Нет. Я прочёл это, в исторической книге, написанной довольно скоро после самого раскола. В доме моего отца есть обширная библиотека, хорошо защищённая от ревизионистовсвященников и политиков.
А это что должно означать?
Именно то, что я говорю а верить этому или нетполностью твой выбор, спокойно сказал я.
В это я ни за что не поверю, сказал он.
Конечно же не поверишь. Чтобы принять это, тебе придётся взглянуть в лицо той возможности, что большая часть того, чему тебя обучалиложь; что те самые истины, на которых ты основывал свою клятву, ради которых ты жил были ложны.
Ты только зря теряешь время, проворчал себе под нос пожилой мужчина.
Ответь мне на один вопрос. Если бы ты поверил мне если бы большая часть того, чему тебя учили, была показана ложной что бы ты сделал? спросил я.
Сайхан замолчал на какое-то время, и я видел, что он серьёзно это обдумывал. На миг в его глазах осело что-то похожее на грусть, прежде чем он ответил:
Я бы сдержал свою клятву.
Что за глупость! Какой смысл в чести, если она не на службе разума? воскликнул я.
Когда он ответил, его лицо было совершенно серьёзным:
Честьвсё, что у меня есть, и она ничего не значит, если бы я мог менять свои клятвы из прихоти.
Онахуже, чем ничто, если не подчиняется совести человека! выплюнул я. Несмотря на всё запасённое мною терпение, стоявший напротив меня непоколебимый воин наконец сумел меня разозлить. Хотя, конечно, никакого видимого эффекта мой гнев не оказал. Поверить не могу, что я считал тебя способным прислушаться к голосу разума, отвернулся я от него, и ступил обратно в коридор. Идём, сказал я, жестом приглашая следовать его за мной, пора тебе уходить.
Он шагнул в коридор следом за мной.
Ты правда глупец, пробормотал он.
Я не потрудился оглянуться на него:
Не испытывай свою удачу, бросил я. Своими дополнительными чувствами я видел, как он оглядывался, следуя за мной вверх и прочь из темницы; даже сейчас он искал возможности для побега или для убийстваэтого я знать не хотел. Я провёл его через коридоры замка, и в конце концов мы вышли на освещённый солнечным светом замковый двор.
Куда мы идём? спросил он.
Конюшня, ответил я, не потрудившись объяснить дальше. Несколько минут спустя мы достигли конюшни, и я сказал конюху привести мою лошадь. В тот день я прибыл в Ланкастер верхом, не используя телепортационный круг.
Сайхан поднял бровь, когда я передал ему поводья:
Это что за игра? спросил он. Я почти слышал недосказанное «мальчик» в конце его предложения. С какого-то момента во время войны с Гододдином он перестал добавлять это слово в свои предложения, говоря со мной, но от некоторых привычек трудно избавиться.
Король хочет, чтобы я встретился с ним в деревеньке под названием «Ти́лбрук», в двух неделях езды отсюда, сказал я. Мне нужно послать ему ответ, а у меня не хватает посыльных. Я решил, что возвращение тебя на службу его величества послужит этой цели, и одновременно я от тебя избавлюсь.
Ты хочешь, чтобы я сказал ему, что ты будешь там, чтобы засунуть свою голову в петлю?
Я не собираюсь туда ехать. Скажи его величеству, что я встречусь с ним в его покоях в течение пары дней после твоего прибытия, сказал я.
Я сомневаюсь, что он будет рад этому сообщению. Если ты намереваешься тайком пробраться в королевский дворец, то, возможно, было бы мудрее не предупреждать его заранее о своём приходе, подал он мысль.
Для человека, который хочет увидеть меня мёртвым, ты даёшь удивительно много советов, ответил я. Предупредив его заранее, я смогу передать им сразу три сообщения. Во-первых, я могу приходить и уходить по желанию, вне зависимости от того, предупреждён он или нет, а во-вторых, яцивилизованный человек иначе мы уже подыскивали бы себе нового короля, сказал я, и замолчал.
А каково третье сообщение?
Я улыбнулся:
Этолишь для королевских ушей; иначе в нашей приватной беседе не было бы смысла.
