они убьют тебя, если ты не поговоришь со мной».
Черт, оставят они меня в покое или нет?! Хочется заехать в стену кулаком. Или накрыться одеялом и надеяться, что все пройдет как-нибудь само собой. Сильнее всего хочется проснуться.
Как это часто бывает в тот момент, когда нужно принять какое-то решение, а мне его принимать совершенно не хочется, я открываю ВК и начинаю просто листать свою ленту. Я не жду, что там окажется что-то полезное. Просто это такой способ оттянуть неизбежное. Иногда мне кажется, что, когда я бессмысленно серфлю в соцсети, время останавливается. На самом деле это, конечно, не так. Именно в этот момент время бежит с удвоенной скоростью.
Неожиданно, прямо в своей ленте я натыкаюсь на сообщение человека, которого нет у меня в друзьях: «Я тебя предупреждал, парень. Серьезно, возможно, это твой последний шанс. Они тебя найдут очень скоро».
Мне хочется помотать головой из стороны в сторону. К горлу подкатывает тошнотаодновременно от страха ощущения нереальности, глупости происходящего.
В следующую секунду сообщение с тем же текстом падает мне уже в личные.
Да кто ты такой?!! пишу я в ответ.
Я твой друг, отвечает незнакомец. Твой единственный друг в той ситуации, в которую ты попал. Больше тебе никто не поможет.
А можно без загадок? пишу я, с трудом попадая по нужным буквам дрожащими пальцами. Можешь объяснить нормально, кто ты, и что тебе от меня надо?
Объясню при личной встрече, отвечает мой собеседник.
Меня разбирает нервный смех. Первый его приступ выходит настолько громким, что из кухни прибегает испуганная Настена, уставив на меня широко открытые глаза. Серьезно, какая личная встреча черт знает с кем, когда я нос высунуть из дома боюсь? Не знаю, как теперь в школу-то идтиведь если эта тварь подкараулила меня один раз, значит она знает, какой дорогой я хожу. Знает, где я живу и где учусь. Черт, да она может прямо сейчас стоять за дверью и ждать.
Я понимаю, это смахивает на ловушку, честно признается мой визави. Но такие вещи в переписке не рассказываютвсе равно ты не поверишь. Нам придется встретиться. Не волнуйся, у нашей с тобой общей знакомой есть другие дела. Вряд ли она будет ловить тебя сегодня.
Это «вряд ли» весьма обнадеживает, конечно.
Почему я должен тебе доверять? спрашиваю я.
Потому что у тебя нет выбора, появляется на экране телефона.
Логично. Что-то мне подсказывает, что мой собеседник, кто бы он ни был, прав. Нет, один выход у меня естьнабрать, все-таки, номер капитана Коновалова. «Моя милиция меня бережет»? Что-то мне не слишком в это верится. А если так, то остается в самом деле встретиться с этим неизвестным.
Ладно, допустим, я верю тебе, пишу я. Где мы встретимся? И когда?
В ответ мне приходят координаты. Судя по карте, это не так уж далеко: две остановки на метро. Вот только само место Какой-то пустой дом рядом с лесопарком. Следом приходит сообщение: «21.00».