Хм, задумался Лео, а я почему-то не мог пошевелиться. Сначала я не обратил на это внимание, задумываясь о последствиях всего происходящего, но когда я захотел сделать шаг в сторону Дефоссе и попросту разбить ему нос, чтобы привести в чувство, я не смог заставить свое тело слушаться, будто какие-то невидимые нити спеленали меня как куклу, не давая шанса пошевелиться. Это меня разозлило. Мало того, что какой-то непонятно откуда взявшийся гном, называющий себя джинном, пудрит мозги моему другу, так еще и вмешивается в мое личное пространство.
Лео тем временем согласился с такой формулировкой своего желания. Джинн щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Потом он просто подошел к Реггану, который тоже мог только вращать глазами, вытащил у него из кармана пистолет и, не говоря ни слова, выстрелил в Лео. На белой рубашке проступила кровь, Дефоссе покачнулся и упал на пол, как сломанная кукла. Это стало тем толчком, который разбудил мою силу из своеобразного анабиоза, в котором она до этого момента находилась. Черные нити рванули из источника, разрезая позолоченную сетку, окутавшую мои руки и ноги. Эту сетку я смог разглядеть только сейчас, когда моя магия рвала её на мелкие кусочки. Я тряхнул головой и направил неуправляемую волну голой силы в сторону Аль-Рашида. Темный туман столкнулся с ним, оплел его и просто опал, не причинив никакого вреда. Скорее всего, моя магия бессильна против этой сущности. Я с трудом, как это бывало обычно, успокоил свой жаждущий крови источник, и кинулся к Дефоссе, который всё еще лежал бледный и бездыханный на дорогом ковре в приемной возле кабинета президента, который в настоящее время обитал во дворце, принадлежащем когда-то моим предкам. Но как только я наклонился к Лео, он открыл глаза.
Что произошло? он со вздохом приподнялся и посмотрел на свою рубашку. А почему я в крови?
Я просто доказал, что полностью исполнил то, о чем вы просили, джинн в очередной раз поклонился Лео.
Тогда, вот моё второе желание: я хочу, чтобы все в этом чертовой мире были счастливы! Дефоссе вскочил и с энтузиазмом начал бегать по комнате, выглядел он при этом не слишком адекватным.
Лео, ты что не понимаешь к чему это может привести? попытался я вразумить своего друга. Мысль о том, чтобы элементарно стукнуть его по голове чем-то тяжелым и утащить отсюда в более надежное место, не отпускала меня. Я многого не понимал, и меня это жутко раздражало. Особенно я не понимал поведения Леонардо, которое изменилось настолько, что даже воскресший Кэмел на его фоне выглядел просто образцом благоразумия.
Краем глаза я заметил, что Регган тоже успел освободиться от сковывающей его движений сетки и аккуратно, стараясь не привлекать внимания, не издавая ни малейшего шума, вытаскивает что-то из-за спины.
Это ты не понимаешь! Мне так надоели эти интриги, войны, непонятные разборки, приводящие к смерти из-за каких-то пяти-семи империалов. Эта война между магами и не магами. Я хочу, чтобы везде царили доброта и мир. Чтобы ничего этого больше не было, в глубине карих глаз Лео мелькнули синеватые искры, и я невольно попятился от него.
Как будет угодно, моему господину, довольно равнодушно произнёс джинн, щёлкнул пальцами, и дворец едва ощутимо тряхнуло.
Что-то предпринять я просто не успел. Да и не мог, настолько быстро всё произошло. Зато успел среагировать Рег. Два метательных ножа серебряной молнией метнулись в сторону Аль-Рашида, но пролетели сквозь него и упали на пол, даже не потеряв своего цвета. Джинн мерзко ухмыльнулся, помахал нам рукой и растворился в воздухе, словно никогда его и не было.
Что ты наделал, придурок? я устало опустился на пол, не обращая внимания на всё ещё разлитые лужи и разглядывая задумчивого Дефоссе.
А что не так? Я это сделал для всеобщего блага.
Я думаю, этот мутный тип каким-то образом умудрился затуманить мозг Дефоссе, доказав при этом, что там есть чего затуманивать. Хотя высказывания о мире во всем мире категорически опровергают наличие этого самого серого вещества. Лео, Регган помахал рукой перед лицом Дефоссе, очнись, в мире нет четкого разделения на добро и зло.
В тебе что-нибудь поменялось? я посмотрел на Гволхмэя, тот отрицательно покачал головой.
