Эфра задержалась на полтора часаассистировала в операционной, но Стефан все-таки дождался ее в опустевшем вестибюле. Кажется, на ее прекрасном бледном лице промелькнуло что-то напоминающее короткую радость. Он не был уверен. Освещение приглушили, слабый мутновато-желтый свет даже коричневые диванчики у стены и облезлый прилавок регистратуры превращал в зыбкий вероятностный антураж, только моргнии все пропадет, что уж там говорить о выражении человеческого лица.
Прогулка по морозным улицам. В кармане пистолети что будет, если навстречу попадутся кесейские лазутчицы или те подонки, которые издеваются над Эфрой? Хоть бы никто не попался Они дошли до ее дома, благополучно избегнув неприятностей.
Мама Эфры разогрела ужин, спросила у гостя:
Правда же, у нее красивые волосы? Она хочет их обрезать, а я прошу, чтобы не резала.
Правда! с энтузиазмом подтвердил размякший Стефан.
Уже знакомая комната с вышитым летним озером на стене над кроватью. Камыши, кувшинки, зеленая трава, желтое солнце Рассматривая пейзаж, Стефан случайно задел стоявший на краю комода лакированный стаканчик с карандашами и всякой мелочью, содержимое разлетелось по полу.
Извини, в первый момент он испугался, словно натворил что-то непоправимое. Сейчас я все соберу
Стаканчик закатился под платяной шкаф с остатками переводных картинок на дверцах. Смущенно улыбаясь, Стефан опустился на колени, попытался нашарить убежавший предмет. Что-то есть Картонная коробка без крышки. Он ее вытащил, чтобы не мешала, мельком взглянул на содержимое И замер, судорожно сглотнув.
Слипшаяся куча пластилиновых человечков, каждый пронзен булавкой.
Стефан отдернул руку, поднял взгляд на Эфру:
Что Это что?..
Это я пыталась их убить. Ничего не вышло. Чтобы такой способ сработал, надо обладать хотя бы каплей магической силы, а во мне ее нет. Видимо, совсем нет, на их счастье.
Голос звучал ровно и невесело.
Я тебя отсюда увезу, стоя на коленях и глядя на нее снизу вверх, горячо пообещал Стефан. Обязательно увезу, и тебе не придется больше ничего такого делать.
Сансельбийский караван появился в тот самый день, когда его ожидали, ближе к полудню. Стефан, с утра дежуривший с чемоданами в караулке западных береговых ворот, сперва не отличил отдаленный рокот множества машин от сонного (если верить Лепатре, летаргического) шума зимнего Леса, но сидевший возле железной печки сержант неожиданно встрепенулся: «Во, едут!»и оказался прав.
Из бойницы просунули наружу шест, на котором трепыхались сигнальные флажки: «есть почта» и «есть пассажиры».
Стефан предъявил бумагу, подписанную капитаном предыдущего каравана, и его определили в фургон на свободное место.
Стоило бы сказать Мархену «прощай» и порадоваться, что никакой погибели так и не приключилось, но его не отпускало изнуряющее напряжение: он должен кровь из носу вернуться и забрать отсюда Эфру!
Огибая островок, караван прошел мимо северных береговых ворот, где кипела работавешали громадный транспарант: «Валеас Мерсмоннаша светлая надежда».
Прилипший к окошку Стефан отметил, что транспаранта на самом деле два: на одном имя претендента, на втором лестная характеристика. Видимо, чтобы сэкономить холстину и краску, если Мархен почтят своим присутствием еще и другие кандидаты в Весенние Властители.
В Танхале он как будто окунулся в цветной сон с изобилием подробностей и непредсказуемо изменчивой обстановкой. Бывают сны, в которых нужно поскорее сделать что-то важное, и ты целиком этим поглощен, а вокруг столько интересного, удивительного, заслуживающего вниманиямозаика, на знакомство с которой жизни не хватит.
Столица Стефана ошеломила: тянется во все стороны до бесконечности и за каждым углом преображается, словно в каком-нибудь из тех снов. Если с другими большими городами, вроде родной Милаги, все понятноесть деловой центр и прилегающие к нему приличные кварталы, есть районы поплоше, есть трущобы и окраины, то Танхала в общепринятую схему не укладывалась. Такое впечатление, что «центров города» здесь пруд пруди. Одно словоСтолица, ни с чем не спутаешь.
