Качая головой в знак несогласия, Фэркип сказал:
Нет. Я никогда не видел наличных он как-будто начал заикаться, словно перебои на электростанции, из-за которых приходится по новой настраивать часы. Через секунду, даже чуть меньше, электричество вернулось, и Фэркип все-таки закончил предложение:нигде. Их просто нет. Даже в Европе, Азии, все транзакцииэто электронные переводы.
Дортмундер видел что-то подобное, и он был уверен, что Энди тоже. Ладно, Дуг, ты хотя бы обдумаешь этот вопрос? спросил он.
О, конечно, кивнул Фэркип.
Вот и хорошо. Поднимаясь на ноги, ведь в этой комнате его сбои электроэнергии не сработали бы, по крайней мере, не сегодня, Дортмундер сказал:
Будем на связи.
Фэркип удивился:
Это все?
На сегодняда. Встретимся в следующий раз, когда у нас будет готов список.
А, ты имеешь в виду пятерых человек, понятливо кивнул Фэркип. Но вы ведь даже пока не знаете, что за ограбление будет, может вам и не понадобится пять человек.
Поднимаясь с дивана, Энди сказал:
Есть одно правило, Дуг. Никогда не выходи на дело, если у тебя меньше людей, чем надо.
8
Джадсон Блинт уже устал открывать конверты. Конечно, в каждом конверте был чек, двадцать процентов от которого пойдут прямиком к нему в карман, самый простой способ заработать деньги, и каждый конверт был все-таки приятной новостью и, вроде, не рабский труд, но все же. И вот, он сидел за столом в офисе на семнадцатом этаже здания Авалон Стейт Бэнк Тауэр в центре Манхэттена, открывая один конверт за другим, он вбивал в компьютер обратные адреса, отслеживал контрольные суммы. И хоть он и знал, что то, чем он занимается, это мошенничество по почтеточнее быть, три вида мошенничества, как смог бы подметить любой сотрудник правоохранительных органов, но все же было несколько причин, по которым он продолжал вскрывать эти конверты, одной из таких причин было то, что он чувствовал, будто это его работа.
И вот он сидел в офисе после обеда в обычный апрельский день, когда, казалось бы, простуда должна была взять над ним верх, он сидел и повторял свои действия, с конвертами и ножом для конвертов, и сканером, и ручкой, и бухгалтерской книгой И если это не было работой, тогда что, черт возьми, это было?
Внутренняя дверь офиса открылась, и комнату зашла Джейси Тэйлор. Опасная красотка с угольно-черными волосами лет тридцати словно хищница, которая увидела добычу, мягко двинулась в его сторону. За ней числилась Майлода, фиктивное островное государство, которое она использовало для своих фмнансовых махинаций. (А ведь столько людей жаждут помочь!) Она бросила взгляд на Джадсона:
Ты все еще здесь?
Сегодня как-то тяжело, Джейси, вздохнул он. Я уже закончил с курсами детективов и книгой о сексе, сейчас доделываю музыку.
Не засиживайся, посоветовала она. Ты же не хочешь износиться раньше времени.
Нет, мэм, не хочу.
Мэм, повторила она с презрением и ушла. Джадсон пожал плечамисложно было предугадать реакцию людей, когда тебе самому всего-то девятнадцатьи вернулся к работе.
Он всегда оставлял музыкантов напоследок, потому что тут всегда было что-нибудь интересное. Люди, которые хотели стать детективами в свободное время или люди, которые хотели разглядывать непристойные картинки в свободное время, были довольно шаблонными, они просто отправляли деньги; но те, кто посылал свою музыку на Супер Стар Мьюзик, чтобы там написали к ней текст, или наоборот, посылали текст, чтобы к нему написали музыку (иногда А отлично подходили Б, так что можно их было сразу отправлять друг другу, и никто из них об этом не догадывался), частенько писали исповедальные письма такого слащавого невежества, что Джадсон прям-таки мечтал, чтобы появился в мире такой издатель, достаточно дерзкий, чтобы собрать эти откровения в одну книгу.
Но этого никогда не случится, потому что беспристрастное самопознаниекачество, не присущее большинству людей, поэтому маловероятно, что люди сочли бы этот продукт забавным. Ну что ж, по крайней мере, он мог сам насладиться откровениями этих простаков, чтобы хоть как-то отвлечься от рабочего стресса.
Ох; эта бабушка восьми внуков, наконец, нашла свое истинное призваниеписать стихи о любви, после того, как ее семнадцатилетняя внучка погибла в ужасной автокатастрофе. Ну что ж, бабуля, тебе повезло, что она когда-то купила машину.
