Быть может, быть может, милостиво кивнул император, принимая из его рук шар. Сожалею, что тебе не удалось остаться на праздник Великого Возрождения. Но ты нужен нам здесь. Мы бы сказали, просто необходим нам здесь.
Люкреса снова перекосило, а придворные самую малость, на четверть шага, от него отодвинулись. Все, кроме его новой фаворитки, шеры дивной красоты и столь же дивного отсутствия интеллекта, и светлого шера Майнера. Который, судя по всему, не отойдет от Люкреса ни на четверть шага даже под угрозой смерти. Крайне, просто крайне интересная смена фигур на доске!
Желтый пошел! объявил император, не обращая внимания на реакции придворных. Шар в полете развернулся в сияющего золотом дракона, приковавшего к себе все взгляды. Сам же император обернулся к Дайму, слегка улыбнулся и продолжил: До нас дошли крайне любопытные слухи о Синь Лю, шестьдесят пятой дочери Ци Вея
Синь Лю станет Матерью Неба, ваше всемогущество, дипломатично увильнул Дайм.
Вот так прямо тыкать императору в лицо своим грядущим отцовством и родством с Алым Драконом он не стал. Невежливо это.
Вместо него это сделал маршал игры, в миру светлый шер категории терц-максимум, герцог Лайон Клема́, полковник Магбезопасности и второй заместитель генерала Парьена, а фактически первый помощник самого Дайма. К счастью или в подтверждение императорского таланта ставить нужных людей на нужное место герцог Клема не страдал воспалением амбиций и спокойно воспринял стремительный карьерный взлет маркиза Рузиньен. Хотя Дайм точно знал: августейший брат Люкрес не раз намекал Клема, что он во всем превосходит бастарда, а что Дюбрайн обошел его в звании и должности исключительная несправедливость, требующая исправления. На что Клема лишь пожимал плечами и заявлял, что совершенно не жаждет взваливать на себя лишние обязанности и ответственность. И если Светлейший был так добр, что отдал всю эту головную боль полковнику Дюбрайну, то Клема может лишь вознести Двуединым благодарственные молитвы.
А наш светлейший император станет Дедушкой Неба, тихонько пробормотал полковник Клема вроде бы никому конкретному, но услышали его все. Интереснейший поворот, интереснейший
Придворные снова сдержанно ахнули его словам. А император внезапно рассмеялся, чем поверг свиту в окончательный ступор, а кронпринца в холодную ярость.
Дайм в который раз порадовался, что дара в Люкресе кошкины слезы, иначе бы тот испепелил его на месте прямо здесь, на глазах императора. Так-то кронпринц просто побелел и сжал кулаки, не в состоянии больше делать хорошую мину при плохой игре.
Ты взрослеешь, сын мой. Отсмеявшись, император похлопал Дайма по плечу. Раз уж даже перворожденный Дракон признал, что тебе пора обзавестись семьей и детьми, кто я такой, чтобы спорить? Кстати, третья стихия тебе очень к лицу. Давненько в нашей семье не случалось огненного дара.
Огненного дара? Дайм опешил. Вот это новость! Огненный дар у него? Значит, Алый каким-то образом поделился пламенем, видимо, называя Дайма своим сыном Или как-то еще Не суть. Он Дракон, чистая магия, он и не такое может. Наверное. Но почему же Светлейший ничего не сказал Дайму об огненном даре? И почему сам Дайм ничего нового в себе не ощущает? Или же ощущает? Кажется, он вконец запутался.
Что не помешало ему продолжить рассказ о своем «посольстве», которое, кто бы мог подумать, случилось исключительно по воле мудрейшего императора.
Пока Дайм докладывал об успехах посольства, император мастерски запустил еще трех драконов. При этом задавая дельные вопросы о технологических нововведениях Подкрылья и смеясь шуткам Ци Вея. На шестом, синем, драконе партия была окончена.
Да, сын мой, тебе определенно пришла пора жениться, непринужденно перевел тему император, подкидывая в руке не пригодившегося фиолетового дракона. Тот хлопал крыльями, завивал блестящий хвост кольцами и плевался длинными и очень красивыми струями пламени. Мы пока еще не решили, кто станет твоей супругой. Возможно, одна из сестер султана Пхутра. Или княжна Катарина Сенежская. Или же ты остановишься на принцессе Суардис? Подумай сам.