Сайхан сел верхом, и посмотрел на меня сверху вниз. Я видел, как по его чертам промелькнула дюжина возможных ответов, но в конце концов он отбыл с простым заявлением:
Я сожалею о нашей следующей встрече, Мордэкай, произнёс он. От спокойной уверенности в этих словах у меня по спине пробежал холодок, но я проигнорировал его. Я продвинулся так далеко отнюдь не потому, что поддавался страху. Я долгие минуты смотрел глазами, как он уезжает, а потом продолжил следить за его продвижением своими магическими чувствами даже после того, как деревья скрыли его из виду.
С тех пор, как мы с Пенни разорвали узы, мой «магический взор» вернул свою прежнюю остроту. Сосредотачивая своё внимание, я мог ощущать объекты чуть более чем в миле от себя. Если я следил за определённым человеком или предметом, то мог растянуть этот предел ещё дальше, что-то около полутора миль. Насколько я мог судить, это был предел моих «волшебнических» чувств, но я начинал понимать, что были и другие способы восприятия мира.
Сайхан и лошадь, которую я ему дал, выезжали за мой нормальный предел, но, похоже, по-прежнему двигались в нужном направлении, на юг, к столице. Я решил протестировать свои новые способности, и сделал глубокий вдох, успокоив свой разум, и тихо слушая окружавшие меня голоса. Как обычно, первым ощущением было замешательство, примерно как если входишь в полную людей комнату, в которой одновременно ведётся сотня разных бесед. Ключевым действием было расслабиться и слушать, пока не сможешь найти звук знакомого голоса в шелесте ветра. За последний месяц я обнаружил, что ветер был капризным и хаотичным субъектомпорой мягкий и нежный, он мог обернуться диким почти без предупреждения. Я ощутил, как мой разум расширился, пока я следовал случайным завихрениям и потокам, пока меня не выбросило в ещё более обширное небо, наполненное разбросанными облаками и тёплым солнечным светом. Пока мой мир расширялся, я силился удержать часть своего внимания на ландшафте рядом с Ланкастером, и на одном конкретном всаднике на дороге недалеко от замка.
Он всё ещё направлялся на юг, хотя я не был уверен, почему мне было до этого какое-то дело. По какой-то причине, которую я пока не понял, чем шире я растягивал своё восприятие, тем меньше меня волновала конкретика. Истинное мастерство заключалось в уравновешивании знания беспечного ветра и хорошо определённых вопросов моего слишком уж ограниченного человеческого разума. Если я открывал себя слишком много, то забывал причины, по которым я что-то искал, и меня уносили прочь мечты качающихся деревьев и бегущих облаков, а если открывал себя недостаточно, то не мог найти нужную мне информацию.
Я стоял там, прикованный к месту, наверное час, или целый день время более не казалось релевантным. Я наблюдал, как маленький всадник и его скакун миновали границу Ланкастера, но они больше меня не интересовали. Что меня на самом деле завораживало, так это великие течения воздуха, что гнали облака на юг и восток. Я ощущал, как расплываюсь всё шире по мере того, как солнце лилось сквозь меня, освещая землю внизу, и отбрасывая на неё пятнистые тени от облаков
Мордэкай! кто-то снова закричал мне на ухо. Голос казался знакомым. Я моргнул, что представляло из себя странное ощущение, потому что я не мог вспомнить, чтобы прежде что-то периодически перекрывало моё зрение таким образом. Передо мной что-то стояло, странное существо с мягкими нитями красноватого золота, струившимися вокруг него как же они там назывались? «Волосы, я думаютак я раньше их называл», подумал я про себя. Она также махала мне своими конечностями «Она? Что это значит?»задумался я.
Наконец мои фрагментированные мысли начали собираться вместе, и я осознал, что передо мной стояла Ариадна Ланкастер, махая своими руками у меня перед лицом, чтобы привлечь моё внимание.
Мордэкай! Ты меня слышишь? Посмотри на меня! сказала она встревоженным голосом. Наконец всё приобрело чёткость, и я посмотрел ей в глаза.
Ариадна? тупо сказал я. Что не так? добавил я вопрос. Ариадна была младшей сестрой моего лучшего друга, Маркуса Ланкастера. Хотя она была на несколько лет моложе нас, Ариадна успела вырасти, став потрясающе красивой, похожей на свою мать. Красно-золотые волосы обрамляли лицо как у феи, в тот момент запятнанное озабоченным выражением.