Это было насилие, Хэйли. Я не причинял им физической боли, но отсутствие выборане то же самое, что выбор. Уверен, что если бы они были властны над собой, то ни одна из них не переспала бы со мной. Сейчас я об этом сожалею, но не могу притворяться, что это не было злым поступком.
Она приостановилась ненадолго, впитывая его слова, прежде чем снова заговорить:
Они сказали, что она была что моя мать, Эмили, что она была в тебя влюблена. Что она убила себя не от стыда, а из-за разбитого сердца.
У него сжалось сердце:
Такие вещи люди говорят ребёнку, чтобы выставить события в лучшем свете. Она была одержима мной, Хэйли, из-за того, что я с ней сотворил. До того мы были друзьями, а потом уверен, что этому в равной мере способствовали как стыд, так и какая-то приязнь, которую она могла ко мне испытывать.
Почему я здесь? спросила она, давая выход нараставшей в ней безнадёжной фрустрации, внушённой ей страхом и ужасом последних нескольких дней. Почему это происходит? Я никогда не делала ничего такого ужасного. Я не делала никому больно. Что я такого сделала, чтобы это заслужить?
Будет и хуже, предостерёг он.
Почему?! Это несправедливо, воскликнула она, и по её щекам потекли слёзы гнева. Яне как ты!
Из-за твоей силы силы, которую ты унаследовала от меня. Мир несправедлив. Он полон зла и страдания. Существа, которым ты теперь принадлежишь, лишены понимания доброты или жалости. Другие живущие здесь люди, их рабы, хуже зверей. Здесь их растят на жестокости и муках.
Она смотрела на него мокрыми глазами, но в них ещё оставалась искорка надежды:
Ты поможешь мне бежать? Отведёшь меня домой?
Он покачал головой:
Не могу. Коснувшись своего сплетённого из заклинаний ошейника, он указал на её собственную шею:Эти штуки не позволяют нам бежать. Если ты уйдёшь слишком далеко без их разрешения, ты умрёшь. Если они решат, что ты проявляешь неповиновение, то могут просто приказать тебе умереть.
Разве нельзя снять его магией?
Могу, но это всё равно убьёт меня. Ничто из того, что ты пока можешь делать, его даже не повредит.
Тогда в чём смысл всего этого? Тебе следует просто убить меня, ответила она.
Нет. Я не могу им помешать, но тебе помочьмогу. Могу дать тебе то, чего не было у меня, когда я только явился сюда.
Что?
Знание. Он шагнул к ней, движимый поднявшейся в его сердце волной эмоций.
Она сжалась, отступив, и он остановился, вспомнив о том, что она боялась его.
Когда меня только схватили, я находился в одиночестве, в страхе и в невежестве. Никто не говорил со мной. Я ничего не знал, и едва выжил в течение первого года. Теперь же у меня есть немного надежды. Я выторговал двадцать четыре часа, чтобы научить тебя тому, чему смогу. Если повезёт, то этого хватит, чтобы сохранить тебе жизнь. Я покажу тебе
Почему только двадцать четыре часа? перебила она.
Роща, которая тобой владеетне та, что владеет мной. Онисоперники. Боясь, что я ослаблю или убью тебя, они не хотят позволять мне проводить с тобой много времени, объяснил он.
Это же бессмыслица какая-то, воскликнула она.
Я дам тебе столько знаний, сколько смогу. Тебя заставят сражаться. Я покажу тебе, как создавать щит, как защищаться, как убивать
Нет! Не буду я сражаться, и убивать за них я не буду. Они не могут заставить
Будешь! перебил он. Либо будешь убивать, либо умрёшь.
Я не могу. Я же не боец. Я не хочу никому делать больно, упрямо возразила она.
Видя её, слушая её, Тирион ощутил, как в нём закипает гнев. Проведённые в борьбе за выживание годы, и перенесённые за это время пытки, убедили его в обратном. Он хотел ей помочь. Стоявшая перед ним девушка была его плотью и кровью. Её даже вырастили его собственные родители. Она была ему небезразлична, однако все её слова были лишь слабыми жалобами. С тем же успехом она могла бы умолять о смерти.
У него зачесались руки, и он ощутил, как напряглись его плечи. Тириону хотелось выбить эти слова у неё изо рта. «Научить её боли, научить её гневу, пока они не научили её страху и смети».