Ваше всемогущество, позвольте мне удалиться и заняться подготовкой к заседанию кабинета, ровно сказал Люкрес, успевший взять себя в руки и ничем, кроме белых губ, не выдававший свою ярость.
Не стоит торопиться, Люка, с улыбкой покачал головой император. Все же твой брат вернулся из столь длительной отлучки. Ты, помнится, желал что-то ему сказать?
Вот тут уже Дайм едва не отступил на шаг-другой, а лучше бы на лигу или десять.
Когда император улыбается вот так, одними губами, и левый уголок рта становится чуть выше правого даже Светлейший предпочитает совершить стратегический отход на заранее подготовленные позиции.
Люкрес бы тоже отступил, но светлый шер Майнер не позволил. По-простому стал за его спиной, так что Люкрес уперся в него лопатками.
Желал, ваше всемогущество. Но в более подходящей обстановке, изо всех сил постарался остаться несломленным Люкрес, и ему это даже удалось. Почти. Голос дрогнул лишь на последнем слове.
Очень подходящая обстановка, мы считаем, заявил император, не переставая улыбаться. Ну же, Люка, не стесняйся. Здесь все верные слуги империи, ни единого шпиона. Не так ли, дорогой Лайон?
Вы совершенно правы, ваше всемогущество, с ледяным спокойствием ответил герцог Клема. Никого лишнего.
Хм. А ведь в самом деле никого лишнего, но и все заинтересованные лица присутствуют: добрая половина кабинета министров и все самые известные сплетники столицы. Так что новости попадут по назначению мгновенно и в максимально неискаженном виде.
Новости, которые без сомнения порадуют старших принцев. Хоть они равно ненавидят и Люкреса, и Дайма, но будут искренне счастливы узнать об унижении одного из них по любому поводу.
Что ж, раз вы так считаете, ваше всемогущество попытался оттянуть неизбежное Люкрес.
Ты сомневаешься, Люка? Улыбка императора стала еще холоднее, даже в воздухе повеяло морозом, а под ногами зазмеилась поземка, заставляя дам кутаться в легкие шали и плотнее прижиматься к кавалерам в поисках тепла и защиты.
Никто не смеет сомневаться в правоте вашего всемогущества, склонил голову Люкрес, распространяющий вокруг себя волны колючей ярости, но так и не смог заставить себя произнести то, что требовал император.
Никак извинения? Вот это сюрприз! Прав был Светлейший, только ради этого стоило вернуться в Метрополию!
Кажется, ваше высочество не совсем здоровы? очень тихо и очень сочувственно осведомился шер Майнер.
Люкрес заметно вздрогнул, метнул на своего «советника» злобный взгляд и повернулся-таки к Дайму.
Я сожалею о недоразумении, выдавил он, старательно глядя Дайму в переносицу и изо всех сил держа ментальные блоки.
Тщетно. Его ярость, ненависть и боль публичного унижения были столь сильны, что даже ментальные амулеты из императорской сокровищницы трещали и искрили. Куда уж щитам самого Люкреса. Тем более что его аура хоть и выровнялась, приобретя чистый голубой цвет, но значительно поблекла. Даже по сравнению с тем, что Дайм видел лет двадцать назад. Эксперименты Саламандры серьезно ему навредили.
Впрочем, сочувствия Дайм не испытывал. Не после того, как Люкрес приказал казнить его у позорного столба.
А, это было недоразумение. Дайм усмехнулся в лучших традициях Брайнонов и замолк, не желая облегчать Люкресу публичное покаяние.
Император, герцог Клема, шер Майнер и остальные три десятка шеров тоже молчали. Ждали. Кое-кто даже наслаждался спектаклем.
Люкрес же наконец сфокусировал взгляд на Дайме, сжал челюсти и сквозь зубы прошипел:
Ну?
Что-то еще, ваше высочество?
Поймав взгляд Люкреса, Дайм швырнул в него ментальным слепком, со всеми физическими и эмоциональными ощущениями: пусть хоть на миг почувствует на собственной шкуре, каково это умирать у позорного столба.
Люкрес покачнулся, прикусил губу, но не отступил. Да и некуда было. Интересно, чем ему пригрозил император в случае непослушания? Еще одним сроком лечения в клинике шера Майнера или чем-то серьезнее? К примеру, разрывом помолвки с Шуалейдой, не зря же он только что упоминал ее фамилию.