Может потому что счастьеэто аморфное состояние, как и добро? И я просто не создан для обоих этих понятий? он усмехнулся довольно невесело.
Во мне тоже ничего не изменилось, я пропустил его очередное самоуничижение мимо ушей и прислушался к себе, к своему источнику. Никаких изменений. Хоть что-то хорошее на сегодняшний день.
Я конечно не врач, а глаза этого конкретного индивида должны становиться сиреневыми? Регган внимательно изучал Лео, а я увидел, что не только в радужке появились синие искры, белки глаз Дефоссе начали приобретать устойчивый фиолетовый оттенок.
Как интересно, пока я разглядывал Лео, Регган достал телефон и пытался с кем-то связаться.
Ни Эдуард, ни Эван не отвечают. Здесь вообще связи нет, вот тут я начал, наконец, реагировать. Подошел к столу секретаря и поднял трубку стационарного телефона. В трубке стояла тишина.
В это время за дверью послышались шаги ног нескольких человек. Кто-то быстро шел по коридору в нашу сторону, и, судя по донесшимся до меня звукам, он был не один. Регган поднял ножи и пистолет и, поправив бейсболку, схватился за камеру. Лео попытался снять рубашку, но потом просто накинул сверху пиджак, прикрывая кровь. Действия его были несколько заторможенными, а по расфокусированному взгляду трудно было понять, осознает он сейчас то, что делает, или же нет. Регган направил камеру на дверь и включил запись. Я же метнулся вперед, чтобы попасть в объектив. Что бы здесь не произошло, Марк Шеппель просто обязан освятить это первым.
Дверь открылась, и внутрь ввалилось несколько человек возглавляемые нашим горячо любимым президентом Янком. Все они улыбались и были одеты в очень странные одежды, напоминающие римские тоги древнего мира. Волосы каждого были украшены разноцветными лентами. Я ошибся, когда подумал, что в нашу сторону идет всего лишь несколько человек. Я просто не мог себе представить, что кто-то будет ходить босиком. А толпа тем временем всё пребывала и прибывала. Здесь были и госслужащие, и представители Секретной службы, и даже уборщицы помещений. И все они были одеты в эти дурацкие тоги: кто-то напялил их прямо на свои костюмы и спецодежду, а кто-то подошел к этому делу более основательноих тоги обвивались вокруг обнаженных тел. Именно последние были босиком. В волосы каждого из прибывающих человек, которых становилось как-то слишком много, были вплетены разноцветные ленты, а на лицах застыли идиотские улыбки.
Ты видишь их глаза? Регган пятился к противоположной от входа стене, вцепившись в камеру мертвой хваткой. Я кивнул. Глаза президента, подошедшего к нам очень близко, отливали уже знакомым фиолетовым оттенком.
Дети мои, Янк потянул руки в нашу сторону. Почему от вас веет страхом и ненавистью? В наше время, когда каждый нашел своё призвание в умиротворении, не должно быть негативных эмоций. Должен быть только праздник всеобщей любви и взаимопонимания и ничего кроме него.
Я начал позорно отступать, составляя компанию Реггану. Внезапно Лео потер нос, чихнул, а у него изо рта показался фиолетовый дымок, зато взгляд немного прояснился. Он ошалело смотрел на меня, на Янка, который начал уже снимать с него пиджак вместе с рубашкой. Одновременно с героическим президентом улыбчивый представитель Секретной службы пытался напялить на Леонардо эту бесформенную тогу. Каким-то чудом Дефоссе смог увернуться и голый по пояс бросился к нам. Около стены уже явно не хватало места.
Черт побери, Деймос, что за хрень здесь происходит? прошипел Лео.
Это у тебя стоит спросить!
Так возрадуйтесь же, дети мои, и отриньте от себя все плохое! Янк вытащил из-за пояса какой-то мешочек, развязал его лёгким движением руки, зачерпнул блестящий фиолетовой порошок и бросил горсть в нашу сторону.
Бежим! заорал я. Мы, переглянувшись, бросились в кабинет президента, дверь в который располагалась гораздо ближе от нас, чем та, которая вела в приемную. Регган, создавая миниатюрный смерч, расчищал нам дорогу, благо под действием джинновской наркоты, люди мало сопротивлялись, а я взял на себя поддержку щита, который не должен был пропустить внутрь отраву и хоть как-то задержать наступающих на нас людей. Когда каким-то чудом мы выбежали в коридор из потайной двери в кабинете Янка, обнаружив, что потеряли где-то Леонардо, послышался обиженный вой, и вся эта толпа ринулась за нами.