Сохранялась иллюзия неизменности, хотя менялось все, кроме линии холмов на фоне неба. На пляже теперь песок был мягок, а земля поднялась так, что старая линия прилива оказалась за пределами досягаемости волн.
За волноломом и местами для прогулок дремал в сиянии золотого летнего дня небольшой городок. Здесь и там вдоль пляжа лежали, отдыхая, люди, сонные от жары и убаюканные глухим шумом волн.
Далеко поперек бухты, бело-золотой на фоне воды, медленно двигался по морю большой корабль. Мальчик слышал далекий и слабый звук его винтов и видел крохотные фигурки, передвигающиеся по палубе и надстройкам. Для ребенка – и не только для него – это было удивительное и красивое зрелище.
Он знал название корабля и страну, куда он направлялся; но не знал, что роскошный корабль был одновременно последним и самым большим в своем роде.
Он едва видел в сиянии солнца белый след пара, который означал приговор гордому и одинокому гиганту.
Вскоре огромный лайнер стал не более чем темным пятном на горизонте, и мальчик вернулся к своей прерванной игре, неутомимо строя из песка свои крепости. На западе солнце начало свой долгий путь к закату, но до вечера еще было далеко.
Когда он, наконец, наступил, начался прилив. Послушный словам матери, ребенок собрал свои игрушки и усталый, но довольный, пошел к родителям. Он только разок оглянулся на замок из песка, который построил с таким трудом и который больше не увидит. Без сожаления он оставил его подступающим волнам, потому что завтра он вернется и будущее бесконечно простиралось перед ним.
Он был слишком юн, чтобы знать, что это завтра приходит не всегда, касается ли это тебя или целого мира.
* * *
Теперь изменилась даже линия холмов, стертая грузом лет. Не все изменения явились следствием работы природы, так как однажды ночью в далеко забытом прошлом что-то скользнуло вниз от звезд, и маленький город исчез во вращающемся столбе огня. Но это случилось так давно, что было уже за пределами печали и сожалений. Как падение знаменитой Трои или гибель засыпанной пеплом Помпеи, это было частью неисправимого прошлого и не могло пробудить жалости.
На изломанной линии неба было расположено металлическое сооружение, поддерживающее путаницу зеркал, которые вращались и сверкали на солнце.
Никто из предыдущих веков не смог бы разгадать его предназначение. Оно казалось бессмысленным как обсерватория или радиостанция для древнего человека. Но это не было ни тем ни другим.
С полудня Брэн играл среди мелких луж, оставленных отступающим отливом.
Он был совсем один, хотя робот, присматривающий за ним, неназойливо наблюдал с берега. Несколько дней назад здесь были другие дети, играющие у голубой воды этой безлюдной бухты. Брэн иногда удивлялся, куда они исчезли, но он любил одиночество и не слишком беспокоился об этом. Погруженный в свои мечты, он был рад остаться один.
Последние несколько часов он соединял маленькие лужи запутанной сетью водных каналов. Его мысли были далеко от Земли, блуждая во времени и пространстве. Теперь вокруг него был скучный, красный песок другого мира. Он был Карденисом, главным инженером, старающимся спасти своих людей от наступающей пустыни. Брэн смотрел на пустое лицо Марса; он знал историю их долгой трагедии, когда помощь с Земли пришла слишком поздно.
До горизонта море было пустынным, не потревоженным кораблями, как было веками. Когда-то, в начале времен люди выдержали бой с мировым океаном.
Теперь казалось, что только одно мгновение лежит между появлением первых каноэ и уходом последнего мегатерия морей.
Брэн даже не взглянул на небо, когда чудовищная тень простерлась над пляжем.