Все, на сегодня талантов хватит. Джадсон подбил итоговые цифры и отодвинулся от рабочего стола, как вдруг зазвонил телефон.
Отвечать? Если бы он уже ушел домой к тому моменту, то сработал бы автоответчик. Хотя, с другой стороны, не так много людей звонил на офис, к тому же ему было жутко скучно и любопытно, поэтому он снял трубку и ответил по шаблону:Джейси Тэйлор. Мистера Тэйлора в данный момент нет в офисе.
Ничего страшного, Джадсон, ответил знакомый голос в трубке. Мы снова хотим собрать команду.
Джон, улыбнулся Джадсон. Сколько лет, сколько зим.
Столько лет, столько зим мне нечего было предложить.
Надежда забилась в груди Джадсона:
А сейчас есть что?
Поэтому я и хочу снова собрать команду, сказал Джон. Мы собираемся к десяти в «Баре и Гриле».
Звучит супер, Джон, радостно сказал Джадсон. Когда Джон повесил трубку, он все еще улыбался.
Супер, да. И хотя, скорее всего, сегодня соберется не вся группа, по опыту Джадсон знал, что эти сборы группы всегда заканчиваются более нелегальными заработками, чем мошенничество с чеками, но с другой стороны, они гораздо меньше походи на рутинную работу.
Посвистывая, он закрыл дверь офиса на два оборота и потопал к лифту.
9
Когда Дортмундер зашел в «Бар и Гриль» на Амстердам авеню в среду в десять вечера, он увидел, что площадь под низкими потолками не слишком забита. Столики по бокам и по центру были свободны. В конце зала за барной стойкой стоял Ролло, крупный бармен, который медленно выводил буквы завтрашнего меню на черной доске кусочком белого мела, держа серую тряпку в другой руке. Завсегдатаи бара, как обычно, скучковались по левой стороне барной стойки.
В апреле завсегдатаи всегда обсуждали налоги. Я, пожалуй, задекларирую свой шар для боулинга как расходы.
Парень справа от него даже развернулся. Шар для боулинга!
Мы спорим на определенную сумму, начал объяснять первый. И ведь только потом мне нужно будет задекларировать, сколько я выиграл и потом с этого платить налог. Я спросил парня в аптеке, как это все делается, он сказал, что узнает и потом расскажет.
Дортмундер повернулся к Ролло, когда тот уже приближался к «лазанье», но пока еще не начал писать. Увидев Дортмундера, он кивнул и сказал:
Давно тебя не видел.
Я наполовину на пенсии, ответил Дортмундер. Но не специально.
Это может затянуться. Ролло кивнул в сторону доски. Что скажешь?
Дортмундер посмотрел, надпись гласила: ЛУСАНИЯ. Не уверен насчет «У», сказал он.
Ролло еще раз посмотрел на надпись. По крайней мере, я уверен насчет «Л», сказал он, и как раз зашел Энди Келп.
Как дела? спросил он. Там не «С».
Дортмундер посмотрел на него. Какое «Сэ»?.
Келп показал пальцем. Вон там. Должно быть «З».
Ролло пошел к доске слегка подбоченясь, окрашивая мелом край своего фартука. А звучит, как будто должно быть «С», размышлял он.
Да, согласился Келп, но ты не забывай, что это иностранное слово.
А, лазанья, понял, о чем идет речь Дортмундер. Думаю, ты прав. Сомневаюсь, что в этих языках вообще есть буква «С». Кроме английского, разумеется.
И польского, добавил Келп. Вот чего у них нет, так это гласных. Ролло, а вот у меня до сих пор еще нет напитка.
Ролло тут же отложил тряпку и мелок. Для вас двоих, вспомнил он, бурбон на скалах. Доставая лед и стаканы, он спросил:
Кто еще сегодня будет?
Понимая, что Ролло предпочитает узнавать о своих клиентах по их напиткам, плюс чтобы отношения с посетителями сразу сложились, Дортмундер сказал:
В общем, нам пиво с солью, потом водку и красное вино, и я не знаю, что будет пить малыш.
Он еще не решил, сказал Ролло. Он пока еще думает. Он подтолкнул к ним круглый металлический поднос, на котором красовалась надпись «Рэйнголдская мировая ярмарка 1939», на нем уже стояли два стакана, наполненные льдом, пластиковая миска со льдом и бутылка с этикеткой «Амстердамский ликерный магазин бурбонаНаш собственный бренд». Я отнесу, сказал он.