Словно в отместку за несостоявшуюся погибель, на него посыпались неприятности. Сначала таксист, опознав в нем приезжего, заломил несусветную цену, потом Стефан, решившись дойти до нужного места пешком, заблудился в путанице манящих булыжных переулков, потом какая-то уличная мелюзга высмеяла его сансельбийские ботинки, и вдобавок у одного из чемоданов начала отрываться ручка.
Он остановился возле длинного линяло-фиолетового дома с лепными масками горгулий, которые хмурились, скалились, высовывали гипсовые языки, и размышлял, чем бы примотать подлую ручку, потому что Эфра ждет и надо мчаться ей на помощь, а не шарашиться с чемоданами по этому умопомрачительному лабиринту, когда знакомый визгливый голос спросил:
Ну что, встретил свою погибель? Говорила тебе, не езди на Мархен!
Лепатра выглядела все так же: пальто с коллекцией дорогих пуговиц и свалявшимся воротником, кокетливый газовый шарфик, вздутые на коленях шаровары с начесом, старушечьи боты. Блеклые волосы свисают сосульками, на вывернутых губах поселился герпес, а в выкаченных бесцветных глазах светится жадный интерессловно у лягушки, заметившей комара.
Здравствуйте. Стефан растерялся, потом опомнился и задал давно созревший вопрос:Что вы называете погибелью? Меня могут убить?
Сам в петлю полезешь. Приклеился, как муха к липучке, сумасшедшая хихикнула. Видать, судьба у тебя такая.
Что я должен сделать, чтобы избежать погибели? Или чего не делать? Вам же не трудно сказать?
Не ходи туда, когда позовут. Это будет не взаправду, а западня. Только все равно же пойдешь, и все окажется наоборот, и ты полезешь в петлю, но не посмеешь и передумаешь, вот хлопая редкими белесыми ресницами, взахлеб затараторила полоумная колдунья. Но это будет не погибель, а напасть. Погибель случится после, когда сочинишь сказку в стихах, и еще пьесу для театра, и еще книжку для школьников, и все переврешь, зато денег заплатяткурам не клевать!
Значит, я добьюсь известности? оторопело уточнил Стефан.
Можно и так сказать.
А про что я сочиню сказку?
Про свою медсестру.
Что вы о ней знаете?!
Оставив вопрос без ответа, Лепатра присела на корточки и жалостно запричитала:
Ой ты, чемоданушко, ой, не холит тебя хозяин Ну, не плачь, не тужи, сейчас полечим, сейчас полечим
Стефан не успел рассмотреть, что произошло с наполовину оторванной ручкой: как будто она сама собой сросласьи уже как новенькая.
Вот! колдунья выпрямилась, сияя. Вылечила вещь!
Что вы знаете про Эфру?
А ничего не знаю, она махнула костлявой бледной кистью, рассеянно глядя вдоль улицы. Чую только, что наврешь и не будет в твоей сказке ни намека на то, что было взаправду. Зато соврешьдорого возьмешь, да Потопала я, пожалуй.
Подождите! Спасибо вам за чемодан. Раз так, вы не поможете мне поскорее добраться до Малозеркальной улицы?
Ну, это совсем просто, колдунья хитренько прищурилась. Слушай внимательно, что скажу На той стороне книжная лавка, зайди туда и купи красивую карту города, а потом поверни за этот уголтам ходит трамвай, с пересадками доедешь хоть куда.
Спасибо, пробормотал Стефан обескураженно.
Он-то ожидал еще одного чуда.
Парикмахерскую он продавал, как в бреду. Нашел по объявлению в газете агентство из тех, что берут на себя и оформление наследства, и продажу мелких предприятий, хваткие агенты все устроили. Вероятно, надули его при этом на энную сумму. Не имеет значения, главноескорее, скорее, скорее Квартиру в хорошем кирпичном доме на той же Малозеркальной улице Стефан оставил за собой: будет, куда привезти Эфру с ее мамой.
Вырученные деньги позволили снарядить мини-караван до Мархена и обратно. Хватило в обрез, но дальше все образуется: он предложит свои пьесы в столичные театры, пойдет со стихами по издательствам, а Эфра сможет устроиться на работу по специальности, хорошие медсестры везде нужны. В мархенской больнице говорили, что она лучшая операционная сестрахладнокровная, исполнительная, аккуратная. Бесчувственная, как кукла, зато всегда сохраняет самообладание. Стефан уже успел понять, что под ее кукольной бесстрастностью скрывается такая ненавистьмороз по коже, но когда Эфра окажется в другой среде, это постепенно сойдет на нет, и все у них будет хорошо.