Ему потребовалось усилие воли, чтобы удержаться. «Не так меня воспитывали. Зачем её бить?». Этих мыслей было недостаточно. Он более не был Даниэлом Тэнником. Тот человек был слишком мягким, и не мог ей помочь. А Тирионмог.
Говори что хочешь, сказал он чуть погодя. Я буду тебя учить, а ты будешь учиться. Сперва ты должна научиться создавать вокруг себя щит.
Я не собираюсь ай! окончила она своё предложение внезапным вскриком.
Щит не позволит мне так делать. Ты научишься, или я продолжу, и каждый раз боль будет сильнее и острее, сказал он, скрипя зубами. Ты меня понимаешь?
Хэйли уставилась на него, внезапно побледнев. На её лбу начал проступать пот, а взгляд изменился. Там, где раньше был вызов, теперь был страх. Она кивнула.
Хорошо. Твой разум, постучал он себе по виску, является самой действенной защитой, а также самым действенным оружием, из всего, что у тебя есть. Ты должна развить своё воображение. Чтобы создать щит, тебе нужно мысленно представить барьер между собой и остальным миром. Он может иметь любые очертания и форму, облегать твою кожу, или окружать тебя подобно пузырю. Попытайся его создать, закрой глаза
Глава 4
Тирион работал с ней не один час, прежде чем один из безымянных появился, принеся едумаленький поднос с двумя мисками. Безымянные были людьми-рабами, которых сочли недостойными сражения на арене. Ши'Хар давали рабу имя лишь после того, как тот проходил инициацию, убив своего первого противника.
Вошедший молодой человек был худым и неуклюжим. Как и все жившие в Сабортрэа люди, он был магом, но для магическом взора Тириона он выглядел очень слабым. Неудивительно, что его низвели до нынешней роли мальчика на побегушках. Тирион встал у него на пути прежде, чем тот успел удалиться после того, как оставил им еду.
Мне нужно, чтобы ты передал для меня послание, сказал он человеку.
Безымянный не отрывал взгляда от пола, пробормотав ответ, который был слишком тихим, чтобы его можно было услышать.
Тирион уже знал, что тот скажет. Рабу не полагалось общаться с ними, и ему определённо не полагалось брать на себя дополнительные задачи у других рабов. Тирион также знал, как города рабов Ши'Хар функционировали на самом деле. Всегда существовала иерархия, и рабы обменивались друг с другом услугами.
Ши'Хар стояли выше всех остальных, но ниже них были надзирателирабы, которые сражались достаточно долго, чтобы быть освобождёнными от бесконечного убийства арены. Надзирателям дозволялось носить одежду, и они имели значительное уважение среди остальных людей рабских городов. Они действовали как доверенные слуги Ши'Хар. Среди надзирателей должен был иметься один, кого боялись и уважали больше остальных, и кто имел значительное влияние на то, как с новой рабыней, вроде Хэйли, обращались, и как к ней относились.
Тирион не ответил словами, вместо этого его сила метнулась вперёд, обхватив безымянного, и прижав его к стене.
Ты найдёшь того, кого зовут «Гуэ́ри», и скажешь ему, что я желаю его видеть, назвал он имя, которое узнал во время допроса своего противника на арене. Да?
Безымянный боязливо кивнул, но не с той же боязнью, какую мог бы показать кто-то из Колна. Страх и устрашение были частью повседневной жизни в Сабортрэа.
Тирион отпустил его, шагнув в сторону, чтобы тот мог пройти через дверь.
Если он не явится до следующей кормёжки, то я тебя найду, добавил он.
Хэйли сжалась, ужаснувшись от такого жестокого обращения.
Прекрати, спокойно сказал Тирион. Выпрями спину. Не опускай голову. Я уже говорил тебе, не показывай страх или слабость. Иначе станешь как вон тот парень, указал он большим пальцем в сторону дверного проёма, через который ушёл безымянный.
Она кивнула, сев прямее, и пытаясь выглядеть спокойной. Однако этого усилия было недостаточно, чтобы скрыть её застенчивость.
Ты видела разницу в силе, так ведь? продолжил Тирион. Ты видела, какой он слабый. Я не могу видеть свой собственный эйсар, но догадываюсь, что он выглядел подобно свече рядом с костром. Верно?